— Венуция? — спросила Актис.

— Да. А откуда знаешь? — удивился Клодий.

— Боудикка рассказала мне про них.

— Видимо ты очень понравилась Боудикке, — улыбнулся Клодий. — Она хорошая женщина, и на земле иценов у римлян никогда не будет проблем.

— Я тоже в этом уверена.

— Вот как, — улыбнулся префект, — а сказала ли тебе Боудикка, что Картимандуя терпеть не может молодых и привлекательных девушек. Что она ревнива, как кошка?

— Нет! — ответила пораженная Актис.

— Да, она озвереет, когда увидит тебя! — расхохотался Клодий. — Ведь рядом с тобой она будет выглядеть старой уродливой колдуньей.

Внезапно Клодий перестал смеяться и сразу стал серьезным.

— Зря я взял тебя с собой в эту поездку, — вдруг неожиданно заявил он.

— Почему?

— Не знаю. Но что-то мне перестало это нравиться. Ведь это же не прогулка. А царица действительно такая, как я о ней рассказал. О, боги! Как бы она, позавидовав твоей красоте, не захотела извести тебя ядами. В Британии каждая женщина Лакуста.

Клодий совсем помрачнел.

— Что же делать? — сокрушённо спросила Актис.

— Не знаю.

Некоторое время они ехали молча. Затем Клодий улыбнулся и хитро взглянул на жену.

— Кажется, я нашёл выход, — сказал он.

— Какой?

— Пока не скажу. Это будет для тебя приятной неожиданностью.

У Актис даже порозовел кончик носа от любопытства.

— Ну, скажи, что ты такое придумал! — тоном капризного ребёнка протянула она.

Но Клодий был неумолим.

— Всё узнаешь, — улыбаясь, говорил он. — Только немного наберись терпения.

Терпения у Актис было совсем мало, и поэтому она сразу надулась.

Вскоре вересковая долина кончилась и зеркальной лентой перед римлянами расстелилась Ома. На другом её берегу уже было очень много деревьев. Даже целые рощицы купали корни своих деревьев в воде этой небольшой реки, вода которой была настолько спокойной и гладкой, что течения не было видно, а брошенная в воду щепка полчаса могла оставаться на месте.

Вторая и седьмая когорта остановилась у реки. Союзники галлы стали поить лошадей, а испанцы и германцы вспомогательных отрядов тут же без приказаний стали расставлять сторожевые посты. Вителий подъехал к Клодию. Он был хмур и недоброжелательно смотрел на Актис. Префекты стали обсуждать сразу ли им переправляться через Ому или отложить это на утро. Наконец оба префекта всё-таки решили перейти реку. Главную роль в принятии такого решения сыграла ровная возвышенность на том берегу, очень удобная для ночёвки такого большого отряда.

Тут же был найден брод. Переправу завершили слаженно и быстро, как это и было принято в римской армии. Актис и опомниться не успела, как оказалась на том берегу. Какой-то седовласый центурион крепко взял под узды её лошадь и без раздумий зашёл в воду.

Актис почувствовала какая холодная вода в реке, хотя уже давно стоит тёплая погода. Однако легионеры не обращали внимания на такую мелочь, как холодная вода. Они без опасения снимали одежду, поднимали её над головой и шли по пояс в воде со всей своей поклажей и оружием. Оказавшись на сухой земле, они быстро одевались и бежали к месту, где уже собирался лагерь. Возводились палатки и разжигались костры, на которых уже готовилась пища.

Две самые высокие палатки взметнулись на небольшом расстоянии друг от друга. Они предназначались для командиров. Длинные и узкие палатки предназначались для рядовых, а квадратные — для центурионов. Все делалось с фантастической быстротой, без лишних разговоров и движений. Недаром римские легионы завоевали почти весь мир. Ведь не менее важно как воины ведут себя вне боя, в простой солдатской жизни. Выручка и дисциплина — вот что главное в войне, а не только умелое владение оружием.

Ночь Актис встретила в лагере, в палатке Клодия на его походной постели, куда заботливый муж накидал разных тюфяков, чтобы мягче было спать. Сам он лежал рядом. Было тесновато. Но это даже к лучшему. Супруги явственнее ощущали тела друг друга.

Накануне, перед тем как лечь спать, Клодий всё-таки раскрыл секрет, как он собирается спасать её от козней Картимандуи. Он вошёл в палатку с каким-то свёртком.

— Посмотри, что я тебе принёс.

Актис подошла к нему и склонилась к свёртку.

— Что это? — опасливо спросила она.

— Разверни.

Актис медленно стала разворачивать, а когда развернула, то недоуменно посмотрела на мужа, не в силах понять, что происходит. А перед ней в полном наборе лежали наряд, доспехи и шлем центуриона.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросила Актис. Она так ещё и не поняла, что от неё хочет Клодий. Её большие глаза от стоявшего в них вопроса стали просто огромными. Клодию захотелось утонуть в них. Прилив нежности охватил римлянина. Он поцеловал Актис в губы, затем взял шлем и надел ей на голову.

— Я хочу сказать, — таинственно произнёс он, — что с сегодняшнего дня больше нет Актис — жены префекта Эллиана, а есть молоденький центурион при своём командире. А если ты будешь хорошо исполнять обязанности, то может быть, я дам тебе под команду центурию.

Говоря это, Клодий переодевал жену в костюм легионера. Делал он это с такой заботой и нежностью, с какой ни один отец не одевает своего любимого ребёнка. Слова свои он скреплял поцелуями.

Актис была в растерянности, она стояла перед ним и беспрекословно позволяла делать с собой всё, что угодно. Вскоре метаморфоза с переодеванием была закончена, и перед Эллианом стоял юный центурион, который, казалось ещё не успел сменить детской тоги на взрослую.

— Ну вот и всё, — вздохнул Клодий. — Прелестный мальчик.

Сказав это, он громко чмокнул центуриона в губы.

— Теперь тебя зовут Гай, — прервав поцелуй, сказал Клодий, — Гай Клавдий Цериал — племянник Петилия Цериала, нашего легата.

— А что я должна, то есть должен делать? — наслаждаясь губами Клодия, спросила Актис.

— Только одно.

Клодий ещё крепче обнял её.

— Что же?

— Всё время быть рядом со мной.

— О, это самый лучший приказ, который когда-либо был кем-то получен во всех легионах.

— Просто ни у одного из префектов никогда не было такого адъютанта.

— Нет, — не согласилась Актис, — это ни у одного из центурионов не было такого префекта.

— О, мальчик, ты будешь трибуном. Только теперь нам грозит другая опасность.

— Какая?

— Картимандуя может влюбиться в самого красивого центуриона римской армии.

— Тогда это будет самая безответная любовь царицы, — улыбнулась Актис.

Во время этой беседы они не прекращали обнимать, целовать и ласкать друг друга. И если только что Клодий одевал на Актис одежды центуриона, то теперь он наоборот снимал их.

Пусть солдатская постель жестка. Когда любишь, она становится мягче пуха. Супруги наслаждались друг другом почти всю ночь, испытали такое блаженство, какого ещё не достигали ни разу за всё время, что уже были вдвоём. Они восторженно смотрели друг на друга, поражённые, что такое могло случиться. Любовь просто сжигала их.

Усталости от бессонной ночи не было, и когда заиграла по утру труба, и лагерь ожил и наполнился шумом, Клодий уже готов был к предстоящему дню. Рядом с ним неотлучно находился молоденький центурион, которого Клавдий Публий Вителий осмотрел с досадой, которую даже не смог скрыть.