Клодий мечтал о том, что возвращение из Британии в Италию станет для него счастливым. Он спешил увидеть любимую, ту, чье лицо посещало его в блаженных грезах. Как он обманулся! Брак не состоялся. Но ведь помыслы о браке все время владели им, и Клодий не мог вернуться в свой легион просто так, холостым. Наложницы? Нет, это было не то. Ему была нужна жена, верная и любящая.

За шумящим Океаном ждут его служба и загадочная и недружелюбная Британия. Он не мог вернуться туда один. Не посмел бы! Он поклялся сам себе, что обязательно вернется к своим легионерам с молодой женой. И вот он возвращается, и хотя это была не та, к которой он несся на крыльях любви из дикой страны, но слово все-таки сдержано.

Клодий глядел на стальную пенящую воду, и не сразу до его сознания долетел голос, окликнувший префекта по имени. Очнувшись от раздумий, он оглянулся. Его звал статный мужчина с жидкими, но ровно уложенными волосами. Одет он был в панцирь и перепоясан ремнями, на которых висели бляхи с изображениями богов и императоров, через левое плечо перекинут короткий солдатский плащ.

— Касперий, центурион четвертой центурии пятой когорты Девятого легиона, — представился солдат Клодию. Они обменялись рукопожатиями.

— Прости, что побеспокоил тебя, командир, но не мог удержаться, чтоб не окликнуть. Узнал, что ты отправляешься в Британию и хочу узнать от тебя, как там обстоят дела. Я только недавно получил назначение в легион и рад, что будем служить вместе. — Центурион веселыми глазами окинул Клодия, не оставив без внимания и его жену. — Молва летит быстрее брошенного копья. Уже не тайна, куда вы двигаетесь. А я вот уже неделю торчу в этом городе. Что делать! Непогода! Мы прибыли сюда из форума Юлия забрать кое-какое снаряжение, да и застряли здесь.

Из пассажирской конторы выбежал слуга Клодия и позвал его ужинать. Центурион заторопился уйти прочь.

— Прости, командир, за беспокойство. Хотел поговорить, как солдат с солдатом. Надеюсь, еще встретимся.

Клодий улыбнулся:

— Что ты, Касперий. Не проси прощения. Ты ни в чем не провинился передо мной. Я сам рад встретиться с будущим сослуживцем.

Лицо центуриона, уже начавшее мрачнеть, смягчилось.

— Встретимся при других обстоятельствах, а то вас уж зовут на трапезу.

Он уже хотел попрощаться, но Клодий удержал его.

— Прими мое приглашение и раздели с нами трапезу, как друг, — предложил он.

Центурион с радостью согласился. Через два часа, когда два сотрапезника, накаченные добрым вином повели оживленную беседу о делах в империи, Актис покинула их. Приближалась ночь. Ночь разгула и забвения всех горестей, одолевавших человека.

Гавань в это время замирала, набережная пустела. Никого там не оставалось, бродили лишь сторожа, да и те были навеселе. Торговый и морской люд разбредался в поисках развлечений и наслаждений. Погрузочный кран темнел на молу. Торговые корабли качались у пристани, подпрыгивая на высоких волнах. Буря еще бушевала. Боевые триемы и либурны стояли в доках, готовые в любой момент пуститься в плавание. Даже в бурю, если где-то римским гражданам будет грозить смерть. На небе ни звездочки. И лишь гигантский фарос освещал гавань Гезориака и морские просторы.

Актис смотрела на свое отражение в зеркале из полированного серебра. Она сняла с руки браслет, выделанный умельцами — ремесленниками из Тира, подарок Клодия и невольно залюбовалась им. В ее руках он казался божественным творением. А что осталось от Валерия? Одни воспоминания…

В гостинице, где остановились Клодий и Актис, было шумно. Снизу, где располагался трактир, доносились голоса. Кто-то неумело напевал песню о том, как одна хозяйка харчевни совратила безусого мальчишку.

Веселье было в самом разгаре. Слышен был визг кабацких проституток и хохот мужчин.

Оставшись в одной тунике, Актис распустила повязку, поддерживающую грудь, достала из баночки мазь, придававшую телу аромат и мягкость, и начала натираться бальзамом. Волосы струились по ее плечам, переливаясь при свете ярких свеч. Спальня, хоть и не большая, но была обставлена со вкусом. Все здесь приготовлено для богатых гостей. Актис посмотрела на длинную розовую столу,[10] сложенную на стуле и опять вгляделась в зеркало. Она привыкла одеваться и раздеваться сама, и поэтому, когда Клодий хотел приставить к своей жене рабынь, чтобы они прислуживали ей, Актис наотрез отказалась. Клодий удивился этому, но настаивать не стал.

Снаружи шумел холодный ветер, но здесь в опочивальне было тепло. Актис откинула волосы со лба и, встав со стула, подошла к соседнему столику, на котором стояла умывальная чаша, ополоснула лицо и вытерлась тончайшим полотенцем, расшитым изумительными узорами. Затем, убрав украшения в бронзовую шкатулочку, погасила светильники и легла в кровать. По телу начала разливаться обволакивающая свежесть. Казалось, сон должен вот-вот сморить Актис, но он не приходил. Вдалеке, за окнами прозвучал протяжный сигнал, означавший, что уже наступила полночь.

Клодий, засидевшийся с приятелем за чашей вина, в это время слушал рассказ центуриона и бессознательно окидывал взглядом публику вокруг себя. Матросы и солдаты, разнаряженные женщины и рыбаки за соседними столами. Места хватало всем. Клодий давно уже собирался подняться наверх, в спальню. Но всякий раз его удерживали правила приличия, и он оставался слушать неумолкающего легионера, иногда отвечал на его вопросы, и сам вступал в разговор.

Актис лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок. Ей чудилось, что на полу кто-то скребется, шуршит и издает непонятные звуки.

Пытаясь отвлечься от неизвестного шума, она погрузилась в свои мысли. Вот уже прошло полтора месяца с того времени, как погиб Валерий. Время пролетало незаметно. После смерти Валерия Актис думала, что уже никогда она не сможет вернуться к той счастливой жизни, что была с любимым. Судьба словно испытывала ее на стойкость в этом мире. Смерть Петрония Леонида, приезд в Рим, и вновь она в сетях рока. Когда Актис сказали, что вскоре она станет женой молодого патриция, весть эта была встречена ею спокойно. Юноша был приятной наружности, вежлив с нею, но Актис видела, что какая-то тоска владеет им. Прошла свадьба. Узнав, что скоро Клодий отправляется в Британию, страну таинственную и далекую, и берет ее с собой, Актис даже обрадовалась. Может быть там, у варваров, наступит то время, когда забудутся все несчастия той жизни, что были у неё на италийской земле? Она чувствовала, что между ней и Клодием что-то стоит. Как преодолеть ту отчужденность, разделявшую их двоих, она не знала. Да и не стремилась преодолеть этот барьер, пролегший между ними. Она жила своей жизнью, не пытаясь вмешаться в чувства Клодия. Актис знала, что муж все еще любит какую-то девушку, не в силах забыть ее. Боязнь лишний раз показаться на глаза Клодию, когда тот был в плохом настроении, вынуждала Актис коротать время в своих покоях. Иногда молодой патриций входил к ней и разговаривал о чем-то отвлеченном, но затем, словно вспомнив о чем-то неотложном, быстро уходил от нее. Время текло, и Актис постепенно привыкала к такой жизни, когда между супругами установились отношения без взаимной привязанности, не говоря уже о любви. И вот теперь они находятся в городе, от которого совсем недалеко до Британии. А там…

Заскрипела лестница, ведущая в ее спальню. Это поднимался Клодий, с трудом держась за перила. Касперий, пожелав доброй ночи, ушел. Посетители гостиничного трактира разбрелись в поисках новых развлечений. Гуляние продолжалось даже глубокой ночью…

Клодий ввалился в спальню и, шатаясь, подошел к широкому ложу. Он попытался снять с себя одежду, но потом, махнув на все рукой, не раздеваясь, упал на кровать. Свернувшись, как еж, он лежал на самом краю, отвернувшись от Актис и что-то бормоча. Постепенно все стихло. Прошло столько времени со дня свадьбы, но Клодий не сделал попытки сойтись с Актис на брачном ложе. Вот и сейчас Клодий спал беспробудным сном и ворочался, если его одолевали беспокойные сновидения. Актис прислушалась к ровному дыханию мужа и, удостоверившись, что тот уже находится во власти Гипноза, повернулась на другой бок и, сомкнув очи, последовала его примеру.