Сообщает Л. Кольцова из С. – Петербурга:

«Мой сын – слепой, находится в заключении. На него заведено уголовное дело за разбой, а все его действия заключаются в том, что он коленом пнул «пострадавшего», что могло произойти случайно, так как у него острота зрения 0,1 с линзой + 10,50. Левым глазом он не видит вообще, но даже такого инвалида II группы взяли под стражу. И куда я ни пишу ходатайства, всё напрасно.

Сама я пенсионерка, ветеран труда, житель блокадного Ленинграда и у меня, кроме сына, теперь инвалида по зрению, никого из родных нет. Отец погиб в 1943 в Кандалакше, морская пехота, офицер. Мама умерла в 1988 году. Сестра умерла в блокаду в Ленинграде.

Сыну должны делать 7-ю операцию, чтобы спасти левый глаз, иначе он останется слепым совсем. По заключению специалистов, если не спасти левый глаз, это повлечёт за собой полную слепоту, а операция отложена до осени, так как нет донорских роговиц. Как мне добиться, чтобы его не лишили свободы, ведь ему будет 32 года и на всю оставшуюся жизнь он останется слепым».

Раз уж в нашей стране такие законы, при которых в тюрьме можно держать правого и виноватого, слепого и зрячего, то так, видимо, и будет продолжаться. Это – беда, но что делать, пока никто не знает.

А мы приступим к нашему повествованию. У острожников своя беда, а у ГУИНовских начальников другая: «иное звучание деятельности СИЗО» в наступившую (вроде как) эпоху гласности, гуманизма, открытости и международного контроля за соблюдением прав человека. Вот что об этом говорил некоторое время назад – как раз тогда, когда слепой сидел в ожидании решения своей судьбы, начальник управления СИЗО и тюрем ГУИН:

«В последние годы деятельность следственных изоляторов и тюрем приобрела иное звучание. К их проблемам привлечено пристальное внимание не только отечественных средств массовой информации и общественных правозащитных объединений, но и международных организаций. В связи с принятием России в Совет Европы встала задача по приведению условий содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в соответствие с требованиями не только отечественного законодательства, но и международных стандартов и правил обращения с заключёнными…

За последние три года принят Федеральный закон «О содержании подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», 4 постановления Правительства Российской Федерации, направленных на улучшение условий содержания лиц, находящихся в СИЗО и тюрьмах, в том числе за счёт строительства и реконструкции; более чем 25 приказов МВД России; расширена ведомственная нормативно-правовая база, регламентирующая деятельность СИЗО и тюрем.

В настоящее время мы имеем современное нормативно-правовое обеспечение нашей деятельности и перед руководством УИН стоит непростая задача организовать строгое выполнение требований законодательных и нормативных актов, обеспечить контроль за реализацией положений Закона на практике. Мы понимаем, что это не простое дело. На эти цели требуются соответствующие материально-технические и финансовые ресурсы, которыми мы сейчас в полном объёме не располагаем. Не имеем возможности своевременно рассчитаться за питание, вещёвку, воду, тепло, свет, медикаменты, вывезти в ИК осуждённых, одеть сотрудников в форменное обмундирование. А здесь ещё нужно привести условия содержания в соответствие с новым Законом, соблюсти их права, обеспечивать их безопасность, давать пояснения и консультации по различным вопросам».

Проникнись, читатель! Тюремный начальник горюет, что ему нужно приводить условия содержания подследственных в соответствие с новой нормативно-правовой базой, как будто прежняя база давала ему право держать своих подопечных в скотских условиях!

Зачем же ты, дорогой товарищ, так рвался в Европу? Зачем сочинял и подсовывал начальству все эти законопроекты и постановления? Чтобы теперь выдёргивать волосы из глупой головы и причитать об их невыполнимости? И где же ты был последние десять лет (а не три года)? С тех пор, как страна узнала ужасающую правду о российских тюрьмах, условия содержания людей в них день ото дня становились всё хуже.

А мы скажем, где были тюремные чиновники все эти годы, и какая делалась работа. Были они в своих светлых кабинетах (где площади куда больше 2 кв. м на чиновника), сидели на мягких стульях за полированными столами, и составляли всё новые и новые планы и нормативы. В этих планах и нормативах зэк выглядел чуть ли не курортником. Потом ехали проверять положение «на местах» – эх, ты глянь, почему-то не улучшилось положение! – и спешили обратно, составлять новые планы и нормативы.

Ни упомянутые гражданином начальником четыре Постановления, ни двадцать пять приказов, ни ежедневные накачки подчинённых, ни сотни рекомендаций и указаний, ни согласование и подписание всей прочей ГУИНовской макулатуры не смогли улучшить условий содержания людей, и не смогут.

В самом деле, со времени выступления этого начальника прошло пять лет. И вот читаем мы в журнале «Преступление и наказание» за май 2003 года интервью с заместителем начальника ГУИН Минюста России, генерал-майора внутренней службы и доктора юридических наук, профессора О.В. Филимонова:

«До недавнего времени наша карательная политика отличалась чрезмерной жестокостью. В ряде случаев она приводила к тому, что в местах лишения свободы оказывались люди, которых можно было свободы и не лишать. В связи с этим мы внесли ряд предложений по совершенствованию действующего законодательства, что в определённой степени, не будем скрывать, способствовало разгрузке мест лишения свободы, и особенно следственных изоляторов, где, как известно, обстановка до недавнего времени складывалась критическая. Министерством юстиции РФ были подготовлены проекты постановлений Государственной Думы об объявлении трёх амнистий: 1999, 2000 и 2001 годов. Последняя коснулась только женщин и несовершеннолетних. Наиболее масштабной стала амнистия 2001 года.

В общей сложности из исправительных учреждений освобождено около 206 тысяч человек. Мы прекрасно понимали, что амнистии – это разовые мероприятия, и если они не будут сопровождаться совершенствованием уголовного, уголовно-исполнительного законодательства…»

Прервём цитату. И так понятно, что в результате кипучего реформирования дело ограничилось разовыми акциями. Ну, отпустили по амнистии сколько-то тысяч человек. Ну, построили несколько новых СИЗО. В Твери, например, в СИЗО-1 появился новый корпус, и если в 2000 году там на зэка приходилось 0,3 кв. м площади (при лимите наполнения в 640 человек разом сиживало до 2800), то теперь в камере с душем (!) на человека приходится более 4 кв. м. Надолго ли?..

Но взор «мирового сообщества» суров, журналисты нахальны, отечественные правозащитники совсем обнаглели, даже не прячутся. Не так давно Европейский суд рассмотрел дело российского гражданина Калашникова и вынес решение не в пользу России, признав правомерными его претензии в отношении условий содержания в СИЗО, которые не соответствуют европейским стандартам. Калашникову выплатили восемь тысяч евро. Президент Путин по результатам этого суда дал поручение министру юстиции РФ ускорить процесс приведения в соответствие с западными нормативами условий отбывания наказаний в наших исправительных учреждениях.

Вот почему приходится высшим тюремщикам страны прикидываться людьми деловитыми и современными: сам президент дал указание! Теперь они настолько «озабочены» бедственным положением зэков, что, делая честные глаза, обещают немедленно все исправить!.. ну, максимум к 2005 году. Исправят ли? Судя по тому, что в их речах к месту и не к месту проскакивают фразочки о неких «экономических и социальных возможностях», не исправят.

И вот письмо, полученное нами в октябре 2003 года. Борис К. (Санкт-Петербург, Арсенальная наб., дом 7, учр. ИЗ-47/1):

«…У меня уже не осталось близких ни родни, ни знакомых. В тюрьме СПб «Кресты» я содержусь 2 г. 5 мес., и всё на баланде, вдобавок к возрасту – мне вот-вот исполнится 57 лет, и я ещё и болен… Кроме баланды в течение 2 лет 5-и м-цев я в принципе лишён всего…»