И так же, как в прочих колониях, среди вновь поступающих на работу в ВК доля выпускников учебных заведений системы МВД и Минюста сокращается. Так, в воспитательных и оперативных аппаратах, в службе режима и охраны ВК в 1994 году выпускников этих учреждений было 18,1%, а в 2000 году только 6,2%. Что это значит? Это значит, что на работу в систему идут случайные люди.

Особенно интересно, что за последние годы снизился образовательный уровень начальников и заместителей начальников ВК.

В среднем с 1994 года в ВК идёт быстрое омоложение кадров. Среди воспитателей сотрудников моложе 30 лет – 40,6%, на 5,1% больше, чем в 1994 году. В оперативных отделах, службе режима и охраны с 1994 по 2000 год доля лиц начсостава моложе 30 лет увеличилась с 25,5% до 36,1%, а доля начсостава старше 45 лет уменьшилась более, чем в 2,5 раза. Это говорит о том, что уходят опытные кадры.

Зато в высшем руководстве ВК сотрудников среднего возраста, как правило, заменяют лица предпенсионного, а то и пенсионного возраста! Таких среди начальников колоний сегодня – 80,3%.

Понятно, что чем дольше работает сотрудник, тем выше его профессиональный уровень. И вот оказывается, что 17,3% начальствующего состава ВК работает в должности менее одного года, а 46,9% – менее трёх лет. Самое печальное, что стаж работы до трёх лет имеет 47,8% сотрудников воспитательных аппаратов, причём в последние годы только четвертая их часть прибывает в воспитательные колонии из других служб УИС, – то есть большинство сотрудников не имеет опыта работы в местах лишения свободы, тем более с несовершеннолетними осуждёнными. Можно сказать, происходит деградация.

Н.Н. Барановский пишет по этому поводу[26]: «В настоящее время в воспитательных аппаратах доля опытных работников составляет только 8,3%, в службе безопасности 16%, а в оперативных аппаратах самая низкая среди служб ВК – всего 7,6%».

И такая ситуация в воспитательных колониях для подростков! Понятно, что в остальных учреждениях системы дела ещё хуже.

Вернёмся к докладу, с которого мы начинали эту главу. Заместитель начальника ГУИН по кадрам говорил в не таком уж далёком 1997 году, прослеживая динамику деградации от 1992 года, от самого начала «либеральных реформ»:

«Вызывает тревогу, что за прошедшие пять лет в 1,8 раза увеличилось число сотрудников, привлечённых к ответственности за нарушения законности. 77 процентов этих нарушений составляют запрещённые связи. Наибольшее их количество – в подразделениях УИН Кемеровской, Свердловской областей, Красноярского края.

Вот некоторые вопиющие факты. За 400 долларов встал на путь измены оперуполномоченный СИЗО-1 Тюмени Усманов. Более года занимался вымогательством денег старший оперуполномоченный СИЗО-1 Кемерова Соломатин. 12 января 1997 года при попытке проноса в здание СИЗО долларов для передачи их заключённому был задержан младший инспектор отдела режима и охраны СИЗО-5 (г. Москва) рядовой Бебишев. К сожалению, этот список можно было бы продолжать и продолжать.

Другие примеры вызывают естественный вопрос: кого принимаем на службу? Каковы их моральные качества? 11 октября младший инспектор роты розыска при УИН Ивановской области Олейник в свободное от службы время после групповой пьянки в ссоре нанёс ножевые ранения двоим сотрудникам той же роты. 8 февраля 1997 года младший инспектор службы Пепинев, будучи пьяным, ударил ножом жену, а затем дважды нанёс ранения своей дочери, когда последняя пыталась защитить мать.

По оценкам психологов, многих молодых сотрудников, принятых на службу в 1996 году, можно отнести к так называемой «группе риска», представители которой в той или иной степени склонны к негативным проявлениям. Отчасти и поэтому у нас растут суициды. За два года 97 сотрудников (!!! – Авт.) покончили жизнь самоубийством.

Работа с кадрами была и остаётся основной в нашей деятельности. От её качества зависит выполнение возложенных задач и строгое соблюдение законности, выполнение Директивы Министра на 1997 год. На это надо нацеливать весь личный состав».

Моральные качества. Моральный облик. Тонкая, неподвластная никому субстанция. Генерал трактует её плоско и однозначно: с ворами не дружить, жену любить, не пить, не курить, дома быть вовремя, оружие по пьянке не терять. А ведь он прикоснулся только к краешку проблемы и список, который «можно было бы продолжать и продолжать», всё же скромно предпочёл не продолжать. Если бы продолжил, пришлось бы сказать, что по «отрицательным мотивам»: за взятки, за ту же бытовуху, связи и аморальные качества – из УИС увольняется каждый пятый, в половине региональных УИН каждый третий, а в Бурятии, Тюмени и Красноярском лесном управлении каждый второй сотрудник. Ну, никакой культуры нет к востоку от Москвы.

Из коллективного письма заключённых (Пермская область, Чердынский р-н, пос. Валай, учр. Ш-320/2):

«…Беспробудное пьянство среди персонала сотрудников ИК, особенно после получки. А отсюда все вытекающие злоупотребления и нарушения закона. После таких дней по пять человек и более ходят с синяками – красуются перед нами, заключёнными. Жалко, нет фотоаппаратуры…»

Мораль – это внутренний закон человека, не позволяющий ему добровольно делать некоторые неэтичные вещи. Очень трудно, говоря о морали и культуре, сопоставлять эти социо-психологические категории с образами реальных ментов-первогодков или очумевших от пьянства прапорщиков, которые даже в похмельном кошмаре не могут представить себе, что осуждённого надо уважать, ибо – гражданин.

Есть ещё некая служба, связанная с охраной общества от зэков. Это спецназ. Бойцов его не относят к сотрудникам уголовно-исполнительной системы, ведь они содержатся не по её смете, а на средства каких-то других источников.

Этих боевых ребят около семи тысяч человек Две трети – младший начсостав, сержанты и прапорщики. Правильно и хорошо, что они делают свое дело: освобождают заложников, обезвреживают особо вредных зэков, ликвидируют массовые беспорядки. Но не очень хорошо, когда сами бойцы ведут себя хуже тех, с кем борются.

По отношению к ним, – впрочем, как и к сотрудникам УИС, – вопрос генерала «Кого принимаем на службу?» звучит совсем не риторически. Десятки сотрудников ежегодно привлекаются к ответственности, в том числе уголовной, за различные правонарушения. Многими годами продолжаются в спецназе случаи нарушений установленных правил, халатного обращения с оружием, превышения служебных полномочий, хулиганских действий в отношении граждан и сослуживцев.

Три примера, характеризующие поведение спецназа в 1996 году:

В Карелии боец ушёл с оружием с дежурства, напился и убил соседа. В Приморском крае без участия администрации колонии и инструктажа отряд спецназа начал проводить обыск. В результате – групповое неповиновение осуждённых. Отряд забросали камнями, 11 бойцов и 14 осуждённых получили ранения. В Москве начальник отряда спецназа самостоятельно заключил договор с вневедомственной охраной на охрану офиса бизнесмена, а на деле бойцы сопровождали и охраняли бандита, которого вскоре убил наёмный душегуб.

В результате разборок плохого поведения спецназа на Всероссийском совещании милицейских начальников в Екатеринбурге родился следующий план:

«Установить жёсткий контроль за деятельностью отрядов специального назначения (ОСН, – Авт.), не относящейся к основным функциям. Осуществить проверку возможных случаев незаконного привлечения бойцов ОСН для обеспечения охраны сторонних организаций. Результаты доложить в ГУИН МВД России. Срок – апрель 1997 г.»

И всё это обычные дежурные фразы, магические заклинания, не возымевшие никаких последствий, так как за ними не стоит ни улучшения качества, ни повышения уровня. Сюда стоило бы добавить: «повысить качество отбора кандидатов в отряды спецназа»; «повысить уровень индивидуально-воспитательной работы с личным составом», – почему бы нет? Миновал год, и в 1997 году количество нарушений законности выросло в ПОЛТОРА РАЗА! Вот итоги 1997 года: 196 человек (из них 67% – младший начсостав, сержанты и прапорщики) совершили 189 правонарушений. Из них: