Я внимательно выслушивала сию околесицу в течение минут десяти, сочувственно кивая головой в такт, но не произнося ни слова, чтобы дать возможность несчастным выговориться. Мое молчание, кажется, только усилило обоюдный испуг. Словесный поток бессвязных глупостей с каждой минутой все мельчал, мельчал и, наконец, иссяк вовсе.

— Значит, так, — подвела я итог, — так уж и быть, бить на этот раз я вас не буду. Собственно, и дела-то мне до вас нет. Скажите только, чье вон то окошко? — я ткнула пальцем в светящееся окно в доме отца Лейлы.

— А-а-а, — с плохо скрываемым облегчением выдохнул один, — так это ж барышнино окошко, вы не сумневайтесь…

— А что нынче про Черного Купца слышно? — вкрадчиво продолжала я допрос.

Это словосочетание, по-видимому, произвело сильный эффект: мужики, словно сговорившись, принялись творить святые знамения и скороговоркой возносить молитвы Первозданным Богам. Наконец один выдавил:

— Ох, госпожа, и надумали вы этакие страсти спрашивать ночью. Бывало, и днем боишься мимо этого дома проклятущего ходить, все шебуршит там что-то…

На моем лице не дрогнуло ни жилки, тогда, как внутри подняло голову нешуточное любопытство. Шебуршит? Мирт ни о чем таком не упоминал…

— А вам зачем? — подозрительно поинтересовался второй, более бдительный.

— Надо, — прозрачно ответила я, — да вы идите, куда шли, я вас больше не задерживаю…только учтите — ни слова о том, что меня встретили, ясно?

Мужики клятвенно заверили меня в том, что сия тайна умрет вместе с ними, и, озадаченно почесывая вихрастые затылки, отправились дальше.

В принципе, особой нужды в сохранении этого незначительного факта в секрете не было. Но за много лет своей, мягко скажем, нелегальной деятельности, я настолько привыкла скрываться и прятаться, лишний раз все перепроверяя, что последняя фраза слетела с языка машинально.

К заброшенным домам и привидениям, живущим в них, у меня было двоякое отношение. С одной стороны, прохладно-безразличное, если привидение не берет моду выскакивать на меня из-за угла при каждом удобном случае. С другой — насущно-практическое, если за поимку или выведение одного конкретного призрака мне полагается вознаграждение. А в заброшенном доме, как таковом, бояться нечего, при условии, что будешь ходить осторожно и смотреть под ноги. Конечно, бывают дома, в которых бывшие владельцы щедрой рукой расставляют неприятные сюрпризы для нежеланных гостей, вроде хитроумно спрятанного под порогом медвежьего капкана, но мне такие пока не попадались; коллеги-наемники делились опытом. К счастью.

Чтобы попасть к дому Купца, следовало пройти деревню насквозь и свернуть налево, к небольшой рощице, неприветливо оскалившейся черными зубами облетевших деревьев. Там, на опушке, и возвышался черный массив здания.

Месяц, смилостившись, осветил мне лужайку перед развалившимся крыльцом, густо заросшую лопухами и пыреем. Весьма кстати, ибо еще шаг — и я провалилась бы в темную яму, по всей видимости, в лучшие времена бывшую колодцем. От журавля остались две гнилушки, словно остатки больного зуба, коий драли-драли, да не выдрали до конца.

Интересно, а вода там осталась?

Я с любопытством вытянула шею, заглядывая в яму, пошатнулась и отчаянно замахала руками, балансируя на краю. Песок с ехидным шелестом тоненькой струйкой посыпался внутрь, и тут я услышала то, что мне категорически не понравилось.

Звук был такой, как будто по дну колодца медленно, с натужным усилием протащили мешок, до завязки набитый картошкой. Что за ерунда?

Но, сколько я ни вглядывалась в темные глубины колодца, ничего путного там не разглядела. Пора было приступать к непосредственному осмотру дома, и я, махнув рукой на подозрительный звук, отошла от ямы.

Я давно заметила, что в своих преданиях и легендах люди склонны сильно преувеличивать самые обыденные вещи. Таким образом, неприметные, на первый взгляд, события и персонажи вскоре обрастали длинной бородой вымышленных подробностей, так, что до истины докапываться порой становилось просто невозможно.

Так же получилось и в моем случае.

Стоило мне миновать изъеденную жуками-древоточцами пожилую дверь, как сразу стало ясно: за историей о Черном Купце волочится не только длиннющая борода, но и приличные усы.

Ничего страшного внутри я не обнаружила, за исключением гнилых досок, трухлявой лестницы наверх с выбитыми ступеньками и мусора, кучно и россыпью украшавшего пол. Естественно, никаким привидением здесь и не пахло. Зато пахло другими хозяевами: в доме прекрасно себя чувствовал мышиный выводок, огромное количество пауков, два ужа пополам с тремя ежами, а из-под половиц на звук моих осторожных шагов прыснули во все стороны тараканы.

Проведя беглый осмотр помещения, я разочаровалась во всех проявлениях нечистой силы настолько, что даже не полезла на второй этаж. Да и зачем? Еще не хватало шею свернуть ради какого-то там призрака, если он, конечно, существует на самом деле. Любое уважающее себя привидение давным-давно вышло бы мне навстречу, для порядка поскрежетало зубами, позавывало, а потом вежливо поинтересовалось, что мне тут, собственно, надо.

С окончательно подорванной верой в Черного Купца, я развернулась и направилась к выходу, самонадеянно не глядя под ноги.

Как выяснилось, бдительность решила покинуть хозяйку совсем не вовремя.

То ли дом угадал мои язвительные мысли по поводу сгинувшего хозяина, то ли решил просто проститься своеобразным образом, только одна из половиц треснула под моим весом, и я ухнула под пол с ужасающим треском и ругательствами.

Под полом было совсем неглубоко, Купец не имел полезной привычки копать подпол, так что где-то в метре вниз от края обломанной половицы раскинулась хорошо утоптанная почва, на которую я и шлепнулась, неловко подвернув ногу и ушибив плечо. На голову посыпался какой-то мусор.

Недовольно ворча по поводу зловредных зданий и их бывших хозяев, только и думающих о том, как бы насолить гостям, я встряхнулась, взъерошила волосы и, поднявшись с колен, вылезла из образовавшейся дырки, дав себе твердый зарок не соваться более ночью в дома с сомнительной репутацией, предварительно не побывав там днем. Так и ногу сломать немного, а то и шею.

Спала я плохо. Всю ночь провертелась на отчего-то ставшей страшно неудобной подушке, пару раз пихнула кота, отвоевывая себе место, за что получила от всей души хвостом по лицу. Проснулась с гудящей головой и с твердой уверенностью, что подушку набивали булыжниками, причем любовно отбирали самые острые и твердые, судя по эластичности.

Непосредственного хозяина в избе не наблюдалось, зато со двора доносился скрип колодезного журавля, а в комнате приятно пахло гречневой кашей.

Пока я вставала и натягивала сапоги, парень успел натаскать воды и поставить ее в печку кипятиться, предварительно вынув оттуда чугунок с ядрицей. Ловко, одобрительно подумала я.

Словно услышав мои мысли, Мирт обернулся, ойкнул и чуть было не уронил кашу.

— Ты, небось, тоже не красавцем писаным с постели встаешь, — спокойно сказала я.

— Да нет, — пробормотал юноша, — ты себя в зеркало видела? В волосах какая-то дрянь…

Не дослушав, я резко наклонилась над полом, встряхнула длинные волосы. Из них с тихим шорохом посыпались какие-то золотисто-желтые…листья, что ли? Мирт сумрачно наблюдал за мной:

— Это по каким кустам ты вчера бродила?

— Не нравится — могу вообще бросить это дело, — хладнокровно парировала я, — не задавай глупых вопросов. По-моему, это вообще не листья…

Мурзик недовольно зафыркал за моей спиной; не слушая его явное неодобрение, я взяла один «листок», поднесла поближе к глазам…и захохотала, резко откинувшись на спину, придавив кота. Тот, полностью разделив эмоции Мирта, мигом усомнившегося в моем душевном состоянии и шарахнувшегося в сторону, истошно заорал, выскользнул из-под меня и удрал под кровать.