Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.
Переписка… Стр. 24.
Прошлым летом в поссенхофене
«Чтобы дать маме отдохнуть от забот обо мне и укрепить ее здоровье, Федя и Жоня, по папиной просьбе, послали ее в пансион в небольшом городке Поссенхофен, расположенном на берегу живописного Штарнбергского озера, в 20 км от Мюнхена».
Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.
Переписка… Стр. 172.
И при семи няньках бывает мать заботливая, а бывает отчужденная, ленивая. Вовсе не обязательно упрекать Же-
ню только на том основании, что при ребенке всегда была няня (а при ней самой – горничная). Имея и няню, и гувернантку, и любой другой штат прислуги, заботливая мать всегда будет жить заботой о ребенке и никогда не будет в праздности, она всегда будет занята детьми и никогда не устанет от этих забот. В этом и есть разница между хорошей и плохой матерью.
Уваженный в будто бы собственной просьбе Пастернак поражен: «Напиши мне, пожалуйста, как родился Поссен-хофен, как ты в нем очутилась и что делаешь?»
Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.
Переписка… Стр. 173.
Состоятельные и бездетные (это сочетание, как правило, заставляет предполагать безудержную склонность к филантропии и самопожертвованию) Федя с Жоней опасаются, что их гостеприимство будет толковаться расширительно (не ошибутся и даже будут раздражаться за не по годам наивный эгоизм), но ошибутся в превентивной тактике (попробуют дать больше): конкретно «пансионата» Пастернак не просил, но написал Жоне бешеное письмо о необходимости и крайней желательности для него, чтобы жена Женя за границей пополнела. «Ты не можешь представить, как меня это терзает! <… > умоляю тебя, когда ты немного освободишься, займись этим немного <…>» Рисуется душераздирающая картина: Женя, « отставляющая стакан с молоком или тарелку с яичницей <… > Тогда ты перебарывай это чувство – заставляющее Женю так поступать. И вообще, учреди, организуй это через прислугу».
БОРИС ПАСТЕРНАК. Письма к родителям и сестрам. Стр. 314.
Пастернак деликатно делегирует обязанности Жони прислуге, непременному атрибуту богатого дома, чтобы Жоня не заподозрила, будто он предлагает ей самой придвигать Жене тарелки и стаканы, а может, даже пощелкать пальцами или придумать забавную считалочку для ложек, хотя ведь и сам знает, что организовывать или учреждать что-либо через прислугу – такой же дополнительный труд, как и всякий другой. На дворе у нас конец двадцатых годов двадцатого века. Домашняя прислуга в Европе вполне оформилась в нормальную профессию, часто весьма квалифицированную или себя таковой считающую, люди выполняют свою работу. Пастернак же имеет патриархальное представление о челяди – бестолковые помещики, крепостное право, комнаты набиты «людьми», девками: эта – голову чесать, эта – сны рассказывать. Следить за Жениной рукой, решительно отодвигающей стакан с молоком… В Париже еще в 1847 году Александр Иванович Герцен восхищался рациональностью бытового обихода: Петрушу возить с собой не надобно, и даже без лакея можно обойтись, так все прогрессивно отлажено: «О тягости, несправедливости, взаимном стеснении и взаимном разврате, происходящем от лакейства, говорят давно; но, не будучи диким или Жан-Жаком, как же обойтись без частной прислуги?» Выход найден: коммунальная прислуга, не для статуса, для реальной помощи, портье. «Портье чистит вам платье и сапоги, портье натирает паркет, обтирает пыль, моет окна, портье ходит за табаком <> Вы всегда можете за делом позвать портье – затопить ли камин, бросить ли письмо в ящик; но, разумеется, он помер бы со смеху или разразился бы ругательствами, если бы вы его позвали на пятый этаж затем, чтоб он набил вам трубку или подал платок из другой комнаты» (ГЕРЦЕН А.И. Письма из Франции и Италии). Ну, или там Женя яишенки решительно бы отказывалась покушать и надо было бы что-то учредить через прислугу.
«Кроме того, вероятно, ее утомляет Женичка, с которым она, вероятно, проводит целые дни. Не взять ли ему человека? Нельзя ли в этом отношении что-нибудь придумать?»
БОРИС ПАСТЕРНАК. Письма к родителям и сестрам. Стр. 315.
Пастернак всегда щепетилен в денежных делах. Когда у него есть деньги, он дает и просящему, и не просящему. За себя и услуги для Жени безусловно платит сам. Когда денег нет, а дело серьезно – тогда вот просит что-то «придумать». «Напомни ей, что ведь ей Вхутемасовская зима предстоит и потребует сил».
Там же. Стр. 315.
Напомнить надо в смысле уговора съесть яичницу. Женя, в свои 28 лет, еще и студентка. В семье нет денег ее учить, для Жени это повод для истерик, Пастернак чувствует себя виноватым и всячески подчеркивает, что этот вопрос даже не обсуждается – наоборот, скорее Женя забудет, но не он не найдет возможности. «Если можно, не показывай писем этого сорта Феде. На мужской взгляд они смешны. В жизни же я не только тряпка».
Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.
Переписка… Стр. 314—315. Федя с Жоней «придумали» пансионат, надеясь выданным авансом приглушить аппетиты, но, как видно из дальнейшего, просчитались. Пастернаку «казалось, что Жонеч-ка, привязавшаяся ко мне, с радостью возьмет на себя и дальнейшие заботы» – Пастернак придумал оставить Жененка за границей.
Там же. Стр. 203.
Но сейчас речь не об этом.
Оставшись наконец одна в придуманном и оплаченном пансионате, Женя предалась мечтаниям о принце. У немецкого писателя Лиона Фейхтвангера был родной брат, мюнхенский банкир (владелец банка). Отдыхал ли он где-то в окрестностях озера, имел ли на его берегах недвижимость, или просто имя его было упомянуто в газете – неизвестно, но… В несколько дней он будто бы увидел Женю, познакомился с ней, безумно, очевидно, влюбился (об этом – ни слова) и сделал ей предложение: «человек предложил мне жизнь, богатство, Париж».
Там же. Стр. 204.
У Жени с мужем дела были плохи, переписка шла о разрыве («к разводу отношусь спокойно и светло» – Борис), за границу ее послали осмотреться: не найдется ли какого-нибудь варианта, чтобы остаться там навсегда.
Но банкир Фейхтвангер как-то все-таки чем-то не подошел. О его существовании и предложении жизни было сообщено под большим секретом одному только Пастернаку.
Сейчас такое лекарство пропишут в два счета. Вы несчастны из-за недостатка денег? Закройте глаза и представьте себе, что вы безмерно богаты. Представляете, сколько других проблем возникает и скольких никакие деньги не смогут решить? Как, вам лучше? Женя очень хорошо подлечилась во время прогулок вокруг Штарнбергского озера.
Possen – по-немецки «шутка», «фарс». Hoff, как известно, – «двор». Оказавшись при «дворе фантазий», Женя, у которой волшебство жизни рядом с Пастернаком и возможность неспешно обучаться и в полную меру потребностей практиковаться в живописи без остатка уже съели девичью пену воображения, поднимавшуюся над ровными глубокими кругами ее житейской устроенности, разыграла все-таки фарс на берегу Штарнбергского озера. Как удержаться, когда тебе само название кричит в уши!
Готовому к услугам Фейхтвангеру не надо было напрягаться, чтобы придумывать, что (что конкретно) сложить к ногам m-me Жени Пастернак. Все их семейные планы с Борисом, которые составлялись совместно (какие – прямо по ее требованию, какие – чтобы снять с него обвинения, что ему оказывается преимущество), на которые изыскивались или ни при каких усилиях не могли быть изысканы средства, – все эти планы в точности, без дополнений или изменений (ничего в голову банкиру не пришло новенького) он и озвучил. Как по мановению волшебной палочки.
