c. Шабалов Н.П. Неонаталогия (л.д. 221–222, СПб.: Специальная литература, 1997. С. 135) – «окружность головы доношенного новорожденного ребенка обычно составляет 34–37 см.

Таким образом, у ребенка не было крупной головы, а при имеющейся голове и нормальных размерах таза клинически узкий таз возникнуть не мог. Тогда доказанным следует считать, что причиной клинически узкого таза был деформированный (кососмещенный) таз.

Всех этих противоречий Особое мнение Лян. лишено.

Видимо, именно потому, что в ходе допроса в суде выявилось слишком много противоречий, эксперт Лог. (единственный акушер в составе экспертной комиссии) направила в адрес суда вышеупомянутое письмо (т. 3, л.д. 210), в котором содержится следующий текст: «При пролонгировании или перенашивании беременности, особенно при крупном плоде, кости черепа плода становятся более плотными, а швы сужаются, поэтому конфигурации головки практически не происходит и возникает клиническое несоответствие головки плода и таза матери, что является показанием к кесареву сечению. У Е. имела место именно такая ситуация: тенденция к пролонгированию беременности, крупный плод и большие размеры головки плода (35 см)».

Позицию Лян. о необходимости изменения тактики ведения родов упоминает и Мосгорсуд в мотивировочной части своего Определения (т. 3, л.д. 121): «Метод ведения родов у Е. был выбран неправильно, без выявления и учета всех имеющихся показаний и противопоказаний со стороны матери (деформация таза) и плода (крупный плод) к тому или иному методу ведения родов – прежде всего без учета высокой вероятности развития в процессе родов клинически узкого таза…».

Таким образом, Решение суда первой инстанции в этой части прямо противоречит доказательствам и доводам, имеющимся в деле, в частности и Мосгорсуда.

Необходимость проведения планового кесарева сечения при узком (кососмещенном) тазе и крупном плоде подтверждается также специальной медлитературой и методическими рекомендациями МЗ РФ № 11–14/55-111 от 27.08.1991 г. (л.д. 306, 308, 343), мнением специалистов Центра независимых экспертиз (л.д. 390, ответ на вопрос 18), мнением специалиста Клим. (л.д. 606об. – 608).

Исходя из сказанного, суд должен был признать факт кардинально неправильной тактики ведения родов у Е.

В то же время, признав факт неправильной тактики ведения родов, суд в дальнейших оценках не вправе был исходить из предположения о том, что плановое кесарево сечение тоже привело бы к эмболии околоплодными водами и смерти Е., поскольку такая логическая конструкция сама по себе имеет форму предположения, а именно: если бы даже сделали плановое кесарево сечение, то эмболия возникла бы все равно. Это ничем не обосновано и не может быть достоверно доказано, поскольку в реальности наступили совсем иные события.

Однако у суда имелись достаточные основания для установления факта того, что эмболия не могла возникнуть при плановом кесаревом сечении. Как уже говорилось неоднократно, в Экспертном заключении сказано, что условиями возникновения эмболии являются превышение амниотического давления над венозным и зияние сосудов (ответы на вопросы 13, 19, 35, л.д.719–741). То есть без этих условий эмболия возникнуть не может. Но перед плановым кесаревым сечением, когда отсутствует родовая деятельность (повышает амниотическое давление из-за схваток), не может возникнуть ни превышение внутриматочного (амниотического) давления, ни зияние сосудов. Следует при этом учитывать, что при надрезе матки во время операции амниотическое давление падает до нуля и не может по этой причине превышать давление в венозном кровотоке, что исключает появление эмболии.

Основываясь уже на этих аргументах и доказательствах, суд должен был вынести решение в пользу истцов, поскольку очевидно, что ненадлежащая диагностика привела к неверной тактике ведения родов, которая (не предположительно, а в реальности) привела к смерти Е.

Довод суда о том, что он не может основывать свое решение на особом мнении Лян., поскольку тот сначала подписал Экспертное заключение № 112, а потом Особое мнение к нему, и потому суд не находит основания для недоверия в отношении заключения № 112, – несостоятелен хотя бы уже потому, что эксперт Лог. тоже изменила свое мнение, представив суду вышеупомянутое письмо (т. 3, л.д. 210). Поскольку эксперты несут уголовную ответственность за дачу заведомо ложного заключения, сторона истцов находит нормальным, что в делах подобной сложности мнение экспертов уточняется и даже изменяется.

Кроме того, и Мосгорсуд, ссылаясь в своем Определении на Особое мнение Лян., притом что ранее этот эксперт подписал Экспертное заключение № 112, не находит данное обстоятельство поводом к тому, чтобы считать это Особое мнение ненадлежащим или недопустимым доказательством.

4. Суд, как и в первый раз, нарушил принцип законности, а именно ст. 11, ст. ч. 1 195 и ч. 4 ст. 198 ГПК РФ

Суд в своем Решении пишет: «То обстоятельство, что препарат официально не используется в акушерстве и гинекологии, не может иметь существенного значения, поскольку экспертным путем не установлено, что данный препарат спровоцировал какое-либо осложнение в организме Е., которое привело бы к ЭОВ и последующей смерти. Данных о том, что у Е. была бурная родовая деятельность, возникшая в результате применения «Сайтотека», не получено» (т. 3, л.д.263).

В Определении Мосгорсуда, в частности, сказано: «Однако ни из заключения экспертов, ни из материалов дела вообще не усматривается: было ли разрешено применение данного препарата для применения родовозбуждения в 2001 году – на момент смерти Е.».

«В гражданском процессе действует презумпция «судьи знают право». Поэтому для познания вопросов права экспертиза не может быть назначена. Экспертиза – средство получения верного знания о фактах, но не о нормах права» (комментарий к ст. 79 ГПК РФ – Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (Кафедра гражданского процесса МГУ им. Ломоносова. Под редакцией заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ В.М. Жуйкова; доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ В.К. Пучинского; доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ М.К. Треушникова. – Городец, 2003).

Тогда вопрос о противоправности назначения «Сайтотека» суд должен был разрешить самостоятельно, основываясь на действующем законодательстве, а не на мнении экспертов.

Согласно ст. 11, ч.1 ст. 195 и ч. 4 ст. 198 ГПК РФ обязанностью суда является разрешать гражданские дела на основании федеральных законов. При разрешении вопроса о правомерности применения «Сайтотека» суд при вынесении решения не вправе был основываться на мнении экспертов и иных подобных данных, поскольку вопрос о правомерности применения лекарственного средства, коим является и «Сайтотек», регулируется законодательством, в частности ст. 43 Основ законодательства РФ от 22.07.1993 г. № 5487-1 «Об охране здоровья граждан» и ФЗ РФ от 22.06.1998 г. № 86-ФЗ «О лекарственных средствах». Анализ данного законодательства представлен был нами суду неоднократно (например, л.д. 449–451), как и текст ФЗ РФ «О лекарственных средствах» (л.д. 357–375), откуда следует, что в РФ используются лекарственные препараты, разрешенные к применению в установленном законом порядке (ст. 43 Основ законодательства РФ от 22.07.1993 г. № 5487-1 «Об охране здоровья граждан») и только клинические испытания, разрешенные в установленном законом порядке, обеспечивают безопасность и эффективность лекарственного средства (ФЗ РФ «О лекарственных средствах»), т. е. клинические испытания определяют показания к применению, область применения, способ применения, дозировку, противопоказания и т. п.

В частности, ч.1 ст. 40 гласит: «7. Запрещается проведение клинических исследований лекарственных средств на: 2) беременных женщинах, за исключением случаев, если проводятся клинические исследования лекарственных средств, предназначенных для беременных женщин, когда необходимая информация может быть получена только при клинических исследованиях лекарственных средств на беременных женщинах и когда полностью исключен риск нанесения вреда беременной женщине и плоду».