— Государь, я не намеревался подвергать сомнению твои помыслы.

— Твое право — спросить, мой долг — ответить. И тут Элигор в очередной раз стал свидетелем того, что отличало Саргатана от всех демонов Ада. Архидемон выдержал паузу, обвел взглядом ряды собравшихся и заговорил снова:

— Братья, этой битвой мы открываем войну долгую и изнурительную. Если мы потерпим поражение, пощады нам не будет. Но если мы победим — а я уверен в нашей победе, — то изменим свою жизнь навсегда. Каждый из вас несет с собой свое давнее прошлое, лелеет мечты о нем. Обнажая оружие, помните, что вы были когда-то ангелами. Но деритесь, как демоны. Небо ждет нас!

Горячий ветер бросал навстречу покидающим лагерь легионам Молоха пепел, искры, мелкие частицы горящего угля, но даже это не умеряло восторга Адрамалика, его восхищения этим не знающим прощения миром, в котором ему довелось жить. Опустившись на колени рядом со своим душезверем, он омыл пыльные руки в алой крови, хлеставшей из артерии сваленного ветром дерева. «Этот день, — думал Адрамалик, — день Ада, настоящий день Ада, и дает то, ради чего стоит жить. Пепел, кровь, огонь, эта битва — я явно оказался в своей стихии».

Наслаждаясь моментом, он услышал вдруг восторженный вопль. Тот донесся от передовых линий легионеров, и Адрамалик почувствовал, что пахнущий серой ветер чуть ли не мгновенно стих. Пелена пепла постепенно редела, и Адрамалик уже гораздо лучше увидел, как две стены огня, тянущиеся по обе стороны чуть ли не до лагеря Саргатана, поднимаются, мерцая, в небо на сотни футов. «Как это прекрасно!» — пришла ему в голову мысль. Это событие показалось достойным концом прелюдии перед сражением, его радость стала практически полной от столь неожиданного подарка со стороны врага. «Похоже, — подумал магистр, — колдуны Молоха смогли развеять заклятия Саргатана. Мы сможем отбить любой его удар. Сотрем в порошок и его, и его сбившуюся с пути армию. А когда закончим, разорим владения его союзников».

Армии предстали одна перед другой. Молчали солдаты, молчали генералы. Демоны тяжело дышали огнем и дымом.

Адрамалик вытянул из ножен саблю, слегка натянул повод и развернул душезверя в сторону Молоха. «Будешь моим орудием, генерал-придзархим», — презрительно подумал магистр и поднял клинок в небрежном салюте. Молох едва удостоил его взглядом, бросил в сторону рыцарей командный глиф и порысил к авангарду.

Адрамалик вобрал глиф и закрыл глаза, усваивая его. План битвы был относительно несложен. Массированная атака тяжелой кавалерии, поддержанная легионами, удар по центру армии противника, затем окружение его войска за счет своего численного превосходства. Дальше — раздробление сил противника на все меньшие группы. А потом легионеры возьмутся за эти дезорганизованные остатки пехоты. Конечно, те будут активно сопротивляться. Что битва будет жестокой, Адрамалик не сомневался. Он хорошо помнил, как Саргатан расправился с силами Астарота.

Топот миллиона ног возвестил о том, что тяжелая кавалерия двинулась в атаку и набирает скорость. Магистр увидел бесконечное число флажков Диса со знаком мухи и эмблемой государя — они реяли на длинных пиках, готовых опуститься для последнего удара. Адрамалик выкинул на свой клинок глиф, и закаленное оружие запылало ослепительно белым пламенем. Конечно, по сравнению с небесными мечами его оружие ничего собой не представляло, но большинство демонов устоять от его удара не могли.

Магистр разместил свой эскадрон слева от командующего. Косясь в сторону командующего, он видел, как тот зажег свой жезл и начал пускать командные глифы, сплачивая ряды. Крюки свои Молох держал наготове, в руке.

Вглядываясь вперед, верховный магистр увидел что-то вроде длинного и низкого вала, сооруженного явно в спешке и небрежно. За ним, подсвеченные пламенем Среза, суетливо носились взад-вперед какие-то фигурки. С кем там вскоре придется столкнуться, сказать было трудно.

Молох выкрикнул очередную команду, и кавалерия перешла в галоп. Душезверь Адрамалика рванулся вперед, покрывая кожу земли мощными прыжками. Магистр взволнованно следил, как сокращается расстояние между армиями. Он смог наконец разглядеть крохотные фигурки, прячущиеся, как ему показалось, за стеной, и, к своему полному изумлению, понял, что это — души. «Клянусь Ямой Авадона!.. Неслыханно! Бросить этих грязных козявок против демонов!» — пронеслось у него в голове. Дальше угадывались линии каких-то войск — похоже, легионы вооруженных копьями фалангитов. «И с этим он пытается противостоять могучей армии Вельзевула? Похоже, расправа с Астаротом и усмирение его земель истощили Саргатана намного больше, чем я думал. Фалангиты, конечно, стойкие ребята, но души… Явный жест отчаяния».

Кавалерия сближалась с противником, и Адрамалик вдруг увидел то, чего не замечал раньше. На флангах Саргатана замерли невидимые прежде легионы. Без светящихся глифов, эмблем и гербов, они прикрылись дымовой завесой, чтобы не привлекать внимания наступающих. Это Адрамалику уже не понравилось. К тому же в дальних облаках он вроде бы даже заметил летунов, но вот количества их оценить не смог. Неожиданно ему показалось, что битва сегодня пойдет не так уж и гладко.

Стоя рядом с Саргатаном, Элигор поглядывал вверх, где кружили его летуны во главе с Метафраксом Аргастом — скрытые от противника тяжелыми низкими тучами, они готовы были ринуться туда, где в них возникнет нужда.

Он перевел взгляд на бойцов барона Фарайи. Те шли, раздвигая легионеров одним своим видом и расчищая путь Саргатану и лорду Валефару. За ними следовали генералы — в основном архидемоны, и Элигор видел их теперь во всей военной красе — закованных в закаленные доспехи, постоянно трансформирующих свои тела. Он внимательно рассмотрел лордов Бифронса и Андромалия и, наконец, остановил взгляд на лорде Фуркасе. Тот держался рядом с Саргатаном, явно озабоченный и даже словно бы растерянный. Элигор не понимал пока, каким образом будет использовано боевое изобретение Фуркаса, но прекрасно сознавал важность роли этого тучного демона.

Прибыв на передовую позицию и остановившись сразу за железноглазыми войсками барона, члены штаба наблюдали за атакой кавалерии Молоха.

Вот над вражескими генералами ожили их небольшие символы, и глифы понеслись от них к командирам и дальше к солдатам. Влившись в проход между пламенными грядами, всадники и душезвери Молоха, освещенные с обеих сторон, приобрели поразительное сходство с потоком лавы. Подобие усиливали вздымавшиеся над всадниками столбы их собственного дыма. Зрелище было удивительное, и Элигор решил, что если переживет эту битву, то обязательно запишет свои впечатления о ней в покоях Адамантинаркса. Просто чтобы помнить эти дни спустя даже тысячелетия.

Потом его взгляд переместился ближе, к нескольким сотням маленьких фигурок, скрюченных за недавно сооруженной стеной. Все они были без оружия, и он представлял себе, насколько должны они сейчас нервничать, видя приближающийся поток кавалерии. Но они держались. Это были специально отобранные Ганнибалом центурионы, и они ждали момента, когда смогут выполнить полученные приказы. И этот момент был не за горами — Элигор уже почувствовал, как содрогается земля от топота молоховских душезверей. Острые глаза демона-летуна выхватили из общей массы алые фигуры рыцарей Ордена Мухи, отыскали среди алых фигур и их командира. Элигор крепче сжал древко своего копья.

Дикий, полный ненависти рев потряс воздух, и его услышала вся наступающая кавалерия. Это издал свой боевой клич Молох. Адрамалик видел высокие потоки пламени, исходящие из его головы, видел, что генерал, отдав все команды, уже убрал жезл. В обеих руках Молох зажал теперь свои крюки, и они медленно вращались. Он был готов приветствовать врага последним режущим объятием.

Неохотно покоряясь жуткому очарованию этой фигуры, Адрамалик почувствовал, что и его боевой восторг достигает апогея. Полыхание огней, мелькание знамен, хвостов, облака пепла — все смешалось в пестрой круговерти, и только враг впереди стоял неподвижно, словно его не мог коснуться этот ураган. Магистр снова присмотрелся к оливково-коричневой стене впереди. Почему-то сейчас она показалась выше, чем раньше. Не обращая внимания на эту мелочь, он во весь опор поскакал вперед.