Широко раскинув руки, смотрители творили глифы столь быстро, что растущая стена казалась похожей на сверкающую ленту мерцающего огня, на украсившее темную грудь Ада ослепительное ожерелье.

Под умелым руководством Халфаса смотрители проявляли невероятную ловкость, так как создание, подгонка размеров и формы кирпича, а также его быстрая укладка на определенное ему место требовали особой концентрации. Некоторые демоны уже открыто состязались с соседями, стремясь завершить работу над своей секцией как можно быстрее.

Большой ров быстро заполнялся. Строители специально оставили широкие разрывы для семи массивных ворот. Точность вычислений Халфаса была безупречной. Саргатан не раз называл его самым лучшим архитектором Ада. А использование в качестве строительного материала душ, помимо их чрезвычайной пластичности, имело и еще одно неоспоримое преимущество: их было много. На один фут стены уходило сто душ, и уже теперь ее размеры составляли двадцать футов в толщину и десять в высоту. Естественно, это не шло ни в какое сравнение с тем, какое строение получится в результате, но начало было положено.

По мере того как количество неиспользованных еще душ все уменьшалось, стенания и жалобы утихали, заглушаемые низким ревом жаркого ветра. Алголь уже снижался над горизонтом, дневная работа подходила к концу. Дальше будут новые души, стена вырастет, а этот день превратится в далекое воспоминание — как для демонов, так и для «кирпичей».

Когда работы закончились, Саргатан заложил руки за спину и прошел вдоль свежей кладки, рассматривая фундамент. Он широко улыбался. Здесь будет построен город. И эта церемония уже стала предвестником его будущего. Архидемон обрадовался, впервые после Низвержения, и этот восторг передался Элигору, да и всем остальным находившимся рядом павшим ангелам.

С интересом и растущим изумлением Элигор наблюдал, как поднимается Адамантинаркс-на-Ахероне — пласт за пластом, темным кристаллом возникая из плоти Преисподней. Вспоминая небесные поселения, демон невольно сравнивал Адамантинаркс с ними, как будто сравнивая луну с солнцем. Создатели этого города, под руководством Саргатана, используя лишь доступные материалы, как будто бросали вызов роскоши и великолепию Небес. По зрелом размышлении Элигор все же решил, что явное сходство приемов строительства с виденным там, Наверху, родилось всего лишь от желания архитекторов жить как прежде, а не от издевки или стремления создать циничную пародию на утраченный мир. Иногда, проходя по новым улицам, он даже чувствовал себя нормально, как раньше, так, словно вернулся домой. Но тут же перед глазами вставали воспоминания о прошлой жизни, и он чувствовал, как в него входит тоска.

Развеяться помогали устраиваемые Саргатаном рейды по очистке близлежащих Пустошей от обитавшей в Аду живности и от первородных — коренных обитателей этих мест. Создания Ада постоянно угрожали строящемуся городу, и даже бывшим ангелам нелегко было догнать их и уничтожить. Но в сумасшедшей гонке за дичью по изрезанной местности забывалась всякая печаль…

Город рос быстро, но в новых обитателях недостатка не испытывал. Элигор часто думал, что в Аду пустых городов не будет никогда. Очень скоро улицы оживились толпами существ невероятного обличья. К строителям добавились демоны и бесы самого разного рода. По широким улицам бродило и множество серых, скрюченных, скрученных, искореженных душ; на фоне огромных зданий они казались карликами. Для того чтобы получить разрешение на проживание здесь, надо было лишь принести клятву верности Саргатану.

Однажды, когда с момента закладки Адамантинаркса прошло уже двадцать тысяч лет, два демона решили посмотреть на великий город с одной из его высоких башен. И здесь неожиданно встретились. Исполненный восторга Элигор обратился к Саргатану:

— Это изгнание оказалось и вполовину не столь ужасным, как мы о нем думали, государь. Сколько уже достигнуто!

— Но это — всего лишь начало, — ответил Саргатан и посмотрел на своего солдата.

Рокочущий и одновременно гармоничный, напоминающий глуховатые вздохи огромного органа, голос архидемона прозвучал тогда чуть иронично. Элигор не нашелся с ответом, ведь они провели в Аду уже столько времени. Потом он часто вспоминал этот совсем короткий разговор и только позднее понял, что именно в тот момент чудовищность их изгнания, их разделенной вечности окончательно стала реальностью.

«Возможно, именно потому мы так лихорадочно взялись за строительство», — размышлял Элигор в то время. Звери, столкнувшись с неразрешимой проблемой, начинают облизываться, чисто инстинктивно стараются выглядеть лучше. Демоны же, чтобы противостоять вечному проклятию, принялись создавать города. Да и что они еще могли, кроме как попытаться сделать это место своим? Если они обречены жить здесь вечно, то надо его приручить, покорить себе, освоить. Но Ад не поставить на колени, у него свои обитатели и у него — своя воля.

А Саргатан действовал с какой-то неестественной страстностью, почти одержимостью. Он помнил и о крупных, и о мелких делах. Элигору казалось, что господин старается таким образом отвлечься от мыслей о той реальности, в которой все они оказались. Дела вассалов и соседей также интересовали Саргатана. С владениями бывшего серафима граничили земли Астарота, его учителя еще там, на Небесах. Это было хорошо. Старый и добродушный Астарот не имел талантов к управлению. Саргатан с досадой смотрел на постоянные промахи своего бывшего наставника. Но от него не исходило особой угрозы, и вокруг царил мир.

В плане Адамантинаркс не сильно отличался от множества других городов Ада. Его мостовые так же алели от крови грешников, так же вздыхали и мигали его камни-души под ногами прохожих, а бесчисленные низкие здания стонали и содрогались так же, как и в любом другом городе Ада. Но одновременно это была одна из самых нетипичных столиц Преисподней. И ее простор, даже какая-то воздушность являлась всецело заслугой Саргатана. Главный город Ада, Дис, стал словно отражением своего ужасного создателя Вельзевула, Адамантинаркс же, к удовольствию его обитателей, был столь же снисходителен, как и его повелитель. Элигор отмечал эту благородную черту своего государя, как и каждый, попадавший к его двору. Перед закладкой первого камня в основание венчающего город дворца Саргатан не только основательно обсудил детали с Халфасом, но и посоветовался с каждым из его подчиненных. Элигор видел, как эта открытость архидемона влияет на все вокруг, как она не только привлекает к нему демонов, но и заставляет их хранить ему верность.

На одно из таких совещаний, которое проходило в тот раз на вершине овеваемого всеми ветрами утеса, Саргатан собрал всех, чтобы обсудить количество этажей дворца. Горячие, унизанные тлеющими угольками порывы ветра трепали чертежи Халфаса, поэтому никто не мог ничего толком разглядеть. Саргатан нагнулся — поднять несколько камней, чтобы закрепить листы. А когда выпрямился, то увидел: к его подданным присоединился незнакомец. Он взобрался по крутому склону так, что его никто не заметил. Рука Элигора сразу потянулась к рукояти меча, то же сделали и другие демоны.

— Разве ты не узнаешь меня? — спросила закутанная в плащ фигура и сняла с плеча длинный, узкий металлический футляр. Складки капюшона незнакомца скалывала длинная костяная игла, оставляя лишь щелочку для рта, но казалось, он пристально разглядывает Саргатана.

Архидемон был выше всех собравшихся на полторы головы. Когда он сталкивался с опасностью или же ему бросали вызов, то обычно складывал руки на груди и выпрямлялся во весь свой рост. Теперь костяные пластины его лица стали медленно смещаться, а пламя, короной возвышавшееся над головой, разгорелось еще больше. Собравшиеся демоны знали, что это верные признаки раздражения Саргатана, и замерли в ожидании расправы.

— Как мне узнать тебя, если ты закутан с ног до головы? Да и знака твоего я не вижу.

— Но ты должен меня помнить… с тех пор, еще до Низвержения. По крайней мере, мой голос изменился вроде бы не сильно…