Две сотни рыцарей стояли вокруг него, дымясь кровью грешников. За ними на прочных высоких козлах дергались подвешенные вверх ногами освежеванные души — невольные участники предшествующего битве торжественного ритуала, который вел свое происхождение еще с давних времен зарождения Диса. Новые кожаные плащи свисали с плеч воинов, еще пульсируя и содрогаясь, только что содранные со смертных. Рядом кучей лежали сферы, ожидая распада. Стекая блестящими ручейками по алым нагрудным панцирям, одеждам и оружию, темно-красная кровь медленно собиралась у их ног, и рыцари разбрызгивали ее вокруг.

Опираясь на длинную пику с зубцами, Адрамалик наслаждался совершенством звездообразного построения, точными линиями вытащенных из ножен мечей и зубастыми ухмылками своих рыцарей. Они уже давно не занимались настоящим делом и вынужденную передышку посвящали контролируемому насилию и бесконтрольному разврату. Но, даже зная об этом, магистр, оглядывая свои войска, понимал, что их преданность и дисциплина абсолютны, что они не потеряли своей свирепости.

Двое рыцарей, еще только проходящих обучение, приволокли очередную душу, выбранную за немалую жестокость, которой этот человек отличился при жизни. Экземпляр попался крупный, и в Аду, наверное, он работал каменщиком. С большими руками и искаженным морщинистым лицом, проклятый был наискось перевязан глубоко врезавшимися в тело ритуальными золотыми шнурами, и с каждого их перекрестья свисал амулет в форме мухи, каким рыцарей награждали за каждую одержанную в бою победу. Ученики волокли душу, и золотые мухи отзывались странным легким звуком, который так не сочетался со сдавленными горловыми стонами из заткнутого рта жертвы.

Адрамалик склонил пику до уровня груди притащенной души, и рыцари сразу зашептали свои клятвы преданности — сначала Люциферу Потерянному, затем Вельзевулу. Потом каждый из них выступал вперед и одним ударом пронзал душу в разных местах между золотыми шнурами. С каждым ударом шепот становился все громче, а когда он почти превратился в крик, ученики схватили душу под руки, подняли ее над головами и с горловыми криками бросили на поднятую пику. Пронзенный снизу вверх, проклятый осел, и все глаза вокруг увидели, как оставшаяся в нем кровь стекает по древку к рукам Адрамалика.

Тишина упала ударом молота.

Адрамалик увенчал пику гербом Вельзевула — большой золотой мухой — и поднял свежесозданный штандарт высоко над головой. В ответ рыцари разомкнули ряды, все направились к своим верховым зверям, стоявшим перед отрядами кавалерии, которые выстроились вдоль широкого, освещенного факелами проспекта Войны. Из казарм по всей его длине один за другим выходили легионы и пристраивались за кавалерией. Горящие эмблемы подразделений ярко выделялись в дымке пепла, затухая по мере приближения к искрам, горящим в отдалении и обозначающим места сбора. Магистру они показались похожими на пятна, красующиеся на спине змеи Пустошей.

Послышались несколько криков и хруст. Адрамалик обернулся и увидел огромную фигуру Молоха. Тот, занимая место перед войсками, затоптал своим душезверем нескольких незадачливых пехотинцев. Молох ехал на так называемом сплавнике — многоногом безголовом душезвере, сплавленном из десятка душ. Из боков его торчали руки, судорожно размахивавшие оружием. Вот он усмехнулся, нервно взмахнул блестящим крюком, и вся армия пришла в движение.

Всего лишь жест, подумал Адрамалик, но как он значителен… Война стояла у порога, и исход у нее мог быть только один. Когда наконец она закончится, утомленный интригами и политикой Адрамалик осядет где-нибудь подальше от Диса, может быть где-нибудь на завоеванных землях, и отдохнет от вечно глядящих глаз Вельзевула. Эта неожиданная фантазия удивила его: он никогда не рассматривал подобную возможность всерьез и теперь даже ощутил удовольствие. Уже двигаясь прочь от столицы, магистр вдруг поймал себя на том, что смотрит на череду знакомых видов так, словно прощается с ними. И по нему словно прошла волна эйфории и странной грусти.

Земля кричала у них за спиной. Они двигались к Адамантинарксу, и, по мере того как удалялся Дис, рельеф местности становился все хуже. Древним трактом к владениям Саргатана давно не пользовались, и прорезанная в плоти дорога уже основательно заросла. Но Адрамалик видел, она еще не совсем исчезла, виднелась гораздо лучше туннелей, прорытых в холмах, которые почти скрывались под тяжелыми ветками и корнями артериальных деревьев и узлами сплетенных вен.

Солдаты, шедшие в авангарде, срезали мелкие препятствия, но в конце концов огромная лента войск уперлась в подножия первых холмов. Невысокие, покатые, они стали все же значительно выше с того времени, когда была вырезана эта дорога.

Магистр наблюдал, как тупоголовые «утробы» — более быстрые, чем неуклюжие разрушители, — выскочили перед авангардом и под аккомпанемент скрежета зубов и крики общего одобрения стали пробиваться вперед. Увеличенные и вытянутые в длинные цилиндрические формы, а потом крепко связанные вместе сотнями тел, эти связки душ грызли земную плоть, прокладывая путь — прямой как стрела, такой, каким только и могли идти генералы Диса — неумолимые, не знающие препятствий. Адрамалик знал: поля заживут, прихотливые разрезы и прогрызенная дорога со временем затянутся. Но сейчас, когда армия пробивалась к границам владений Саргатана, магистр радовался пронзительным крикам раздираемой земли.

На третью неделю армия вышла к широкой и бурной кровавой реке. Когда-то, давным-давно, через нее перебросили широкий мост, и его опоры торчали на прежнем месте, но прогнившие пролеты обрушились, и армия должна была переходить вброд. Кавалерия преодолела реку сравнительно легко, но пеших легионеров сносило потоком. Выбравшись на берег гораздо ниже по течению, солдаты отряхивались, рассыпая темно-алые брызги, и тащились к дороге. Земля здесь уже пылала, и черный дым тянулся длинными, зыбкими шлейфами. Адрамалик заметил неясные тени. Это были огромные абиссали, они прятались за дымом и преследовали колонны — с надеждой, что кто-нибудь из солдат слишком далеко отойдет из-под защиты армии. Тогда их будет ожидать быстрый конец, только свет мелькнет во тьме. Но в войсках вряд ли найдется демон настолько тупой, чтобы потерять из виду свою колонну.

Армия продвигалась без отдыха по дикой местности, раскинувшейся за пределами Диса, по шумным полям безразличных саг-хримов и их психомантов, мимо парящих в воздухе стел с огромными скульптурными изображениями мушиных голов, отмечавших границы владений Вельзевула. Дальше, за Пустошами и владениями разбитого и уничтоженного Астарота, уже лежала цель похода — владения Саргатана. Государь легко вырвет их из рук мятежного архидемона. «Если я буду осторожен, они достанутся мне, — подумал Адрамалик. — Осторожен и безжалостен. Мое собственное царство с доменами для лучших рыцарей станет по-настоящему мощным». Эта мысль постоянно вертелась у него в голове, и на тяжелом лице генерала бродил холодный призрак улыбки.

Приграничный городок низким, зазубренным силуэтом разрушенных строений виднелся между длинными пылающими хребтами. Адрамалик не видел их на картах, которые изучал в Дисе, но особого значения это не имело. Карты создавались столетия и тысячелетия назад, а с ростом напряженности между городами картографы разных сторон перестали посещать соседей. Скорее всего, и горы вокруг тогда еще не горели. А может, здесь просто было подходящее гнездовье для вырезанных из городов зданий, лишившихся душ, которые требовали специального наказания. Наверное, потеряв корни, эти строения приплыли сюда.

Адрамалик последовал через городок за Молохом и его штабом. Повсюду валялись мечи, копья, топоры и топорики — некоторые кучами, другие вразброс, вперемежку с мусором. Насколько давно и почему их тут бросили, Адрамалик не стал даже думать.