С тяжело нависших умбровых небес, словно смягчая хаос разорванного мира, плавно опускался пепел. Сквозь пелену за открытым окном едва просматривались развалины башен. Он скорее угадывал, чем видел, их контуры. Лишь вечно пылающие воды Алголя пронизывали своим блеском темные пепельные тучи и освещали кабинет тусклыми ржавыми лучами. Элигор, сгорбившись, замер у стола. Час, другой, третий сидел он так, провожая взглядом опускающиеся серые хлопья, и вдруг подумал, как прекрасно этот густой траурный полог подходит к торжественности момента. Он на минуту перевел взгляд на крошечные фигурки работников, далеко внизу разбиравших развалины разрушенного Адамантинаркса, и вновь взялся за перо. Хлопья пепла падали с небес спокойно и мирно, порывы ветра не нарушали их неспешного полета, и потому Элигор мог писать, не отвлекаясь поминутно на уборку стола.

Теперь демон все время проводил у себя в комнате, сгорбившись над рукописью. Он трудился как одержимый, используя все свободное время в перерывах между бесчисленными беседами и делами, лишь изредка позволяя себе мечтать. Он писал, так как считал это своим долгом, а текст записывал ангельским языком — теперь его снова было разрешено использовать. Поначалу Элигору приходилось трудновато — ведь столько времени прошло с тех пор, как он пользовался им в последний раз. Длинные росчерки драгоценного пера казались слишком острыми, завитки на концах слов — неясными. Но с течением времени рука Элигора расслабилась, вспомнив забытый язык, и буквы молниями посыпались на свиток. Повествование о событиях не столь далекого прошлого полилось свободнее, и история последних дней его господина, Саргатана, начала приобретать более ясные очертания.

Полет с поля битвы Элигор помнил лишь отрывочно — как несся сквозь рваные облака вместе со своими воинами, отборным отрядом летучей гвардии, как сковывала крылья смертельная усталость, от которой он чуть не падал на землю. Демоны летели молча, стиснув зубы. Они ничего не говорили друг другу, а ведь сказать надо было так много…

Он помнил, как облака под ними внезапно расступились, и внизу открылся темный пейзаж. С высоты мир вокруг показался Элигору вполне привычным. Огромные коричнево-оливковые долины, словно полотнища кожи, все в разрывах и складках, были прорезаны раскаленными реками текущей лавы. Тут и там оспинами виднелись разбросанные повсюду форпосты, острыми иглами торчали башни, увенчанные тусклыми огнями. Огни Ада горели как прежде, и Элигор попытался убедить себя, что ничего не изменилось, что все осталось таким же, каким было миллионы лет.

Глядя вниз, демоны почувствовали, как в них снова пробуждается радость, но, как только они достигли владений Саргатана, их светлые ожидания исчезли без следа. Ни одного целого здания не сохранилось вокруг, столь очевидной была нужда в кирпичах, в душах. Где раньше возвышался огромный шумный город, теперь осталась только мрачная сеть разоренных кварталов. Словно какая-то недавно выкопанная из-под тысячелетних наслоений руина, Адамантинаркс лежал перед демонами разрушенный, его пустые улицы были едва различимы, колоссальные статуи свалены, разбиты или покосились на пьедесталах, колонны валялись подобно обглоданным костям громадных животных. Несколько кварталов затопила лишенная своих набережных река.

Дворец Саргатана устоял, но тоже выглядел плачевно. Он возвышался на горе зловещим призраком, словно нависая над городом. Стены зияли пробоинами от вывернутых кирпичей, внутри покоев, разнося пепел и гарь, гулял ветер. Элигор невольно закрыл глаза. Это был дом его господина — покинутый, отданный на растерзание свирепым стихиям Ада. Совершенно пустой.

Вместе с воинами Элигор опустился на край круглого отверстия — Небесного Ока, венчающего купол дворца, и, сложив крылья, заглянул в огромный зал для аудиенций. Там клубилась тьма.

Они бесшумно скользнули внутрь. Единственный свет исходил от мерцающих на головах гвардейцев огней — те бликами играли на опоясывавших помещение бесчисленных золоченых колоннах, но практически не рассеивали мрака. Много времени прошло, прежде чем демоны достигли каменного дна, и еще больше — пока добрались до выхода, настолько большим был зал. В мерцающих отблесках они увидели выложенный на покрытом золой полу серебряный знак — его знак. Демоны взглянули друг на друга, и горе снова пронзило их болью.

Воины прошли в широкий коридор. Снаружи, сквозь дыры в стенах, проникал свет и неровными пятнами усеивал пол. Эхом отдавались приглушенные шаги. Они не стали зажигать укрепленные на стенах факелы, чтобы не видеть царивший вокруг хаос. Да и завывающий ветер все равно погасил бы пламя.

Они продвигались внутрь дворца, огибая перевернутые сундуки, проходя мимо порванных гобеленов, разбитых фризов, мозаик и богатых украшений — всего того, что дарило их господину краткие минуты радости. Теперь все вокруг покрылось слоем пепла, и от малейшего движения он взлетал в воздух, наполняя коридоры густым, удушливым туманом.

В библиотеку Элигор вошел первым, и все услышали его горестный вздох. Столько времени провел он в этих стенах, вместе с Саргатаном! Демоны прокладывали себе путь через груды тяжелых книг. Те упали с полок и теперь истлевали на полу. Над ними свистел ветер, играл страницами, вздымая маленькие вихри частиц гари и пергамента, словно кружа обрывки воспоминаний.

Наконец группа разделилась. Гвардейцы один за другим уходили прочь, спускаясь вниз, чтобы отыскать свои помещения. А может быть, и потерянный смысл существования… Элигору даже стало интересно: что подумают его соратники, добравшись к себе — туда, где тоже все разрушено?

Чтобы попасть в личные покои, находившиеся на самом верху главной башни, ему пришлось разобрать целую гору обломков. Пепел на полу доходил до щиколоток, и из него, словно одинокая скала посреди серого моря, возвышался рабочий стол. Ветры, свободно врывавшиеся сквозь брешь в стене, разбросали по полу свитки и книги и засыпали их пеплом. Как ни странно, обсидиановое стекло в окне уцелело, и теперь створки его раскачивались от жарких потоков воздуха. Элигор затворил их, запер. И удивился тому, что, снова вернувшись в собственный мир, для начала сделал именно это. Пролом в стене словно поманил демона. Он подошел, остановился на краю, взглянул вниз. Полы его одежды и крылья слегка колыхались от ветра. Элигор знал теперь, что нужно делать: построить собственную жизнь заново. А начать с простого — заделать дыру в стене, вымести пол, вычистить полки, навести порядок на столе. Теперь у него появилась цель: он — все вспомнит. И он расскажет историю своего господина…

И было Низвержение. Никому не дозволялось упоминать ни о нем, ни о времени до него — Там, Наверху. Но именно Низвержение предначертало весьма многое в Аду, включая и границы территорий. Области владений демонов определились первоначально тем, куда, в какие неизвестные пустоши Преисподней ревущими метеорами, дымясь и пылая, низвергнулись главные демоны. Иные из них упали далеко от остальных и потому основали свои царства в относительном уединении и безопасности; другие, менее удачливые, свалились клубком, так что видели дым, поднимавшийся с мест падения других. Именно они стали интриговать друг против друга, а потом и воевать — как только каждый собрал вокруг себя малых демонов. Братоубийственные стычки тянулись тысячелетиями, затухали и вспыхивали вновь, иногда перерастая в настоящие бойни, — каждый старался удушить другого, заиметь побольше союзников и захватить побольше территории. Это назвали потом Эпохой урегулирования, и выжившие запомнили ее навсегда. Многие из воинства Люцифера в те смутные времена погибли, но оставшиеся, сильные и коварные, основали могучие царства. И те стали расти и процветать.