Ну, конечно, ему стало скучно и поэтому захотелось поскорей очутиться в седле и развеяться. Она пыталась посмотреть на происшедшее его глазами. Нельзя в конце концов быть настолько эгоистичной…

К тому времени, как машина подъехала к ферме, Патриция уже совладала со своими чувствами.

Все на ферме было, на первый взгляд, в порядке. Лошади мирно паслись. Вечернее солнце заливало медовым светом луга. Могильник павших лошадей был сровнен с землей. В живописных сумерках казалось, что все случившееся было только дурным сном.

Эдгар стоял у нового сарая, наблюдая за разгрузкой машины с сеном. Он приветственно помахал ей.

– А где мистер Кардига? – крикнула она из открытого окошка машины.

– В лесу! Он только что умчался! – прокричал Эдгар в ответ.

Патриция улыбнулась. Прекрасный летний вечер был, как нарочно, создан для конной прогулки вдвоем; она наверняка сумеет нагнать его. Но когда машина въехала на прямую, ведущую к дому, аллею, улыбку с лица Патриции как рукой стерло. Прямо перед домом стояла машина Лауры, мотор был включен, а задняя дверца распахнута. Патриция невольно задрожала. Встретиться сейчас с Лаурой было бы для нее невыносимо. Она отослала машину, а сама вошла в дом черным ходом, чтобы избежать нежеланной встречи.

Посреди кухни с чашкой кофе в руках стояла Конча.

– Конча! Ты вернулась!

Патриция бросилась к экономке и обняла ее.

– Осторожнее, мэм! Обожжетесь! – воскликнула Конча, ставя чашку на стол.

– Я так счастлива встретиться с тобой!

– Вы отправили моей больной сестре чудесную посылку.

– Ах! Я рада, что ее доставили.

– Но у меня нет сестры. Восемь братьев – это да. Мне это показалось очень странным. Мисс Симпсон сказала мне, что вы – в Швейцарии и сами дадите знать, когда мне возвращаться. А когда пришла посылка для больной сестры, я решила, что дело плохо. И вернулась.

Патриция еще раз стиснула экономку в объятиях.

– Конча! Я так по тебе скучала!

– Эдгар рассказал мне обо всем. – Конча мотнула головой вверх и в сторону – туда, где жила Лаура. – Какая злодейка!

Последние слова – и с особенным чувством – она произнесла по-испански.

Патриция молча кивнула. Она села за стол и принялась пить кофе. Ей было трудно осмыслить все, происшедшее за последние двадцать четыре часа. И самым худшим оказалось предательство Лауры. Больше года Патриция делилась с ней самыми сокровенными мыслями и чувствами, а та строила из себя ее лучшую подругу. Как же этой мошеннице удалось с такой легкостью ее провести – или она и впрямь настолько глупа? Но еще большее отвращение вызывала у Патриции мысль о фальшивой любви, с которой Лаура относилась к Туману. И вдруг она услышала на втором этаже шаги. Вопреки себе самой, она решила, что надо еще раз поглядеть в глаза этой женщине, которая предала ее так жестоко.

Когда она вошла в гостиную, Лаура как раз спускалась по лестнице, в обеих руках у нее было по чемодану. Волосы растрепаны и всклокочены, взгляд – почти безумен. Было совершенно очевидно, что она пьяна. Лишь дойдя до нижней ступеньки, она заметила Патрицию – и хмыкнула. Затем пнула что было силы полураскрытую дверь. Та распахнулась, срикошетила, выбила у нее из руки один из чемоданов.

Патриция не шевельнулась.

Лаура, багровая от злости, наклонилась за чемоданом.

– Ну, чего ты уставилась? Патриция не ответила.

– Я рада, что уберусь отсюда. Ты со своими долбанными проблемами! Маленькая вонючая богачка не знающая, что делать с деньгами.

Патриция почувствовала, что злость Лауры, как это ни странно, совершенно не задевает ее.

Теперь по лицу Лауры ручьями побежали слезы.

– Ну, давай же, не стесняйся, упеки меня в тюрягу! Для того, у кого есть деньги, это не проблема. Да и в тюрьме мне будет не так тошно, как тут!

Патриция по-прежнему молчала, безучастно наблюдая за бурной истерикой Лауры. И так и не стронулась с места до тех пор, пока не увидела, как исчезают вдали хвостовые огни ее машины.

Этой ночью Патриция наконец выспалась по-настоящему. Правда, она время от времени просыпалась, чтобы убедиться, что Мигель – рядом с нею; он в самом деле был рядом, обнимал ее, баюкал, как ребенка, гладил по волосам, нежно массировал – и тем самым вновь навевал дремоту.

Ах, как она была благодарна ему, что он все-таки сумел прилететь, – и именно тогда, когда она в нем сильнее всего нуждалась! Без него ей было не выстоять в тот страшный день, когда отрава сгубила сразу столько ее дряхлых питомцев. Не окажись он рядом, и ее бы уже наверняка вновь отправили в санаторий в Лозанне и поместили в палату, из которой предусмотрительно убрано зеркало.

Но когда она проснулась, разбуженная яркими лучами утреннего солнца, то обнаружила, что рядом никого нет. Охваченная паникой, она кое-как оделась и поспешила вниз по лестнице.

– А где мистер Кардига? – спросила она у Кончи, стараясь скрыть звучащее в ее голосе волнение.

– Он – с лошадью, только вы сперва поешьте.

Не обращая внимания на протесты Кончи, Патриция выбежала с кухни во двор.

На конюшне Мигель непринужденно разговаривал с Эдгаром; Харпало и Спорт уже стояли подготовленные и оседланные.

Не обращая внимания на присутствие Эдгара, Патриция обвила Мигеля руками и осыпала его лицо жаркими поцелуями.

Эдгар, пробормотав что-то насчет неполадок с водопроводом, оставил их наедине друг с другом.

– Эй, послушай, надо все-таки держать себя в руках, – рассмеялся Мигель.

Она еще раз тесно прильнула к нему, а затем со смехом отпрянула.

– А ты хоть помнишь, что как раз на этом самом месте я тебя отвергла ровно год назад?

– Что ж, давай снесем конюшню и воздвигнем здесь кафедральный собор.

Он подхватил ее на руки и посадил на Спорта, а сам вскочил на Харпало.

– Ты готова?

– Так точно, командир. А куда прикажете?

– На то место, которое я уже посетил вчера вечером, – загадочно произнес он. – Следуй за мной.

Ей не составило большого труда догадаться, куда он ее везет, – в лес, где они так часто беседовали друг с другом.

– Как ты думаешь, обладатели многих тысяч глаз, следящих сейчас за нами, запомнили, когда мы здесь были в последний раз, – спросил Мигель.

– Да, – прошептала Патриция, спешиваясь, – давай говорить тихо, чтобы они до поры до времени не узнали о том, что именно здесь мы собираемся открыть американский филиал Учебного центра верховой езды семейства Кардига.

Он промолчал.

– Ах, Мигель, давай займемся этим немедленно.

– Но ты же не сможешь.

– Что ты хочешь сказать?

– Я слышал ваш вчерашний разговор… инспекционные поездки на заводы, теория управления, аудит… Вот чем тебе теперь предстоит заниматься.

– Да, но ты мне поможешь.

– Нет, Патриция, у меня тоже есть дела, которыми я обязан заняться.

– О чем ты, Мигель?

Ее хорошее настроение моментально улетучилось.

– Время работает против меня. Я пропустил уже четыре корриды, а через шесть недель мне необходимо провести повторное выступление в Лиссабоне.

У Патриции засосало под ложечкой.

– Но ты же не можешь сейчас уехать.

– Я должен ехать.

– Но ты нужен мне здесь. Как мне управиться со всеми этими делами, не чувствуя твоей поддержки?

– Но ведь и мне придется сражаться с быками, не чувствуя твоей поддержки.

– Ты хочешь сказать, что собираешься бросить меня только ради того, чтобы замучить нескольких животных? – с возмущением воскликнула Патриция.

Мигель побледнел.

– Я не подвергаю критике твои действия; изволь не критиковать мои.

Твердость его голоса изумила ее.

– Извини!

Мигель увидел, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.

– Патриция, тебе досталось дело, которое требует много сил, – и ты в состоянии с ним справиться. Духу у тебя на это хватит. Ты вступила в схватку с советом директоров – и сумела одержать победу.