– Благодарю вас, – с отсутствующим видом пролепетала Патриция.

Она видела, как покидают зал суда члены совета директоров. Роузмонт метнулся к выходу первым, словно стремясь сбежать с места преступления. Эш шел следом, даже не замечая, что продолжает машинально разминать резиновый мяч. Коулмен грузно прошествовал последним; выглядел он при этом, как полуспущенный воздушный шар. Казалось, он даже стал меньше ростом, сжался, скорчился – хотя и отчаянно старался сохранять достоинство при этом больше похожем на бегство исходе.

Патриция почувствовала, как ей на плечо опустилась рука. Добрые глаза Мигеля встретились с ее взглядом.

– Вот все и закончилось, – мягко сказал он. Патриция уткнулась ему в плечо.

– Ах, Мигель, ты даже себе представить не можешь, как важно для меня твое присутствие!

– Тсс… ты сможешь рассказать мне об этом за ланчем. Я хочу сводить тебя в тот ресторанчик, где я в тебя влюбился. Влюбился… и сам не заметил этого.

Он крепко прижал ее к себе.

– Идемте, голубки! – Хови одним движением смахнул все бумаги со стола себе в портфель. – Миссис Спербер ждет нас на Уолл-стрит; нам еще предстоит поработать.

Мигель разочарованно посмотрел на Патрицию.

– Это не займет много времени, – извиняющимся голосом сказала она.

– Пошли-пошли, – поторопил их Хови. – Надо раз навсегда выставить этих ублюдков из властных структур корпорации Стоунхэм. Миссис Спербер уже подготовила все необходимые документы.

Лифт для руководящего состава корпорации доставил их в конференц-зал. Миссис Спербер оторвалась от груды бумаг, над которыми работала, и встретила их радостной улыбкой. Встав из-за стола и широко раскинув руки, она пошла им навстречу.

– Моя дорогая, – начала было она, но затем смешалась и просто обняла Патрицию. Такое проявление чувств удивило, в первую очередь, ее самое, и она поспешила придать своему поведению всегдашнюю сдержанность. – Мои поздравления.

– Миссис Спербер, позвольте представить вам Мигеля Кардигу.

Мигель и миссис Спербер обменялись крепким рукопожатием. При этом миссис Спербер едва ли не со смущением заулыбалась.

– Ах да, Мигель. Я о вас весьма наслышана, хотя и не собираюсь сообщать вам, кто именно мне о вас рассказывал.

– Не уверен, льстят ли мне ваши слова или же оскорбляют меня.

Он хитро улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. Патриция еще никогда не видела миссис Спербер такой оживленной и разговорчивой..

– Хови, я просто горжусь вами, – произнесла седовласая адвокатесса. – Вы сумели закончить заседание точно к началу ланча.

Она указала на боковой столик, на котором были сервированы кофе и бутерброды.

– Честно говоря, я надеялся, что сумею управиться с этим делом еще до завтрака, – сказал Хови.

– Такой маленький человечек и такое большое самомнение, – поддразнила миссис Спербер.

Смех еще не стих, когда Патриция попыталась объяснить:

– Но мы не остаемся на ланч. Мигель ведет меня…

– Как же так, моя дорогая! – в голосе у миссис Спербер послышалось откровенное изумление. – Вот-вот начнется экстренное заседание правления, нам предстоит избрать нового председателя правления и новый совет директоров…

Патриция быстро переглянулась с Мигелем. Он стиснул ей руку.

– Дело прежде всего. Хови уже уплетал сэндвич.

– Одно из самых легких дел в моей практике… а все лавры не мне, а матадору. – Он похлопал Мигеля по спине. – Когда вы обнаружили этот номер, дело можно было считать законченным.

Мигель ухмыльнулся.

– Когда у вас возникнет еще какое-нибудь дело, связанное с лошадьми, пригласите меня в помощники.

– А нам и так предстоит другое дело, – вмешалась миссис Спербер. – Уголовный процесс.

Хови доел сэндвич и потер сухонькие ручки.

– С нетерпением жду визита в контору прокурора. С каким наслаждением я потащу этих трех мерзавцев в уголовный суд.

– Нет, Хови, – твердо сказала Патриция.

– А в чем дело?

Хови с недоумением посмотрел на нее.

– Я не хочу никакого уголовного дела.

– Вы не шутите?

– Нет. Оставьте все, как есть. Я не хочу проходить через это еще раз.

– Но, Патриция, – начала миссис Спербер.

– Пожалуйста. Мне хочется положить этому конец. Я ведь всех их знаю еще с тех времен, когда была совсем малышкой. Мы выиграли – и достаточно. А теперь мне их жаль. И хочется поскорее обо всем забыть.

– Я вас не понимаю. – Хови потянулся за следующим сэндвичем. – После всего, что они сделали?

– Мистер Биндер, – вмешался Мигель, – Вы не знаете Патрицию. Ей жаль всех на свете.

Хови с откровенным разочарованием вздохнул.

– На вашем месте, я бы прислушался к ее словам, – сказал Мигель.

Патриция с благодарностью посмотрела на него. Ей не хотелось спорить со своими союзниками и помощниками, но она так устала, так смертельно устала.

Хови переглянулся с миссис Спербер.

– Мне кажется, я остался в меньшинстве, – уныло произнес Хови. – Но вы не будете возражать, Патриция, если я не стану слишком спешить с передачей им этой радостной вести? Пусть помучаются. И под угрозой обвинения в уголовном преступлении они без лишних разговоров подпишут все просьбы об увольнении и об отставке, которые я им подсуну.

Теперь вздохнула Патриция.

– О чем вы грустите, моя дорогая? – спросила миссис Спербер.

– Я только одного не могу понять. Зачем они все это затеяли? Чего им не хватало? У них было столько денег, столько власти… Зачем?

Хови подошел к ней и с полным ртом пробормотал ей на ухо одно-единственное слово:

– Жадность.

Мигель сидел, попивая кофе и пытался вникнуть в смысл разговора, впрочем, безуспешно. Вклады… поставки… реструктурирование… дивиденды… капитальные вложения… реинвестиции… Время от времени Патриция высказывала соображения, которые, судя по всему, в хорошем смысле слова изумляли Хови и миссис Спербер. Мигель очень гордился ею, но все это казалось ему китайской грамотой. Он хорошо владел английским, но, столкнувшись с подобной терминологией, чувствовал себя иностранцем, впервые попавшим в чужую страну.

Стараясь не привлекать к себе внимания, он перешел из конференц-зала в кабинет Патриции. А очутившись там, потянулся к телефону и позвонил в Лиссабон.

– Эмилио?

– Мигель? И ты нашел время вспомнить о старом друге! Какие-нибудь неприятности?

– Сколько времени осталось до начала финальных состязаний в Лиссабоне?

– Но послушай! В этой корриде тебе принять участие все равно не удастся!

– А почему бы и нет? Ведь еще, кажется, шесть недель. Я успею провести три необходимые квалификационные встречи.

– Но ты пропустил две недели, пока болел Пауло, и еще две, пока сидел в тюрьме. Осталось три недели до начала отбора. А в этот уик-энд тебя тоже не будет.

– Почему? Я буду.

– Будешь? Но как тебе удастся…

– Не спорь. Просто подготовь все заранее.

– Ладно-ладно! Твой покорный слуга обо всем позаботится.

Мигель сам не понимал, почему с такой однозначностью объявил о своем решении в разговоре с Эмилио. Он хотел было даже перезвонить ему, но раздумал.

Через полуоткрытую дверь он скользнул обратно в конференц-зал. Помещение уже заполняли люди в строгих костюмах. Должно быть, это начали прибывать участники экстренного совещания. С этими людьми у него не было ничего общего. И, наверное, лучше всего ему уйти отсюда. Да, именно так – вернуться на ферму Патриции и дожидаться там ее возвращения. Да и ему сразу же станет веселее, едва он оседлает Харпало. На скорую руку Мигель набросал записку и попросил секретаршу передать ее Патриции. Она наверняка поймет его правильно.

Но Патриция не поняла его. Она сидела в машине, забившись в уголок, чувствуя себя совершенно измотанной. Какими чудовищными выдались последние две недели – но теперь все кончилось, и ей не терпелось обрести долгожданный покой в объятиях у Мигеля. Почему же он не дождался ее?