— Ты первый, — предложил он Славяну.

— Догоняй, — презрительно бросил тот и действительно схватился за струну, разве что на ладони не поплевал. Вокруг кожаной куртки засверкали блестки вторичных заклятий, ноги Славяна оторвались от земли, и он безо всяких усилий поплыл в выцветшее осеннее небо. Я тоже так хочу, подумал Валентин, и положил на струну обе ладони.

Магический вихрь подхватил его под руки, на мгновение сбив дыхание, и поднял над вечерней Москвой. Славян летел далеко впереди, насвистывая сквозь зубы что-то вроде «мы подошли из-за угла», внизу мелькали прямоугольники домов а сверкающая на солнце струна сделалась наконец видимой по всей длине — и недвусмысленно уперлась дальним концом в узкое окошко десятой башни храма Василия Блаженного.

Похоже, не обманут, подумал Валентин. Серьезному обряду — серьезное место. Интересно, сильно ли намолили этот храм до превращения в музей? Раз мы туда летим — значит, сильно.

Пролетая над Красной площадью, Валентин заметил неожиданную пустынность и невольно стрельнул глаза вдоль Москвы-реки — как там белый туман? Никакого туман не обнаружилось, видимо, площадь была закрыта по другой причине. Нашим же легче, подумал Валентин и тут же втянул голову в плечи, протискиваясь в узкое, но, к счастью, все же открытое окно.

В полумраке церкви стеклянная струна сияла подобно лучу света. Славян обогнал Валентина почти на минуту и уже тащил к иконостасу антикварный столик, явно готовя место для Черного Камня. Валентин ткнулся ботинками в каменный пол, и в тот же миг струна погасла, невидимые руки отпустили грудь.

— Сюда клади, — сказал Славян, покрывая столик припасенной заранее льняной скатертью.

— Где Марциан? — спросил Валентин, повернул голову и встретился взглядом с человеком, которого только что видел в кино. Широкие скулы, короткая восточная бородка, черные как смоль глаза.

— Здравствуй, Валентин, — сказал патриарх Российское ордена. — Как видишь, Всеслав сдержал слово. Ты хотел меня видеть, и ты здесь.

Так вот ты какой, господин земли русской, подумал Валентин. Понятно теперь, почему у нас такая Азиопа.

— Здравствуй, Марциан, — сказал Валентин. — Я принес Камень в обмен на Силу. Ты согласен на сорок процентов?

А о чем еще с ним говорить, подумал Валентин про себя. Об истории Ордена, сотканной из подлостей и убийств? О планах достижения мирового господства?

Обо всем этом куда приятнее будет поговорить с Джоном Смитом.

— Григорий уже дал тебе ответ, — ответил Марциан. — Орден согласен отдать Нострадамусу большую часть Силы.

— Тогда приступайте. — Валентин поставил сумку-контейнер на стол, расстегнул все четыре «молнии», полностью раскрыв Камень. Но совсем убирать сумку не стал — пригодится подхватить двадцатикилограммовую глыбу, ежели что.

— Отойди на пять шагов, — скомандовал Марциан голосом, заставившим дрогнуть пробивавшиеся в полумраке лучики света. — И ты тоже, Всеслав!

Валентин послушно отошел в сторону и скрестил руки на груди. Искинт, отключить входящие; Обруч, полную запись; Бублик, предохранитель; Хвост — да, ты тоже держись наготове.

— In nomine Patris, — тем же заставляющим съеживаться свет голосом произнес Марциан на латыни, — et Filii, et Spiritus Sancti Amen!

Православная церковь, удивился Валентин, мусульманская святыня — и католическая молитва? Ну ладно бы еще индуистская или буддистская, а так вообще ничего не понимаю!

Однако непонятное Валентину оказалось вполне понятно остальным участникам действа. Свет в храме полностью померк, вокруг алтаря образовался смоляно-черный пузырь, а вот Камень, напротив, вспыхнул острым, как клинок, сполохом ослепительнобелой ауры, и все еще висевший рядом с ним индикатор зашкалил на две трети.

На два порядка больше, чем у Хвоста, констатировал-Валентин. Выходит, тайна «русского коэффициента» — в смешении языков?!

— Introibo ad altare Dei, — продолжил Марциан, не делая, впрочем, ни шагу к этому самому господнему алтарю. — Judica me, Deus, et discerne causam meam de gente non sancta…

Валентин едва ли не руками удерживал Бублика — такой поток Силы лился из Камня в сторону Марциана. А ведь это только начало ритуала, подумал Валентин. Еще пара речевок — и что дальше? Земная магия окажется мощнее пангийской?!

В этой мысли было что-то неправильное, но у Валентина не было времени разбираться. Он внимал каждому мгновению ритуала, вникал в каждое слово, каждый жест российского патриарха. Сами по себе слова молитвы, как бы торжественно они ни звучали, вряд ли смогли бы раскрыть кладовые Силы — но их сопровождали едва заметные колебания Марцианова Сердца, вплетенного в волосы гибкого золотого шнурка, — и в такт этим колебаниям Камень и башня все больше и больше теряли материальность, все больше превращались в сгустки чистой Силы. Валентин смотрел на ритуал в благоговейном ужасе — никогда на Панге ему не приходилось сталкиваться со столь мощной Силой, подчиненной столь примитивному контролю. Придется долго тренироваться, подумал он; если вот так сразу, по-латыни, шпарить — наверняка голову оторвет!

— Ab nomine iniquo et doloso erue me! — раскатисто провозгласил Марциан, окутался искрящимся облаком заклинаний и растворился в воздухе. Поток Силы мгновенно иссяк, аура Камня погасла, и Валентин остался в полной темноте, ошеломленный внезапно наступившей тишиной.

И не только тишиной. Сердце остановилось. Обруч сжал время. Вокруг не было ничего — ни звуков, ни света, ни колдунов, только слабое магическое свечение, равномерно идущее со всех сторон. И что самое неприятное, Камня — там, где Валентин видел его мгновением раньше, — тоже не было.

Магический шарик вспыхнул как будто сам собой, Валентин даже не осознал заклинания. Несколько каменных плит под ногами, стеклянная полусфера над головой — а за ней серые, пересыпанные мелкими камешками глыбы. Как говорится, замуровали, демоны.

Это что же получается, озадаченно подумал Вапентин. Я здесь, а они с Камнем — там?!

Меня что, кинули?!

Вы поразительно догадливы, охотник за бранзулетками, сам себе и ответил Валентин. Разумеется, кинули — задурили голову ритуалом, опустили глубоко под землю, а потом прикрылись чем-то вроде «саркофага» и сбежали, завалив меня в темном погребе. Ищи теперь ветра в поле! Даже тупой альгул бин Бакр предупреждал, что нельзя Марциану верить — а я…

Господи, ну почему я такой идиот?!

Валентин опустил голову и обреченно махнул рукой. Да, идиот. И что самое неприятное, это, похоже, пожизненно. Кукловод в четвертый раз расставляет мне одну и ту же ловушку — а я в четвертый раз попадаюсь в нее, разинув рот. Где уж мне безопасность Эбо обеспечивать, если я собственноручно добытый Камень сохранить не сумел? В отставку, в отставку, играть в «Цивилизацию» и выращивать капусту!

Ну а теперь, приказал себе Валентин, истерику прекратить, головой подумать. Искинт, есть связь? Только корпоративная? Более чем достаточно; скомандуй «Рою», чтобы искал Камень по сигнатуре! Входящие звонки были? Конев, Смит, неизвестно кто? Отлично, как только выберусь, перезвоню.

Теперь дальше. Один раз колдуны меня уже кинули. Что еще они могут мне сделать? Добудут немереную Силу из Камня? Коли так, вызову огонь на себя, и большая ее часть окажется в Бублике. Ударят по регрессорам всерьез, а те в ответ раскатают Москву по бревнышку? Вот это уже серьезней, но на то и белый туман придуман, готов я к такому раскладу. Выходит, рано Кукловоду победу праздновать — я проиграл сражение, но не войну. Сейчас вот вылезу отсюда и покажу всем, как Фалер умеет пилить сук!

Предельная тяга антиграва — полторы тонны, напомнил искинт. Из-под серьезных завалов не выбраться.

Валентин снова посмотрел сквозь прозрачную стенку купола. Кстати, о серьезных завалах. Зачем вообще этот купол? Куда надежней было бы замуровать меня без прокладки! Выходит, я еще нужен кому-то живым? Пусть так, но это не повод сидеть сложа руки. Мне нужно заклинание, которое доставит меня наверх и при этом не повалит на бок Покровский собор. Что-то ничего лучше «прямой кишки» на ум не приходит… главное, не забыть в конце антиграв включить.