– Правительство искало козла отпущения и нашло в лице Джона Хантера. Он больше других выступал за права рабочих, улучшение условий труда, повышение зарплаты. Власти нашли подходящий момент и арестовали его, обвинив, помимо всего прочего, в жестоком убийстве одного из полицейских, кто арестовал его. Они нашли себе жертву. Меня пригласили выступать в качестве обвинителя.

– Папа, но ты никогда нам ничего не рассказывал об этом случае! – воскликнул Гарри.

– Так вам тогда было по три года, я подумал, что вы этого не оцените должным образом, – слегка улыбаясь, пошутил Уориндер. – Тогда я не знал, что Джон Хантер был именно тем человеком, который женился на Мэри. Случай был сложный, свидетели, очевидно, были подставные. Но я работал очень усердно, чтобы суметь доказать, что я умею не только защищать, но и доказать вину человека. Дело подходило к завершению, когда однажды вечером ко мне пришла Мэри.

– Ты хочешь сказать, Эверард, что она пришла сюда, в этот дом? – прошептала Кларисса.

– Да. Она немного изменилась. Шесть лет – срок немалый, а ее жизнь была не из легких. Но она все еще была красива. Она клялась мне, что ее муж невиновен, что он не совершал этого убийства, что меня намеренно обманывали. Она сказала, что сможет достать доказательства невиновности мужа. И я пообещал, что сделаю все, что смогу. Но шли дни, она не приходила, и не было никакого сомнения, что подсудимый будет приговорен к повешению, – Уориндер отвернулся в сторону и несколько минут помолчал, будто собирая все свое мужество, прежде чем продолжить.

– Может быть, вам будет трудно поверить, – сказал Уориндер, – но хотя я выиграл процесс и получил много поздравлений, я чувствовал себя несчастным. Я испытывал даже восхищение мужеством и смелостью Джона Хантера, и когда пришел домой, не смог выбросить из головы мыслей о предстоящей ужасной смерти. В ту ночь ко мне пришла Мэри, она принесла доказательства невиновности мужа. Я не смог убедить ее, что уже поздно. «Но ты ведь можешь спасти его, – молила она. – Ты можешь подать апелляцию, просить о пересмотре дела.» Я пытался ее успокоить, не извинялся, не утешал. Но когда я обнял ее, память о нашем прошлом счастье захлестнула нас обоих, будто бы этих лет разлуки не было вообще, будто мы только вчера расстались…

– О Боже, – пробормотала леди Кларисса. – Я не могу этого вынести. Не могу! Как же ты посмел предать меня, наши отношения? Как ты посмел, Эверард?

– Я сам не могу понять, как это произошло… – сказал Уориндер. – Прости, дорогая, я бы никогда не рассказал тебе этого, если бы ты не настаивала. Больше нечего рассказывать… Что я только не предпринимал, чтобы изменить приговор на пожизненное заключение. Но каждая моя просьба пересмотреть дело резко отклонялась. Они искали виновного и нашли его, теперь они хотели жестокой расплаты, чтобы другим было неповадно. И мне пришлось уступить. Я… позволил казнить невиновного человека. Мы с Мэри как-то смогли прожить эти страшные дни, а потом однажды она исчезла. Я знал, что она так и не сумела простить меня и воспитала Дэниела в ненависти и отвращении ко мне.

– Наверное, ты ее очень любил, раз рисковал ради нее своей карьерой и позабыл о своем благополучии, если ты отодвинул в сторону семью, чтобы спасти вашу дочь? – В голосе Клариссы было столько боли и горечи.

Эверард Уориндер подошел к жене.

– Ты не должна так говорить и думать, Кларисса. Я не мог забыть, что однажды допустил смерть невиновного человека, и этим толкнул Мэри на нищету и одиночество. Помочь Кейт – это для меня казалось самым малым, что я мог сделать.

– А теперь, когда она здесь, чего же ты ждешь от меня? Думаешь, что я приглашу ее в наш дом, буду лелеять, как собственную дочь? Я не могу так, не могу! Это невозможно даже представить! Ты не можешь требовать от меня этого…

Обидные слова срывались так зло и так неожиданно, что леди Кларисса сама не верила в то, что говорила. Эверард Уориндер, растерявшись, безуспешно пытался остановить ее. И тут в разговор вступила Кейт.

– Извините меня, леди Кларисса, что я посмела прийти сюда. До сегодняшнего дня я не имела представления ни о чем подобном. Поверьте. Мне ничего не нужно от вас и мистера Уориндера. Понимаете, я никогда не знала Джона Хантера, он для меня был просто как какой-то благородный герой из прошлого. Но я хочу сказать, что я горжусь тем, что я дочь Эверарда Уориндера. Мне кажется, что теперь я понимаю, почему моя мать любила его, и я счастлива иметь отца, которого могу любить и уважать. Я могу сказать об этом каждому. Уориндер улыбнулся.

– Боюсь, Кейт, тебе это не принесло бы пользы, дорогая.

– В моем сердце только хорошее чувство. Вы, мистер Уориндер, перевернули всю мою жизнь. Я никогда не смогу по-настоящему отблагодарить вас.

– Мне не нужна благодарность. Мне достаточно знать, что мы не враги. – Он вздохнул и обвел всех пристальным взглядом. – Вы хотели правды, и вы ее получили, – продолжал он устало. – Но я должен согласиться с Гарри. Я ничего не собираюсь предпринимать в связи с этой статьей. Я буду по-прежнему ровно вести себя в обществе, и мне хотелось бы, чтобы вы все мне в этом помогли. Особенно ты, Кларисса. – Уориндер подошел к жене и хотел приобнять ее, но она оттолкнула его руку. – Ты моя жена, и что бы ты ни испытывала ко мне в душе, я ожидаю от тебя поддержки и понимания.

– Не знаю, смогу ли я после всего быть с тобой прежней, – с обидой сказала леди Кларисса. – Как бы я ни старалась, я всегда буду помнить об этом. Я буду читать это в каждом взгляде, слышать жалость в каждом слове. Я никогда не смогу избавиться от этого. – Голос ее был хриплым, она всхлипнула и затем выбежала из комнаты.

Уориндер хотел пойти за женой, но Гарри остановил его.

– Не надо, папа. Мама сейчас очень расстроена. Ты должен дать ей время. Лучше я пойду и поговорю с ней.

– Да, наверное, так будет лучше, – сказал отец. Какое-то время в комнате стояла тишина. Потом Эверард решил попытаться сгладить напряженную обстановку.

– Похоже, мы все остались живы, – сказал он, – полагаю, надо сказать Бартону, что пора накрывать на стол. Мы должны сделать все, как обычно, чтобы хотя бы остановить разговоры прислуги. Только Богу известно, что они уже там о нас говорят. Дэниел, Кейт, присоединяйтесь к нам, пожалуйста!

– Спасибо, – сказал Дэниел, – не сейчас. Это только вызовет еще большие разговоры. И Кейт, и я здесь чужие.

– Не такие уж чужие после того, что вы сегодня узнали, – заметил Уориндер. – Но все равно, прошу вас, не теряйтесь. Приходите, навещайте меня хоть иногда. Кристина говорила, что ты, Дэниел, публикуешься уже в других изданиях, не только в своем радикальном листке. Я смогу быть тебе полезным. У меня есть кое-какие связи с издателями.

– Спасибо, – сдавленно сказал Дэниел. – Я буду очень благодарен вам.

– Кейт, ты тоже не забывай меня… Ты собираешься продолжать выступать в труппе мистера Кина?

– Да, он приглашает меня, но у меня есть и другие заманчивые предложения. Я все еще не могу поверить, что у меня есть право выбора.

– Идем, Кейт, мы должны уходить, – сказал Дэниел, чувствуя, что если он задержится еще хоть на минуту, с его губ сорвется вопрос, который не должен сейчас прозвучать при Кристине, которая не догадывалась о нависшей над их отношениями опасности.

Когда брат и сестра Хантер ушли, появился Гарет, он сказал, что леди Кларисса осталась у себя в спальне и не будет ужинать.

– Это неправильно! – воскликнул Уориндер. – Она должна перекусить. Кристина, дорогая, попроси, пожалуйста, миссис Гант, чтобы она отнесла маме что-нибудь вкусненькое.

Когда после ужина Кристина заглянула к матери, леди Кларисса сидела в халате перед зеркалом и задумчиво смотрела перед собой.

– Где отец? – спросила женщина.

– Они с Гарри внизу. Он скоро придет. Мама, ты хочешь что-нибудь? Может, тебе принести горячего чаю?

– Нет, спасибо, ничего не нужно. Кристина, иди спать.

– Мама, не сердись на него. Это было очень давно. Все в прошлом, он ведь тебя любит.