Луиза Маклерой сидела в шезлонге на краю бассейна, потягивая марсалу от Сичилиано и вынашивая план мести. Она уже отбросила несколько вариантов ввиду их банальности – Луизе, пристрастившейся в последнее время к марсале и джину с тоником по вечерам, хотелось придумать что-то необычное.

Покачиваясь, Луиза прошлась взад-вперед по краю бассейна. Стефани она не видела уже дня три, Фа куда-то укатила с утра – небось к своему красавчику Томми. Луиза налила еще марсалы из бутылки на маленьком столике, поднесла к губам рюмку и замерла. Ей в голову пришла идея.

Разъезжая в компании Стефани и Фа по злачным местам города, Луиза обратила внимание на скромную вывеску: «Предсказание судьбы. Предотвращение неминуемых бед. Помощь в щекотливых ситуациях. Внушение». Луиза отчаянно ворошила память: где, где она видела эту вывеску?.. Вспомнила: неподалеку от дома, где живет Фа.

Через час с небольшим Луиза, одетая в строгий черный костюм и шляпу из тонкого фетра с мелкой вуалью, сидела в комнате, оклеенной темно-синими обоями с серебристыми кабалистическими знаками, и большим паласом на полу, воспроизводящим довольно подробно план Нью-Орлеана. Ее ноги, обутые в модные туфельки из крокодиловой кожи, покоились на том месте, где синела гладь Мексиканского залива.

Мистер Оливьера был в очках, отлично сшитом светлом костюме и белой сорочке. Своим внешним видом он скорее походил на ученого, нежели на колдуна. На экране компьютера, стоящего на небольшом столике, высветилось ее полное имя, год и дата рождения, рост, вес, размер обуви и одежды. Луиза заметила ошибку – она носила 48-й размер, а не 46-й, как там было указано. Правда, она всем говорила, будто носит 46-й. Мистеру же Оливьере она вообще ничего не говорила.

– Откуда вы… – начала было она, но колдун поднял обе руки, призывая ее к молчанию.

– Вопросы задаю я. – У него был тонкий голос кастрата. – Закройте глаза, расслабьтесь.

Луиза впала в странное состояние. Ощущение было такое, будто ей на голову надели полиэтиленовый мешок и под ним уже кончается кислород.

…Она пришла в себя, хватая воздух широко раскрытым ртом. Мистер Оливьера стоял перед ней.

– Вы все запомнили, мадам?

– Да, – ответила Луиза. – Я должна купить…

– Это нельзя выражать словами. Нельзя выражать словами. Нельзя выражать…

Луиза Маклерой вышла от мистера Оливьеры, беспрестанно твердя: «Нельзя выражать словами. Нельзя выражать словами…»

Из дома она позвонила Сичилиано и попросила его немедленно прислать с Томми свежую пиццу и две бутылки марсалы. Она сказала, что такси оплатит она. А через два часа Луиза и Томми уже были в огромном зале магазин-салона, специализирующегося на торговле мотоциклами.

У Томми разбегались глаза.

– Я так давно мечтаю об этом, миссис…

– Хопкинс.

– Да, миссис Хопкинс. Простите, что я забыл вашу фамилию. Вот этот… нет, лучше вот эту модель – на ней можно выжимать сто миль. Но она стоит целое состояние!..

– Пускай тебя это не волнует, мой мальчик. Я достаточно богата, чтобы подарить тебе эту великолепную игрушку. Думаю, твоя сестра одобрит наш выбор.

– О да… Хотя я не знаю. Мне кажется, Лиз… Впрочем, она будет рада за меня. О, миссис Хопкинс, какая же вы добрая!

– У тебя есть права? – поинтересовалась Луиза. Томми кивнул, любовно поглаживая высокое седло «кавасаки».

– Точно на таком ездил Терминатор.[49] Миссис Хопкинс, вы видели это кино?

– Конечно, мой мальчик, – не моргнув глазом, солгала Луиза. – Я сама с удовольствием бы промчалась на этой штуковине, но у меня кружится голова от быстрой езды.

– Жаль. Но, может, все-таки попробуем? Если вам вдруг станет плохо, я…

– Нет-нет! – Луиза в ужасе отшатнулась. – У меня уже кружится голова. Томми, прошу тебя, посади меня в такси.

– Я буду приезжать к вам каждый день, миссис Хопкинс. Отныне у вас к обеду всегда будет горячая пицца. Обещаю вам.

Луиза в изнеможении откинулась на спинку машины: силы покинули ее.

– Лиз, ты только взгляни… Вот здесь потрогай. И вот здесь. Чувствуешь, как он дышит? Он живой. Я назову его… Слушай, я назову его Амару. Знаешь, что это такое? Это огромная змея. Дядя Джо говорил, это самая сильная и благородная змея. Еще он говорил, она быстрая, как молния. Тебе нравится имя Амару?

– Я боюсь змей, – призналась Лиззи. – Они часто снятся мне. Особенно последнее время.

– Нет, Лиз, амару – добрая змея. Вообще, среди змей добрых больше, чем среди людей. Но миссис Хопкинс – добрая. Правда, у нее много денег. Лиз, знаешь, если бы у меня было столько денег, я бы открыл свой ресторан и пел бы там все что захочу, а не что заставляет петь дядюшка Сичилиано. Почему ты плачешь, Лиз?

– Сама не знаю. – Она вытерла слезы. – Я надену джинсы и свитер, и ты прокатишь меня на этой своей змее, – сказала она, глядя на брата еще влажными от слез глазами. – Только дедушке с бабушкой мы ничего не скажем.

– Послушай, Лиз, тебе ведь…

Она махнула рукой и скрылась в доме.

Шоссе было почти пустынно. Вдоль него не было ни мотелей, ни ресторанов, ни даже придорожных закусочных. Томми отлично знал эту дорогу – она вела в селение, где жил дядя Джо. Туда редко кто приезжал на машине, а из местных жителей автомобили имели единицы. Автобус курсировал всего два раза в день. Изредка попадались допотопные «форды» и прочий металлолом – на своем мерно ревущем «кавасаки» Томми обходил их играючи. Лиззи крепко обняла брата за пояс и прижалась щекой к его спине. Она была почти счастлива. Скорость словно вырвала ее из привычной колеи и приподняла над землей.

– Давай, еще быстрей, – подзадоривала она брата. – Ну же.

И Томми жал на газ. «Кавасаки» оказался на редкость послушным. До этого Томми лишь дважды довелось управлять мотоциклом. Он соврал Луизе, сказав, что имеет права.

– Проведаем дядю Джо? – предложил он сестре. Лиззи согласилась. Ей было все равно, куда ехать.

Лишь бы не сидеть на месте. Лишь бы не думать…

– Черт, кажется, кончается бензин. Раньше здесь была заправочная станция. – Томми сбавил скорость, глядя по сторонам. – Похоже, ее закрыли, – пробормотал он, и Лиззи увидела справа от дороги покосившуюся вывеску со стершимися буквами. – Что же нам делать?..

Они остановились. Лиззи ощутила приступ тошноты. Она едва успела соскочить с седла. Ее вывернуло наизнанку, но позывы к рвоте не прекратились. Живот свело болезненной судорогой.

– Что с тобой? – Томми обеспокоенно суетился возле нее. – Чем тебе помочь?

– Пить, – прошептала она и покачнулась. Томми успел подхватить ее на руки.

– Здесь нет воды… Да ты совсем как перышко. Слушай, до дяди Джо мили полторы. Потерпи немного. Скоро будет автобус, мы обогнали его возле… Черт, то не наш автобус. – Он посмотрел на часы. – Последний уже прошел. Ничего, Лиз, кто-нибудь обязательно будет ехать. Увидишь, мы будем у дяди Джо еще засветло. Он так обрадуется нам. Лиз, сестренка, ну что с тобой?..

Тело Лиз обмякло. Лицо стало белым как мел, зрачки широко раскрытых глаз уставились в одну точку. Томми подхватил ее поудобней и припустил бегом, приговаривая: «Потерпи, потерпи, сестренка… Я с тобой… Все будет хорошо…»

Он окончательно выдохся, когда их наконец нагнал «фиат», за рулем которого сидел местный арарива – сторож в поле. Лиз осторожно положили на заднее сиденье, Томми протиснулся на устланный соломой пол между спинками и сиденьем. Он не сводил с сестры глаз.

– Ньаньа?[50] – спросил хозяин машины. Томми кивнул и сказал:

– Она… она беременная. Хуан, а вдруг ей пора рожать?

– Нет. Он еще совсем маленький. Не больше детеныша курку.[51] Когда он вырастет и станет, как два больших че'льо,[52] тогда твоя ньанье будет рожать. А сейчас мы отвезем ее к моей сестре. Она знает, что нужно делать с беременной женщиной, чтоб она не родила прежде срока. У тебя очень красивая ньаньа.