Дама улыбнулась.

— Фантомас, — объяснила она, — это мой муж, а Мистерьё — это наш старший сын.

— А, — сказал гость, — теперь понимаю. Я увидел на двери табличку с именем Фантомас и подумал…

— Эту ошибку совершают многие, — не дала закончить ему дама.

В этот момент дверь открылась, и появился мужчина в трусах, с черной майкой в руке и с крайне недовольным выражением на заспанном лице.

Повинуясь безотчетному порыву, Джедеоне встал, проникнутый восхищением и уважением.

— Фантомас? — сказал он вошедшему.

Тот поклонился.

— Я не должен бы говорить это так просто, — сказал он, — но это именно я. — И добавил: — Впервые меня узнают с первого взгляда.

— Я знаю вас по многочисленным сообщениям в прессе на ваш счет, — продолжал Джедеоне, — и позвольте мне это сказать, я — ваш поклонник.

Фантомас, все еще не до конца проснувшийся, кивком головы поблагодарил. Затем обратился к даме:

— Что за обращение! Посмотри, в каком я виде! — Он бросил ей черную майку, которую дама поймала на лету, и продолжал: — Сзади разорвано.

— Я не заметила, — ответила супруга, перебирая в руках знаменитую черную майку Фантомаса, заплатанную в разных местах, — сейчас заштопаю.

Дама нацепила очки и сейчас же села штопать.

Тем временем горничная принесла кофе с молоком Фантомасу, который, отхлебывая мелкими глотками, сказал Джедеоне:

— Вы ищете моего сына, не так ли?

— Так точно, — ответил старик, — а откуда вы знаете?

— Фантомас знает все, — ответил тот. И продолжил, намазывая хлеб маслом: — Парень меня беспокоит. Я хотел, чтобы он пошел на юриспруденцию, но вижу, что он пошел по моим стопам.

— Сын в отца, — заметил Джедеоне.

— А я не хочу! — воскликнул Фантомас, вычищая ложечкой дно выпитой чашки. — Поверьте, так жить ужасно. — Он закурил сигарету и добавил: — Более того, я категорически запретил ему идти по этой дорожке, но гадкий мальчишка слушать ничего не желает и совершает подвиги, не стоящие и выеденного яйца.

Джедеоне добродушно улыбнулся.

— Выправится, вот посмотрите, — сказал он.

— Надеюсь, — воскликнул Фантомас, ожидавший, пока заштопают черную майку, — но пока что он меня позорит! Вы знаете, чем он с некоторых пор занимается в гостиницах?

— Знаю, знаю, — улыбнулся Джедеоне. — Надо пожалеть его, он же молод.

Фантомас ответил:

— Но разве это хорошо? Он говорит: «Хочу поупражняться на этих мелочах, прежде чем переходить к крупным делам». И не стыдно ему! — Он наклонился к гостю и доверительным тоном спросил: — Скажите, скажите же, чего еще натворил этот сорвиголова, раз вы пришли сюда?

— Да ничего особенного, — ответил Джедеоне, — я пришел только затем, чтобы попросить его оказать мне одну небольшую услугу.

— С ним я все время как на иголках, — проворчал Фантомас. — Все время чего-нибудь боюсь. Уж я-то знаю, каково это — иметь дело с собаками из полиции. Притом у нас столько врагов! Ничего не стоит получить пулю в лоб или кинжал в спину. Не всегда имеешь в запасе спасительный люк или тайны парижских подземелий.

Тем временем вбежала стайка детворы.

— Все ваши? — спросил Джедеоне.

— Мои, все мои, — ответил знаменитый преступник, сажая себе на колени двоих или троих. — В этих я не сомневаюсь. Когда-то я работал и с детьми, но мало навару. И я их всегда возвращал.

— И таким образом, — сказал, помолчав, Джедеоне, — вы купили себе домик в С***!

Один малыш, взобравшись на стул, снял фотографию и принес ее отцу.

— Папа, кто этот дядя?

— Жюв, золотко, — ответил Фантомас. И возобновил разговор с гостем: — Да, вот тут я и устроился…

— А кто такой Жюв? — не отставал малыш.

— Мой смертельный враг, — проговорил Фантомас. — Не перебивай, когда я разговариваю. — Он повернулся к Джедеоне и снова начал: — Да, я приобрел этот домик. Тут как в раю.

— Я думаю!

— Здесь живет и Максим Горький. Был проездом Бернард Шоу.

Вошла горничная.

— Звонит кто-то непонятный, — сказала она Фантомасу.

— Хорошо, — ответил тот, — скажите, что сейчас приду.

Он вышел; послышался его голос, который спокойно говорил по телефону:

— Алло? Жюв, я узнаю тебя. Снова ты с носом. — (Пауза.) — Я не достанусь тебе живым. — (Пауза.) — Наш смертельный поединок… алло, алло… Ты слышишь меня, проклятый?.. Наш смертельный поединок близится к концу, но в моем пистолете всегда найдется пуля для тебя.

Фантомас вернулся в гостиную.

— Ни минуты покоя, — сказал он, начиная разбирать корреспонденцию; на каждом письме дьявольская усмешка кривила ему губы.

— Анонимки? — спросила жена, не поднимая головы от штопки.

— Да, — ответил Фантомас, аккуратно складывая письма. — Отвечу завтра.

— Но как же?.. — воскликнул гость.

Фантомас предвосхитил вопрос.

— Я знаю, от кого они, — сказал он. — Это проклятый Жюв, хитрый комиссар, он пишет мне каждый день.

Дама посмотрела на свет черную майку, ища другие дырки.

— Ты был вчера, — спросила она, — у Бальбис?

— Не успел.

— Боже мой, что они подумают!

— Я сегодня же зайду в привратницкую, оставлю угрожающую записку.

Фантомас повернулся к одному из своих карапузов, возившемуся рядом со столиком, и крикнул ему:

— Оставь стилет, а то получишь по затылку.

Он засунул оружие себе в чулок и, поскольку жена штопку закончила, надел майку. Потом закричал:

— А где мой перстень с отравой в оправе? Я оставил его на столе. Проклятие! Ассунта! Ассунта!

Ассунта, служанка, клялась и божилась, что ничего не трогала. Наконец обнаружилось, что один из малышей в углу гостиной отравленным перстнем играл в пристенок. Фантомас надел кольцо себе на палец.

— Когда тебя ждать к ужину? — спросила у него жена, застегивая майку на плечах.

— Не знаю точно. У меня на сегодня много дел. Будет преследование на крышах, которое займет не меньше часа. Потом у меня бегство через канализационную трубу. Такая скука! Совершенно не хочется! Во второй половине дня, как я полагаю, Жюв намерен меня усыпить. В общем, если к половине восьмого меня не будет, можете садиться за стол.

С улицы послышался голос:

— Фантомас, ты готов?

— Иду, иду! — закричал Фантомас. И добавил сквозь зубы: — Проклятый Жюв! Все время боится опоздать.

— На этот раз, — послышался голос с улицы, — тебе от меня не уйти. Пришел твой последний час!

Фантомас с трудом произвел сатанинский хохот и ответил:

— Это мы еще посмотрим, пес! Я дорого продам свою шкуру!

Он протянул руку Джедеоне, торопливо пробормотав:

— Надеюсь, еще увидимся.

И убежал; жена прокричала ему вдогонку:

— Закрой как следует себе лицо маской.

На улице послышалось несколько револьверных выстрелов, не достигших цели; потом наступила тишина, а в гостиную, между тем входил уже одетый Мистерьё, который не торопился с туалетом; войдя, он спросил у нашего друга:

— Итак, чем могу быть полезен?

В то утро в пансионате был большой праздник. День рождения синьора Джанни Джанни, и все, за исключением силача-гренадера, сделали ему подарки и поднесли цветы. Джанни Джанни, со своей стороны, угостил всех вермутом в саду; так что «Бдительный дозор» был бы местом веселья, если бы печальным контрастом этому не служили горестные вздохи Ланцилло и супругов Суарес, а также слезы веселых купальщиц из Майами.

Джанни Джанни был в ударе. Он всех оглушил своей игрой на гостиничной трубе, закусил и даже под всеобщие аплодисменты отплясал бешеную сарабанду с упиравшимся Арокле. Потом взглянул на часы и посерьезнел.

— В эту минуту, — сказал он во внезапно наступившей тишине, — ровно семьдесят лет назад я появился на свет.

— Многая лета! — закричали вокруг.

Джанни Джанни не ответил, сунул часы в карман и сказал потухшим голосом:

— Счет.

Арокле прибежал со счетом за пятнадцать дней проживания старика в гостинице.

— А зачем вам? — спросил кто-то. — Вы уезжаете?