— Мистера Делани нет дома, — с каменным лицом доложил Габриэлю дворецкий.

— Но миссис Торнтон сказала мне, что он здесь, — Габриэль обезоруживающе улыбнулся. Под маской обаяния он прикидывал, как лучше обезоружить дворецкого. Тот хоть и выглядел на несколько лет старше и был немного ниже ростом, все же казался тяжелым и коренастым. За спиной дворецкого Габриэль заметил, что к холлу примыкает лестница. Деревянные перила и узкий зеленый ковер вели наверх, за пределы зрения. У лестницы и в холле с газовым освещением никого больше не было. — Я уверен, он захочет меня видеть.

— Извините, сэр, — в голосе дворецкого сожаления не чувствовалось. — Мистера Делани нет дома.

Возможно, он говорил правду. Возможно, и нет.

Его лицо было сильно изъедено оспинами. Многие хозяева не стали бы нанимать человека с таким лицом.

Такой слуга будет терпимо относиться ко многим странностям хозяина. Возможно, он даже извлекал выгоду из хобби Делани, охотившегося на беспомощных гувернанток.

Некоторые женщины, даже шлюхи, не стали бы спать с обезображенным мужчиной.

Может, Делани отдавал надоевших гувернанток дворецкому?

В открытую дверь проникал желтый туман.

— Это очень срочное, — любезно сказал Габриэль. Он наклонился к трости и, удерживая ее вертикально, левой рукой медленно скрутил серебряный набалдашник. — Если вы скажите мне, где я могу найти мистера Делани, то можно будет избежать множества неприятностей.

Это было единственное предупреждение Габриэля.

— Я не знаю, где мистер Делани. — Дворецкий не заметил угрозы. — Если вы оставите визитку, я её передам.

Улыбка Габриэля не изменилась. Он протянул правую руку, будто собирался достать из шерстяного пальто кусочек картона, — но вместо этого схватил дворецкого за горло, одновременно отделив короткую шпагу от полой трости.

Затем втолкнул слугу спиной в холл.

Делани мог быть наверху. Или внизу.

Или его могло не быть дома, как и уверял дворецкий.

Скоро Габриэль это выяснит.

Дворецкий оказался не таким, как Питер Торнтон. Он атаковал.

Габриэль не смог заблокировать первый удар; тот пришелся в челюсть. Он прижал дворецкого к увешенной семейными фотографиями стене.

Стекло разбилось, покрылось мелкими трещинками. Фотография в серебряной раме упала на пол. Под ногами захрустело стекло.

Габриэль приставил кончик клинка к горлу дворецкого, чуть выше трясущегося кадыка. Ниже клинка Габриэль сжал горло затянутыми в черные кожаные перчатки пальцами.

Три дня назад он не прикоснулся бы к мужчине. Теперь он коснулся бы кого угодно, сделал бы что угодно, чтобы защитить Викторию.

Зрачки дворецкого расширились от страха, и он затих. Тяжелое дыхание звучало эхом разрушенных жизней.

— Я предупреждал, — прошептал Габриэль, — можно будет избежать множества неприятностей.

На покрытой ковром лестнице прозвучали приглушенные шаги.

— Что всё это значит?

Габриэль застыл.

Раздавшийся сверху голос не принадлежал ни слуге, ни мужчине.

Габриэль не спускал глаз с дворецкого.

— Звоните за помощью, миссис Коллинз! — со лба дворецкого тёк пот, по черной перчатке Габриэля потекла кровь. — Прошу вас!

Дворецкий молил не о звонке в полицию, он надеялся на более скорую помощь.

У Габриэля был выбор — либо держать слугу, либо останавливать женщину. Он не мог делать и то, и другое одновременно.

Он рискнул.

— Миссис Коллинз, если вы шевельнетесь, я перережу ему дыхательное горло, — Габриэль твёрдо продолжал. — Пройдет немало времени, прежде чем он умрет. Но, уверяю вас, он умрет. Вы можете предотвратить его смерть.

И свою собственную — он не видел необходимости добавлять это.

Габриэль чувствовал ее нерешительность. Она хотела помочь дворецкому, но с той же силой, по её венам пульсировал инстинкт выживания.

Женщина не бросилась дворецкому на помощь и не стала убегать, скованная страхом.

Было совершенно очевидно, что она никогда раньше не сталкивалась с насилием и смертью.

Габриэль играл на её наивности.

— Если вы поможете мне, миссис Коллинз, то никто не умрет.

— Я… что… — её голос дрожал. — Что вам нужно? Мои драгоценности… Я здесь в гостях. Это дом моего брата. У меня с собой только жемчуг и …

— Где находится Митчелл Делани, миссис Коллинз? — прервал её Габриэль.

Мускулы дворецкого напряглись.

Габриэль сильнее сжал пальцы вокруг горла, глубже вдавливая острие клинка с явным намерением убить.

— Не сомневайся, я убью тебя, — зловеще прошептал он. И добавил более громким и мягким голосом. — Мне не нужны ваши драгоценности, миссис Коллинз. Я хочу просто поговорить с вашим братом.

А после разговора — убить его.

— Митч… брата нет дома, — было слышно, что миссис Коллинз говорила правду.

Дворецкий хрипел от нехватки воздуха.

— Кто вы? — властно спросила миссис Коллинз, самоуверенность пересилила страх. — Я требую, чтобы вы отпустили Кинана.

Габриэль не хотел причинять женщине боль. Но придется.

— У вас есть гувернантка, миссис Коллинз? — внимательно глядя на дворецкого, спросил он.

На мертвенно-бледном лице отчетливо проступили оспины.

Кинан боялся. Он знал о коллекции гувернанток Митчелла Делани.

— Да, разумеется, но я не понимаю, какое это имеет отношение к…

— Вашему брату нравятся гувернантки. — Габриэль еще глубже нажал острием шпаги на горло Кинана, кровь потекла сильнее. Одновременно Габриэль убрал пальцы с горла дворецкого. — Расскажи, как Делани любит гувернанток, Кинан.

Дворецкий видел смерть во взгляде Габриэля.

— Он… — прохрипел, захлебываясь кровью Кинан. — Я не имею к этому никакого отношения, миссис Коллинз.

Недостаточно хороший ответ.

— Расскажи миссис Коллинз подробнее о том, к чему ты не имеешь никакого отношения, — мягко приказал Габриэль.

Дворецкий колебался: он боялся, что Делани уволит или даже убъет его.

Победу одержала непосредственная угроза жизни.

— Мистер Делани, он… он держит на чердаке специально приготовленное место, — покрывшееся красными пятнами лицо дворецкого выделялось на фоне белого накрахмаленного воротника рубашки. — Он приводит женщин туда.

— Мой брат — холостяк. — В голосе миссис Коллинз звучала лицемерная приверженность приличиям. — Никого не должно волновать, что за женщин он приводит домой.

Виктория восемнадцать лет провела в услужении у таких, как миссис Коллинз, — женщин, которые прячутся за свою добродетель, чтобы спокойно жить со своими мужчинами.

На этот раз не выйдет.

— Ваш брат угрожал моей женщине, madame, — мягко сказал Габриэль. — Меня это волнует.

Глаза дворецкого широко раскрылись от удивления. Предполагалось, что у женщин, на которых он вместе со своим работодателем охотился, не было мужчин, чтобы их защитить. Заботиться о них.

Любить их.

Сквозь звук сиплого дыхания дворецкого пробился стук копыт одинокой лошади. Стоит только сестре Делани закричать…

— Если брат вел себя непорядочно по отношению к этим женщинам, им нужно обратиться в полицию.

Миссис Коллинз продолжала прятаться за своё благополучие и добродетель.

Гувернантки были бедны, а Делани — богат.

Ни один полицейский не арестовал бы его.

— Вы любите брата, миссис Коллинз? — безразлично спросил Габриэль.

Лошадь поравнялась с домом, из вечернего тумана доносился ясно слышимый скрежет колес экипажа.

— Конечно, я люблю брата! — воскликнула миссис Коллинз. — Порядочная женщина обязана любить свою семью.

Невзирая на недостатки её членов.

Но она не могла принять это, не говоря уже о том, чтобы в этом признаться.

Габриэль удивился тому, что у шестнадцатилетней Виктории хватило храбрости уйти от отца.

Туман и расстояние заглушили эхо скрипящего экипажа. Смолк перестук лошадиных копыт.

— Значит, вы не хотите, чтобы вашего брата убили, — ровно сказал Габриэль.