Вспыхнув от удовольствия, Энн приняла обернутый шелком футляр.

— В этом не было необходимости. Ты и Габриэль — это все, чего мы желали.

Яркий румянец окрасил щёки Виктории.

— На самом деле, это пустяк. Просто вещица, которой ты так восхищалась.

Энн замерла.

— A godemiché?

— Нужного размера, — ровно ответила Виктория.

Смех.

Он зародился в грудной клетке и вырвался из горла Габриэля.

Вместе со смехом пришла потребность в Виктории.

Слепо раскрыв объятия, Габриэль прижал её спиной к своей груди. Виктория застыла от изумления, выпрямив позвоночник и устроив ягодицы в нише его паха. Он сомкнул руки вокруг женщины, которая сначала подарила ему прикосновение, а сейчас подарила смех. Виктория тут же растаяла: ее кости становились его костьми, ее плоть становилась его плотью.

Фиалковые глаза поймали его взгляд.

И Габриэль вспомнил…

Il est bien, Gabriel… Всё хорошо, друг.

Смех тут же стих.

Всё, действительно, было хорошо.

Повернув голову к теплому аромату ее кожи, Габриэль прошептал слова, которые не мог больше сдерживать в себе:

— Je t'aime, Victoire.

КОНЕЦ