Она представила, как связывает Габриэля.
Женщина в красной спальне связывала мужчину, с которым была. Оседлав его бедра, она ездила на нём так, как мужчина ездит на лошади.
В самозабвенности женщины была свобода, в зависимости мужчины — почти детская доверчивость.
В жизни Виктории не было ни свободы, ни доверия.
А у Габриэля?
Он говорил, что нет такого сексуального акта, в котором бы он не участвовал. Приходилось ли ему связывать женщину для её удовольствия?
Позволял ли связать себя?
В её воображение тут же промелькнуло видение оков.
Тихонько закрыв второй ящик, Виктория открыла третий и последний.
Плеть из витого шелка. Рядом — кожаный ремень.
В стены и потолок комнаты были вмонтированы медные крюки.
Что угодно… Всё, что угодно.
Виктория закрыла последний ящик.
Охранник с каштановыми волосами был прав — тут не было ничего, что помогло бы ей доставить удовольствие Габриэлю.
Виктория выпрямилась и увидела маленькую коробочку между белой баночкой с кремом и серебряной упаковкой презервативов.
По лицу пробежала улыбка. В коробочке лежали мятные конфеты. «Особо сильные мятные» — значилось на металлической коробочке следом за надписью «Altoids».
Виктория подняла прямоугольную коробочку и импульсивно повернула так, чтобы охранник мог её разглядеть.
— Кто-то забыл пастилки.
— Никто их не забывал. — Лицо охранника оставалось безучастным, а изумрудно-зеленые глаза — спокойными. — Они для гостей.
Улыбка Виктории увяла.
Освежающие дыхание пастилки.
— Очень великодушно со стороны Габриэля, — уныло сказала она, опуская руку, чтобы положить коробочку обратно на столик.
— Возьмите её. — Виктория удивлено посмотрела на стража. Его лицо не выражало эмоций.
— Что, простите?
— Возьмите упаковку «Altoids». Эта перечная мята сильнее других марок. Съешьте пастилку и возьмите у мистера Габриэля в рот. Ему понравится.
Виктория удивилась, что разлившийся по телу жар не расплавил конфеты.
Охранник отступил, толкнул спиной дверь, ясно намекая, что пора уходить.
Виктория всем сердцем была согласна с этим.
Взяв «Altoids» в руку, она повернулась и бросила беглый взгляд в полупрозрачное стекло, которое гостям казалось простым зеркалом.
Темноволосая женщина в отражении была изящной, а не одетой в лохмотья. Стройной, но не тощей. Её лицо было пунцовым, как винно-красная бархатная окантовка платья.
Она видела профиль охранника с золотисто-каштановыми волосами. Его черный сюртук контрастировал с её золотисто-коричневым нарядом. А потом они исчезли — страж с золотисто-каштановыми волосами в черном сюртуке и темноволосая женщина в золотисто-коричневом наряде. На их месте стоял один темноволосый мужчина.
Глаза Виктории расширились. Она снова видела только стоящего боком мужчину с золотисто-коричневыми волосами в черном сюртуке позади темноволосой женщины в золотисто-коричневом платье.
Охранник и Виктория.
Она моргнула.
— Пора идти, — сказал Джулиен.
Виктории не терпелось покинуть элегантную спальню.
В дверях она с колотящимся сердцем бросила взгляд через плечо на посеребренное с одной стороны стекло.
Просто зеркало, а не прозрачное окно.
— Я видел, что вы рассматривали содержимое нижнего ящика.
Виктория отрывисто кивнула и вышла из комнаты.
Изумрудно-зеленые глаза встретились с её глазами.
— Прежде вы не бывали в подобных домах.
Не было никакого смысла отрицать очевидное.
— Да, — призналась Виктория. — К такому я не привыкла.
— В борделях вместо шелковых плеток и ремней используются хлысты и девятихвостки.
Виктории незачем было спрашивать у Джулиена, откуда у него такие познания: они отпечатались в изумрудно-зеленых глазах.
— Дом Габриэля — не бордель, — сказала Виктория.
— Да, мадам, — мрачные воспоминания наполнили глаза Джулиена. — В доме Габриэля безопасней, чем в борделе. И для проститутки, и для клиента.
Виктория приостановилась. Габриэль может и считает свой дом греховным местом, но…
— Тебе нравится дом мистера Габриэля, — удивленно сказала она.
— Да, — открыто согласился охранник с каштановыми волосами.
Виктория тепло улыбнулась.
— Мне тоже, мистер Джулс. Наверно, нам пора найти месье Гастона?
Им не пришлось искать Гастона. Он ожидал их у подножия лестницы.
У него был взгляд человека с улицы, которым он прежде являлся.
«Я потеряю работу», — говорил Джулиен.
Гастон открыл рот …
— Это целиком моя вина, месье Гастон. Я хотела посетить одну из гостевых комнат чтобы… — Виктория глубоко вздохнула, но это не помогло, — …посмотреть, не найдется ли что-то, что помогло бы мне доставить удовольствие месье Габриэлю.
Рот Гастона громко захлопнулся. Он быстро приходил в себя от шока.
— Надеюсь, мадмуазель не… удивили… найденные предметы.
— Au contraire, сэр. — Виктория показала коробочку мятных пастилок. — Мистер Джулс весьма любезно порекомендовал мне попробовать вот это.
На щеках Гастона появился румянец — слабый отголосок малиновой окраски щек Виктории.
— Merci, мадмуазель. Мы не будем упоминать месье Габриэлю об этом происшествии, чтобы не испортить неожиданный подарок.
Виктория и каштанововолосый охранник немного расслабились.
Виктория улыбнулась.
— Спасибо, мистер Гастон.
— Вы не должны утомляться, мадмуазель. Проводи даму назад в комнаты месье Габриэля, Джулс.
Комнаты.
В кабинете Габриэля была дверь в коридор с полупрозрачными зеркалами.
Виктория открыла было рот, чтобы рассказать Гастону и Джулсу о мужчине, которого она увидела в зеркале.
И закрыла.
А что она видела на самом деле? Только мимолетное видение… с черными волосами.
Её волосы при определенном освещении казались черными.
Мираж в зеркале мог появиться от простой игры света.
— Спасибо, мистер Гастон, вы совершенно правы. — Виктории ночью понадобятся все силы. — Я не должна переутомляться.
Гастон шел впереди Виктории вверх по приватной лестнице в покои Габриэля. Джулс шел позади Виктории. Она шла между двух сильных мужчин.
Тогда почему же она не чувствовала себя в безопасности?
Наверху лестницы Гастон достал блестящий медный ключ и открыл дверь.
Виктория ступила внутрь, погрузившись ногами в плисовый темно-бордовый ковер.
Кабинет Габриэля был пуст.
Глупо было надеяться, что Габриэль уже вернулся.
Гастон прошел по ковру к столу с черной мраморной столешницей и поднял серебряный поднос с полупустыми тарелками.
— Мадмуазель должна лучше питаться. Может, вам не нравится еда?
Виктория застыла. Конечно, он не стал бы высмеивать её худобу.
— Еда превосходна. Прошу вас, передайте мои комплименты повару. Я поем с Габриэлем, когда он вернется.
Гастон остановился в дверях, ловко балансируя подносом в одной руке.
— Мадмуазель.
Виктория взяла себя в руки.
— Да?
Гастон не смотрел ей в лицо.
— «Altoids» лучше всего медленно рассасывать во рту, одновременно пробуя мужской bite. Для этого удобнее всего держать пастилку за щекой, а не на языке.
Дверь мягко закрылась.
Виктория прижала руки к щекам. Коробочка и руки быстро согрелись, но не остудили лицо.
— Мадмуазель.
На мгновенье Виктории показалось, что это Гастон окликнул её из-за двери.
Но это был не он.
Сердце стучало о ребра. Виктория повернулась.
Черноволосый мужчина стоял в нескольких дюймах от неё. В изящных руках он держал синий шелковый шарф.
— Здравствуйте, мадмуазель Чайлдерс. — Её лица коснулось теплое дыхание. — Рад снова видеть вас.