И при всем при этом, как пишет К.К. Рокоссовский, ему пришлось из-за износа учебной техники еще и «ограничить использование танков для учебных целей из опасения, что мы, танкисты, окажемся на войне вообще без каких бы то ни было танков».[523] Так что, как ни крути, на начало войны обученность и подготовка советских танкистов, особенно экипажей танков новых марок, была крайне ограничена по времени и подчас явно недостаточна.
Также советские командиры отмечали «недокомплект командного и технического состава»[524] в своих частях, достигавший таких масштабов, что обеспеченность командным составом составляла всего 31 %, а техническим — 27 % положенного по штату, как это было в 22-м мехкорпусе КОВО[525] — тоже первый стратегический эшелон, а не замшелая тыловая часть. Хорошо еще, что техники там тоже не хватало.
Непродуманные инструкции тоже сильно осложняли жизнь советских танкистов:
«инструкция запрещала десантировать на тридцатьчетверках и других машинах пехоту… Но уже по опыту боев на Украине я пришел к выводу, что успех боевых действий непосредственно зависит от взаимодействия родов войск, в том числе танков с пехотой. В лагере мы убедились, что тридцатьчетверки, а тем более KB без каких-либо осложнений несли на броне пехотный десант».[526]
А до войны отступать от инструкций было еще не безопасно. По инструкции не положено, значит, не будет взаимодействия!
Заговорив об организации взаимодействия, обязательно следует затронуть больной для Советской Армии перед войной вопрос о радиосвязи (см. также «Приложение о самолетах»). Немецкие танковые войска были полностью радиофицированы, а на советских танках радиостанция с резко выделявшей танк среди прочих поручневой антенной ставилась только на командирские машины, хотя такая хорошо заметная деталь резко отличала танк командира, показывая противнику, кого надо уничтожать в первую очередь. Поручневые антенны советских танков еще в ходе предвоенных локальных конфликтов были причиной более высоких потерь командирских танков по сравнению с обычными.[527] Хотя накануне Великой Отечественной войны с увеличением количества радиофицированных танков в поисках их стали использовать и как линейные.[528]
Поручневые антенны применялись и немецкими танкостроителями, но, столкнувшись, подобно советским войскам, с повышенными потерями радиофицированных танков и их более высокой заметностью, они перешли на менее заметные штырьевые антенны. К тому же радиофикация немецких танков была гораздо лучше, чем у советских. К примеру, из десяти советских танков БТ лишь один имел радиостанцию, тогда как к началу войны с СССР не имевших радиооборудование танков в вермахте насчитывалось крайне мало.[529] Не имея связи друг с другом и с командованием, танкисты РККА были лишены возможности координации действий между собой и с другими видами войск. Это значило, что советские танки на поле боя действовали несогласованно, а их командиры не могли нормально руководить боем. Слабая радиофикация советских танковых войск, усугубляемая резко выделяющимся внешним видом танков, имеющих радиостанцию, серьезно ухудшала управляемость танками РККА. А если к этому прибавить боязнь отступать от инструкций и приказов… Вот ситуация изменилась в бою, старый приказ устарел, а что танкисту делать? С начальством не свяжешься, старый приказ продолжать выполнять глупо, небезопасно, а может, уже и вредно. А приказ не выполнить нельзя — могут и у стенки стрельнуть. Вот и гадай.
Слабым местом во всех советских танках перед войной было удручающе плохое качество бронестекол. Например, бронестекло, закрывавшее смотровую щель механика-водителя танка KB «не отвечало требованиям стандарта и было насыщено пузырьками воздуха»,[530] что позволило немцам так отозваться о трофейных KB: «обзор из танка хуже, чем из наших машин. Смотровой прибор механика-водителя просто ужасен».[531] Много было танков. И броня отличная. И двигатель дизельный, гусеницы широкие, пушка длинноствольная… Вот только изнутри из них не видать ничего. Такая ложка дегтя может любую кучу плюсов на корню съесть.
Неудачное размещение приборов наблюдения и их низкое качество отмечалось также как один из серьезнейших недостатков танка Т-34. Например, смотровой прибор командира этого танка, имевший круговой обзор, для чего он вращался вокруг своей оси на 360°, был доступен для использования по назначению только в секторе около 120°, поскольку в тесном боевом отделении смотревший в него командир не мог поворачивать свою голову на больший угол.[532] А когда командир экипажа не видит поля боя, своих соседей по строю и появляющиеся цели, он не может полноценно выполнять свои функции.
Недаром немецкие танкисты отмечали, что советские танкисты ведут бой несогласованно, не используют для укрытия естественные преграды и складки местности, вовремя не замечают появляющиеся цели.[533] Это значит, что танкисты противника могут первыми открыть огонь и при благоприятных условиях поразить советский танк еще до того, как они окажутся из него замеченными. А тут еще наши танкисты новую технику до конца не освоили, взаимодействие с пехотой не наладили, воевать, кроме как в лоб, не обучены… Что, двадцать тысяч танков у нас? А толку?
Боевые качества советских танков снижались и благодаря принятой в тридцатых годах компоновке боевого отделения — башня не имела полика,[534] который бы поворачивался вместе с ней, находившиеся в башне члены экипажа могли становиться только на снарядные ящики, установленные на днище корпуса танка. Когда из части этих ящиков снаряды были уже извлечены, а на полу валялись стреляные гильзы, наводчику и командиру танка сложно было все внимание посвящать ходу боя, поскольку перемещаться по танку им было, мягко говоря, весьма непросто.[535]
Кроме того, в советских танках командир выполнял помимо своих собственных функций еще и обязанности заряжающего, из-за чего управление экипажем танка и танковым подразделением нарушалось. Этот недостаток не был устранен и в новых советских танках — Т-34 и KB.[536]
Основной функцией командира танка является наблюдение за полем боя. Но в то время, пока командир заряжает пушку, а при интенсивной стрельбе он занят этим практически все время, он не может смотреть по сторонам. На это время командир не занимается управлением танком и подразделением, он выключается из боевой работы. В немецких танках, как правило, имевших четвертого члена экипажа — заряжающего, командир все время выполнял свои прямые функции, не отвлекаясь на обслуживание оружия, что хорошо сказывалось на управляемости и эффективности немецких танков. Командиры советских танков были освобождены от своих дополнительных обязанностей заряжающего только в 1943–1944 годах, с появлением танков Т-34-85 и ИС.[537] Устаревшие принципы, определявшие компоновку советских танков, тоже наносили ущерб их боевым качествам.
Эти основные недостатки советских танков, называемые исследователями «глухотой» и «слепотой» серьезно осложняли жизнь всем советским танкистам. И какая разница, сколько там тысяч танков у нас было. Распорядиться ими, как следует, не сумели — вот в чем дело.
