Поэтому день „М“ — не начало мобилизации, а только момент, когда тайная мобилизация вдруг громогласно объявляется и становится явной.
День „М“ — не начало мобилизации, а только начало его финального открытого этапа» (с. 172<479–480>).
Эвон как! И шрифт-то жирный, и абзациков-то понатыкал — сразу понятно, что что-то тут не так. У нашего впечатлительно перебежчика всегда так — раз жирный шрифт — жди вранья. Слава богу, на сто семьдесят второй странице мы дождались объяснения того, зачем же он сию книжицу писал. Он, оказывается, хотел доказать, что Советский Союз начал тайную мобилизацию 19 августа 1939 года. Весомых аргументов пока не было, но нам это не впервой — «Ледокол» мы уже читали.
Итак, Суворов открыл, что Сталин начал мобилизацию 19 августа 1939 года. А Гитлер развязал Вторую мировую только 1 сентября того же года. Значит, Сталин развязал ее на две недели первее Гитлера, а посему — редис.
Но почему же Суворов сравнивает по времени такие разнородные события — мобилизацию и начало боевых действий? Причем, если мобилизация своей армии товарищем Сталиным однозначно считается началом войны, то мобилизация Гитлером своей армии и вовсе не рассматривается?
Нет уж, Суворик, давай сравнивать честно: Гитлер Начал Вторую мировую войну напав на Польшу 1 сентября 1939 года, а Сталин начал Вторую мировую войну напав… на кого? И когда? Напав Гитлером на себя 22 июня 1941 года? Но это «развязывание» все равно позже, чем «развязывание» Гитлера.
Или тогда, если уж это сравнение по началу боевых действий не годится — посмотрим на дату мобилизации в СССР и Германии. Суворов, конечно, понимает, что по единственному нормальному, очевидному и общепринятому критерию начала войны — выступлению вооруженных сил одного государства против другого — ему ничего выдавить не светит, потому он этот критерий отбрасывает и начинает изобретать свои. Их много. Вот несколько примеров:
«Выкладка боеприпасов на грунт в 1941 году означает решение начать войну…» (с. 103<420>);
«… если 7 декабря 1940 года авиационный инкубатор пустили на полную мощь, значит Сталин решил начинать войну в 1941 году» (с. 132<445>);
и наконец, главное: «Мобилизация есть война, и иного понимания ее мы не мыслим» (с. 94<412>).[471]
Хорошо, хорошо, уговорил — давайте считать началом войны начало мобилизации. У СССР (по Суворову) — 19 августа 1939 года. Итак, «19 августа 1939 года — это день, когда Сталин начал Вторую мировую войну» — так гласит аршинная надпись на задней корочке суворовской книги.
В таком случае, я со всей ответственностью могу поместить на корешке моей книги фразу: «3 апреля 1939 года — это день, когда Гитлер начал Вторую мировую войну». Именно в этот день ваш любимый превентивно-оборонительный Адольф, посредством верховного командования своих вооруженных сил «издал директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне, содержащую следующие основные положения: „задача вооруженных сил Германии заключается в том, чтобы уничтожить польские вооруженные силы. Для этого необходимо стремиться и готовиться к внезапному нападению. О проведении скрытой или открытой общей мобилизации будет дан приказ только в день выступления, по возможности в самый последний момент…“».[472] Их цель — «уничтожить польские вооруженные силы».
Четко и ясно. Мой лысый лондонский друг, теперь я с нетерпением жду, когда вы соблаговолите мне в ответ также привести документ советского генштаба, фиксирующий у нас начало какой бы то ни было мобилизации и, что немаловажно, цель оной мобилизации — прикрыть свои границы, помочь польскому народу против коричневой чумы или все-таки захватить всю Европу до осеннего листопада.
Положение осложнялось тем, что к этому времени у Гитлера уже было большое количество кадровых дивизий, так что в войне с Польшей вновь мобилизованные новобранцы даже не понадобились — основную их массу направили на запад для того, чтобы пугать грозно стоявших там англичан с французами. А кадровая армия была отмобилизована еще раньше…
Снова товарищ Сталин со своим развязыванием Второй мировой опоздал. Минимум на четыре месяца до злосчастного «19 августа 1939 года» ее развязал Гитлер.
Суворов! Подите, проспитесь.
3
Песня про буйный рост сталинских дивизий еще не кончилась, буквально на следующей же странице Суворов закатывает такую кукарачу, что только воздух свистит.
«Нам говорят, что не все сталинские дивизии, корпуса и армии были полностью укомплектованы, и потому Сталин не мог напасть. Тот, кто так говорит, не знаком с теорией и практикой „перманентной мобилизации“: Первый стратегический эшелон наносит удар, Второй — выгружается из эшелонов, Третий — завершает формирование, Четвертый…» (с. 174<481>).
А как называется, когда первый стратегический эшелон недоукомплектован (только что видели с моторизованными дивизиями, и еще увидим с танковыми), второй — в состоянии территориальных формирований, причем не только без солдат, но и без кадровых офицеров — их даже первому не хватает, а третьего вообще нет, причем даже в планах? Какова сталинская агрессия накануне своего «Звездового похода» в супермаркет Западной Европы? Грузовиков, тракторов, мотоциклов и офицеров у советских мотострелков нет, зато у каждого — по две авоськи и томик Маркса.
Однако, вот что интересно — по Суворову, первый стратегический эшелон к 22 июня уже в основной своей массе выгрузился из вагонов и готовился к началу агрессии, тренируясь на местных жителях. Приграничные леса были забиты войсками… а были ли?
В полосе наступления немецкой группы армий «Юг»[473] — нет:
«В Бессарабии находились одиннадцать стрелковых, одна кавалерийская, две танковые дивизии и семь мотомеханизированных бригад, которые на широком фронте прикрывали границу у реки Прут и в глубину дислоцировались до противоположного берега Днестра. В районе между Черновицами и Припятскими болотами по ту сторону границы находилась основная масса другой группировки противника силою до двадцати семи стрелковых, семнадцати кавалерийских, трех танковых дивизий и четырех мотомеханизированных бригад. За ними были развернуты еще двенадцать стрелковых и три кавалерийские дивизии, одна танковая дивизия и три мотомеханизированные бригады, эшелонированные в глубину до реки Случь и истока Буга. Поэтому группа армий „Юг“ встретила здесь мощную оборону».[474]
То есть, по словам обер-квартирмейстера[475] генерального штаба сухопутных сил немецкой армии, отвечавшего за оценку сил противника, Курта фон Типпельскирха, особой концентрации советских войск на границе перед группой армий «Юг» не было. Наоборот, советские войска были эшелонированы в глубину советской территории аж до Днестра и Буга — на 100–250 километров. Поэтому и оборона здесь была на высоте: скучившихся у границы советских освободителей мигом бы окружили и полонили. А тут — немец на мощную оборону жалуется.
А как обстояло дело севернее, в полосе наступления группы армий «Центр»? Быть может, обещанная концентрация войск имелась именно там?
«Группе армий „Центр“ противостояла примерно равная по силам группировка противника под командованием маршала Тимошенко. Она состояла из тридцати шести стрелковых, восьми кавалерийских, двух танковых дивизий и девяти мотомеханизированных бригад, из которых две трети были выдвинуты в пограничный район Белостока, и около трети — эшелонированы до района Минска».[476]
