Вот так!
И не думайте, что Суворов хоть на миллиметр приближается к действительности, объясняя репрессии прореживанием военачальников с целью отсева худших. Ознакомьтесь с цифирью «очищения», которую Суворов, по своей застарелой нелюбви к фактам, полностью не приводит:
«… сталинские репрессии вырубили из пяти маршалов трех, из пяти командармов первого ранга — трех, из 10 командармов второго ранга — всех, из 57 комкоров — 50, из 186 комдивов — 154, из 16 армейских комиссаров 1-го и 2-го ранга — всех, из 28 корпусных комиссаров — 25, из 64 дивизионных комиссаров — 58, из 456 полковников — 401. Это сведения о командирах и политработниках, первыми удостоенных персональных воинских званий в ноябре 1935 года. А.И.Тодоровский не касался здесь последующего присвоения этих званий, не суммировал потери от репрессий за какой-то период, выяснял лишь масштаб потерь в тогдашнем первом эшелоне военных кадров, „вынесших на своих плечах в чисто военном смысле гражданскую войну“».[796]
Как мистер Суворов нам объяснил, разумеется, «доказательно» и «научно», расстрелянные маршалы, командармы, комкоры и все без исключения комиссары — бездари, «обиженные» и «каратели», коим не место в готовящемся освободительном мероприятии. Пускай все это так (спорить с таким маразмом просто тошно), пускай. Но вот вопрос: как же быть с полутысячей полковников, которых выкосило даже почище, чем маршалов — не 3 из 5, а 8 из 9!!! Может, и они — поголовно бездари, непонятно как пробравшиеся на высокие должности в РККА, и составлявшие на момент свой гибели основной костяк ее командирских кадров?
И, наконец, главный вопрос: за что их судили? Что написано в их приговорах? На что опирался прокурор, эти приговоры вынесший? Он рассматривал их военные таланты? Он инспектировал состояние их частей? Он наблюдал за маневрами? Ничего подобного! Чтобы делать выводы о квалификации военных, нужно, по меньшей мере, самому являться таким же по квалификации военным. А кто хватал за руку это «военно-фашистское охвостье троцкистских заговорщиков»? Мехлис! Ежов! Вышинский! Зачитайте, пожалуйста, их военно- теоретические труды. Определите, к какой школе военной мысли они относились. На худой конец, предъявите их послужной список и боевые награды! Так за что судили полковников? За профессиональную непригодность? Но судьи ее, как видим, и определить-то не смогли бы. Даже если бы очень захотели в этом разобраться. Так по какому принципу чистилась Красная Армия?
«Если взять хотя бы такой короткий отрезок времени как 16 месяцев — с мая 1937 по сентябрь 1938 года, то окажется, что репрессиям подверглись командующие войсками, члены военных советов и начальники политуправлений всех военных округов, все командиры дивизий и бригад, большинство политработников корпусов, дивизий и бригад, около половины командиров полков и около трети комиссаров полков, многие преподаватели высших военных учебных заведений».[797]
Это море крови собственных военных руководителей пролито для усиления боеспособности своей армии?
Теперь к вопросу о расстреле комиссаров.
Суворов пытается убедить нас в том, что армейский комиссар образца 1937 года есть полный кровопивец с маузером в зубах, стреляющий всех направо и налево. Бывало, разумеется, по-разному. Мехлисы тоже встречались. Однако на самом деле комиссары были все-таки людьми военными. Очень много комиссаров перешли на политработу из офицеров, а ряд офицеров в прошлом были комиссарами.
Кстати, некоторые комиссары в бою проявили себя как способные офицеры. Например, бригадный комиссар Попель за свою первую в ходе войны атаку удостоился упоминания аж в дневнике лично Гальдера. И руководил он ей не из теплого штаба, а из «тридцатьчетверки», отлично справляясь с обязанностями боевого танкового командира. И вот что еще: на эту должность он попал не случайно, как многие другие комиссары (после гибели офицера), а был назначен своим непосредственным начальником (не по политчасти) для управления частью мехкорпуса со своей самостоятельной задачей. То есть он был, по сути, заместителем командира, которому тот доверил вести бой на направлении главного удара. А Суворов требует считать всех комиссаров уголовниками, расписанными якорями, и о них ни в коем случае не жалеть.
Мало Попеля? Пожалуйста, еще. Рокоссовский в своих мемуарах с большой теплотой отзывается об Иване Павловиче Камере — начальнике артиллерии 19-й армии.
«На самом деле это был он, мой старый сослуживец времен конфликта на КВЖД, когда я водил в бои 5-ю отдельную Кубанскую кавбригаду, а он командовал в ней артдивизионом. Замечательный артиллерист, крепкий большевик (в гражданскую войну был комиссаром!) и чудесный товарищ (с. 28–29)».
Вот ведь парадокс — «был комиссаром» и при этом «замечательный артиллерист!»
Продолжим разговор о политруках: в бою 92-го танкового полка «невозможно было отличить, где танк взводного, ротного, где — комбата или политрука, — все дрались в одном, почти неуправляемом порыве, как в рукопашной».[798] Секретарь партбюро 92-го полка политрук Давыдов участвовал в ударе по вражеской колонне.[799] И таких примеров масса.
Можно, конечно, заявить, что дивизия эта создавалась на базе особой кавалерийской бригады НКО,[800] поэтому, мол, и политработники у нее особые. Но ведь и хрестоматийный снимок «Комбат» — там, где командир с высоко поднятым пистолетом поднимает бойцов в атаку, — это фотография именно политрука!
Кстати, если бы Коба послушался своего почитателя относительно комиссаров, то не было бы ни вылетов Василия Петровича Бахвалова (звание Героя Советского Союза получил еще за финскую, окончил курсы политруков, а в Великую Отечественную был комиссаром эскадрильи 5-го истребительного авиаполка),[801] ни умелого руководства батальонного комиссара (на политработе с 1931 года) Сергея Андреевича Миронова 27-м стрелковым полком 7-й дивизии при штурме Выборга 4 марта 1940 года, когда командир выбыл из строя (полк первым ворвался в город), за что он, собственно, и получил звание Героя Советского Союза (кстати, в 1940–1941 окончил курсы Академии Генштаба «Выстрел»).[802] Наконец, комиссар Баранов Николай Васильевич, воевал в Гражданскую, до 1941 года занимал ответственные руководящие посты в партийных и советских органах, затем — командир 1372-го стрелкового полка 417-й стрелковой Сивашской дивизии. За мужество и героизм при штурме Сапун-горы и освобождении Севастополя подполковнику Баранову было присвоено звание Героя Советского Союза.[803]
В качестве образцово-показательного комиссара Виктор приводит нам Фриновского. Он был «паханом», «уголовником», сделавшим «бандитско-чекистскую карьеру», потому его мудрый Сталин застрелил в подвале. А раз есть плохой Фриновский, то, по суворовской логике, остальным комиссарам тоже необходимо прописать по пуле в затылок. И если бы тут Сталин послушался бы совета своего заморского почитателя, то, ручаюсь, не было бы ни Попеля, ни удачного на оперативном уровне контрудара 8-го мехкорпуса на Дубно, ни записи в дневнике Гальдера. А что бы было? Образцово- показательный марш а-ля французская кампания на Киев?
А что касается «пахана» Фриновского, можно согласиться с тем, что моряк он, видимо, был никакой, но это уже вопрос не к Фриновскому, а к тому, кто его туда назначил. Наш флот, хотя бы в теории, — военная сила, или место для ссылок опальных особистов?
Ну да ладно. Смысл в том, что мы можем даже согласиться с Суворовым. Да, да, согласиться. Пусть все командармы, расстрелянные Сталиным, были бездарями и кровожадными комиссарами. Пусть. У вас не рождается мысль, что слишком много в Красной Армии было «бездарей»? Следуя логике нашего главного честеблюстителя («мы не дураки!») получается, что до 1937 года СССР обладал самым бездарным комсоставом на планете. Сталин все «исправил». И результат? Немцы два года подряд ведут на нашей территории наступательные бои. Да, кстати, все немецкие генералы — бездари. Гитлер не на тех поставил. Наступление на Восток повел не Рем. А если бы он поставил на тех? Что тогда? Рем — завоеватель Камчатки?
