Она подняла большую стеклянную кружку и с сожалением принялась ее разглядывать: в ней было пусто.

— Выпейте со мной еще кружечку, — предложила Салли, видя, что та только этого и ждет.

— Что ж, не откажусь, — милостиво согласилась миссис Галлахер.

— Пожалуйста, Ада, принесите всем еще по кружке, — распорядилась Салли, когда Ада вошла, неся пиво, заказанное Мари.

Ада схватила пустую кружку миссис Галлахер и поспешно выбежала из комнаты.

— Хорошая девушка эта Ада, — пробормотала Сара-Господи Помилуй, словно думая вслух. — Не то что эти ветрогонки-подавальщицы в баре — знает, как надо обращаться с давними старателями. Была еще одна девушка, которая очень нравилась нам с Сэнди. Когда, бывало, придет охота выпить, мы с ним ходили только в гостиницу «Солнце», где она работала. У нее была такая хорошенькая головка с целой копной каштановых кудрей. Когда она сушила их после мытья, они окутывали ее, точно плащом, — она даже специально их мыла, чтобы мы могли полюбоваться. Ребята прозвали ее «Верная» после одних скачек, когда разыгрывалась мельбурнская чаша. Лошадь под этой кличкой получила тогда приз — вот ребята и прозвали так ту девушку, они считали ее верным выигрышем.

— Эй, мамаша, как дела? — Две женщины вошли в зал и уселись за столик неподалеку от миссис Галлахер.

— Я вас не знаю, — с неподражаемым высокомерием ответила Сара-Господи Помилуй, — но знаю, что вашей мамашей никогда не была.

Вновь прибывшие — миссис Плэш, маленькая бойкая женщина, и миссис Грин, толстое, веселое существо без определенных занятий, — добродушно рассмеялись.

— Да что вы, миссис Галлахер, мы с же с вами знакомы!

Рози Энн Плэш и Эмилия Грин были хорошо известны в округе. Эти дамочки то и дело попадали в участок за то, что, будучи под градусом, мешали полицейским исполнять свои обязанности. Мари и Салли кивнули им в знак приветствия. Женщины, в течение многих лет постоянно встречавшиеся на приисках, не нуждались в представлении друг другу.

Миссис Плэш и миссис Грин продолжали начатый разговор.

— «Во всяком случае, я всегда держала себя достойно», — заявила я ей, — сказала миссис Плэш. — «Достойно? — говорит она. — А что это значит?» — «Ты не знаешь, что значит достойно? — спрашиваю я. — Это значит работать вовсю, чертовски много, как вот я, например, зарабатывать себе на жизнь и плевать на все разговоры о том, с кем ты спишь и что пьешь. Вот что я называю жить достойно», — сказала я.

— Правильно, — согласилась миссис Грин. — Люди подобного сорта понятия не имеют, что значит работа.

В эту минуту вернулась Ада с пивом. Она расставила кружки по столикам, и Сара жадно прильнула к пенящемуся напитку.

— Приятно посмотреть на дамочку за доброй кружкой пива, — хихикнула миссис Плэш, разглядывая на свет свое пиво. — Сдуй пену и валяй до дна, как говорят наши ребята!

— Смотри не захлебнись, — ответила миссис Грин.

Мари и Салли чокнулись.

— Смотри не захлебнись, моя хорошая! — шепнула Салли, пригнувшись к Мари.

— Да что ты, Салли. Как можно! — засмеялась Мари. — Что я, враг себе, что ли?

Немного разгоряченные двойной порцией пива, продолжая смеяться, они принялись собирать свои покупки, намереваясь идти домой, как вдруг на пороге комнаты показался полковник де Морфэ.

— Хэлло! — обрадованно воскликнул он, направляясь к ним. — Какого черта вы тут делаете? Вот это называется повезло! Я забежал на минуту по делу к Биллу Фезерсу, и Ада сказала мне, что у нее знатные гостьи. Садитесь! Садитесь! Мы должны выпить вместе.

— Но мы уже уходим, — возразила Мари.

— Ерунда, — рассердился Фриско. — Старым друзьям не полагается удирать при встрече.

Он выглядел чрезвычайно бравым и элегантным в своей новой форме.

— К тому же у меня есть для вас интересные новости, — добавил он, бросив взгляд на смущенную Салли, словно желая удостовериться, захочет ли она с ним разговаривать.

— Ну что ж, — сказала она. — Присядем на минутку, но пить я больше не буду.

— Она не хочет пить со мной! — с притворным негодованием воскликнул Фриско, обращаясь к Мари. — Но, может быть, вы поддержите компанию, мадам Робби?

— Нет, благодарю вас, — мягко ответила Мари. — Я уже и так слишком много выпила.

— Я тоже, — заявил Фриско. — Но виски выпью еще. Эй, Ада, Ада! — позвал он.

Ада стремглав прибежала на зов, и Фриско заказал себе виски. Он сел и, перегнувшись через стол, в упор посмотрел на Салли.

— Где же ваши новости? — нетерпеливо спросила она.

— Новости? Ах, да, новости! — расхохотался Фриско. Он упомянул о них только для того, чтобы задержать Салли и Мари, и теперь не знал, что им рассказать.

— Что-нибудь насчет войны? — с опаской спросила Салли. — Война будет?

— Безусловно, дорогая, — с самым серьезным видом ответил Фриско и тут же рассмеялся, вспомнив, о чем он может им сообщить. — Но у меня для вас совсем другие вести. Одна, осмелюсь сказать, старая ваша знакомая вернулась в Калгурли. Хотите знать кто? Лили!

Салли ждала подвоха. Ей были знакомы эти искорки в его глазах и насмешливые нотки в голосе.

— Мадам Малон? — спросила Мари.

— Она уже давно не мадам Малон, — заметил Фриско. — Она просто Лили и опять работает с Бэлл.

— Comment?[6] — в ужасе воскликнула Мари. — Что случилось с pauvre Lili?[7]

— И в самом деле бедняжка, — согласился Фриско. — Ей очень не повезло. Говорят, незадолго до смерти ее Поль окончательно прогорел со своими спекуляциями. Братья пришли к нему на помощь и — прикарманили все его акции. Ну и обобрали Лили до нитки, так что пришлось ей вернуться к прежней жизни. А она, естественно, не так уж молода, и дела у нее шли из рук бон плохо. Вот она, должно быть, и написала Бэлл о своих злоключениях, и Бэлл выслала ей денег на дорогу. Вы ведь знаете, у Бэлл теперь собственное заведение, и Лили говорит, что она «так счастлива, так счастлива быть снова с друзьями!»

Мари и Фриско перешли на французский язык; Салли слушала их, не понимая всех тонкостей разговора, но чувствуя, что Мари не нравится то, как Фриско преподнес им эту историю. Мари, очевидно, считала, что он сделал это умышленно, чтобы смутить их. А Фриско, вероятно, протестовал: ему, мол, это и в голову не приходило. Он налил себе из бутылки, стоявшей перед ним на столе, уже вторую или третью стопку чистого виски.

— Ведь я боготворю Салли! Вы знаете, мадам Робийяр, как я ее люблю. Всю жизнь любил! — сказал он, внезапно переходя на английский язык. — Я не способен огорчить ее.

Пораженная, не в силах выговорить ни слова, Салли молча смотрела на него. Безудержная страсть, которая когда-то вспыхнула в их сердцах, снова налетела на нее, словно ураган сметая все на своем пути. В эту минуту она забыла обо всем, кроме того, что он тут, с нею.

— До чего же она сейчас хороша, бог мой, до чего хороша!

Мари оторопело слушала Фриско. Переведя взгляд на Салли, она с не меньшим ужасом увидела, что та смотрит на него широко раскрытыми глазами, должно быть совсем потеряв голову, как и он.

— Я не могу забыть вас. Салли. Что бы я ни делал, вы всегда со мной! — голос Фриско звучал хрипло и невнятно. — Я был женат, дважды женат… Годы идут, мы оба постарели, но я по-прежнему без ума от вас. Неужели мы никогда не соединимся? Неужели никогда, до самой смерти, не сможем без помех любить друг друга?

— Замолчите, — с яростью прошептала Мари, — вы привлекаете внимание.

Она окинула взглядом женщин, сидевших в комнате: внешне они, казалось, были заняты своими разговорами, на самом же деле — навострив уши, прислушивались к тому, что говорил полковник де Морфэ.

— Плевать мне на них! — чуть ли не закричал Фриско. — Да пусть хоть весь мир об этом узнает — мне-то что?

Словно стряхнув с себя дурман, Салли быстро собрала свертки с покупками и поднялась.

— Полковник де Морфэ пьян, — спокойно сказала она. — Пойдемте, Мари.