Битва была настолько тяжелой, что французы — все, кроме одного человека, — считали ее проигранной. А австрийские гонцы, посланные Меласом в Вену, сообщили австрийскому двору о блистательной победе над Наполеоном. Австрийский двор в полном составе пустился в пляс и захлопал шампанским. И только Наполеон сохранял уверенность и спокойствие, когда его солдат теснили австрийцы, а австрийские пушки косили французские ряды. Утешая своих пригорюнившихся штабистов, он ходил по штабной палатке и, как заклинание, повторял: «Битва еще не проиграна. Битва еще не проиграна».
На что он рассчитывал? Он ждал подхода дивизии генерала Дезе. И дождался. Дезе, зная, что положение отчаянное, поспешал изо всех сил и ударил с ходу. Не ожидавшие такой напасти, австрийцы дрогнули и побежали.
Вы только представьте себе ликующий, танцующий, хлопающий и смеющийся австрийский двор, в который врывается запыленный гонец с пренеприятнейшим известием: вышла небольшая ошибка, мы не блистательно выиграли битву при Маренго, а совершенно ужасно, просто катастрофически ее продули. А вместе с ней и всю Италию!
Генерал Дезе погиб во время атаки. И Наполеон после битвы, сжав зубы, сказал: «Как жаль, что мне не позволено плакать!» И все-таки заплакал… Вообще Наполеон плакал всего несколько раз в жизни: когда убили Дезе; когда через несколько лет он держал на руках истекающего кровью своего самого талантливого маршала — Ланна, которому ядром оторвало обе ноги. И еще один раз, о котором я расскажу позже. Этот третий раз не был связан с войной.
В общем, Наполеон снова завоевал Италию.
Надо ли описывать радость Парижа? Плакали и смеялись все: банкиры и казнокрады, военные и чиновники, богачи и полуголодные бедняки из рабочих предместий. Не радовались только роялисты и якобинцы. Ну и черт с ними!..
Антифранцузской коалиции пришлось заключать мир. Но на каких условиях? Дело в том, что Наполеон был гениальным не только полководцем, но и дипломатом. С помощью военной победы он обеспечил себе выгодные условия подписания мира с Австрией, отобрав у нее все, что только можно было. А с помощью дипломатической победы Наполеон сделал Россию своей союзницей, расположив к себе Павла. И для Европы это было страшнее всего. Дело в том, что, подружившись, эти два монстра — Россия и Франция — были бы полными хозяевами в Европе и могли делать там все, что угодно! Для Англии это означало, во-первых, угрозу Индии, которой могла через Среднюю Азию грозить союзница Франции Россия (Наполеон никогда не оставлял идею захвата Индии как главного сокровища британской короны). А во-вторых, это означало опасность полного закрытия континентального рынка для английских товаров. Именно поэтому Англия вкладывала деньги и в убийство Павла, и в убийство Наполеона, и в то, чтобы натравить Европу на Францию.
И тут надо рассказать публике, что же, собственно говоря, не поделили Франция с Англией, почему они враги по жизни. Это важно.
Поскольку английская революция случилась задолго до французской и капитализм начал развиваться в Англии раньше, чем во Франции, Британия поимела существенные преимущества в буржуазном развитии, и терять своего монопольного положения совершенно не хотела. Английский текстиль и продукция английской металлургической промышленности захватили французский рынок еще при Людовике, само существование которого сдерживало развитие французского капитализма. Поэтому, как только французы сковырнули Людовика, и Конвент, и Директория сразу же стали проводить меры по защите внутреннего рынка, то есть всячески сдерживали проникновение английских товаров в страну. Эти заградительные меры приветствовались молодой и слабой французской буржуазией, а английские промышленники и торговцы терпели убытки и давили на свое правительство, чтобы оно вновь вернуло на трон Бурбонов, при которых англичанам так вольготно жилось во Франции.
Много лет английский кабинет вкладывал деньги в войну. Ничего не помогало, был лишь один крупный успех — убийство русского царя Павла. Это случилось после серии неудавшихся покушений на Наполеона. И когда Бонапарт узнал, что в Петербурге убит Павел, он горько воскликнул: «Англичане промахнулись по мне в Париже, но попали по мне в Петербурге!» Удар был воистину страшен: Наполеон очень рассчитывал на Россию. Поскольку делить им было абсолютно нечего, Россия могла бы стать самым верным союзником Франции. И наоборот.
Сейчас в некоторых книгах можно прочесть сказки о том, какой глупый был император Павел: начал дружить с Наполеоном, а своих «традиционных партнеров» — англичан похерил. Пишут также, что Англия как торговый партнер была для России выгоднее, чем Франция. Действительно, Россия служила Англии сырьевым придатком. Только в то время она продавала не нефть, а пшеницу, пеньку, лен, лес. Англия — великая морская держава, у нее много кораблей, которым требуется уйма канатов, веревок, дерева.
Будущий декабрист Фонвизин писал: «Разрыв с Англией наносил неизъяснимый вред нашей заграничной торговле… Разрыв с Англией, нарушая материальное благосостояние дворянства, усиливал в нем ненависть к Павлу… Мысль извести Павла каким бы то ни было способом сделалась почти всеобщей». Действительно, российская олигархия, наживавшаяся на продаже сырья, скрипела зубами после того как Павел переориентировался с Англии на Францию, заключил союз с Наполеоном и ввел на торговлю с Англией драконовские пошлины и таможенные тарифы. Не зря же главными заговорщиками, активно подталкиваемыми английским посольством, были те люди, которые наживали огромные бабки на поставках в Англию. В заговоре против Павла участвовал, например, состоявший на русской службе адмирал Хосе де Рибас — управляющий Лесным департаментом и взяточник… Заговорщиком был и граф Пьер фон Пален, выращивавший пшеницу и коноплю в промышленных масштабах. Заговорщиком был крупный латифундист граф Панин. Косвенно в заговоре, пока не помер, участвовал даже фельдмаршал и крепостник Суворов.
А кому первому доложили заговорщики после того как убили государя Павла? Заказчику и спонсору — английскому послу. После убийства великий российский зодчий итальянского происхождения по фамилии Росси как человек, имеющий некоторое отношение к искусству, загримировал изуродованный труп царя. Сынок покойного Александр на голубом глазу заявил, что «папенька скончался от апоплексического удара», и тут же переориентировал торговлю с Франции на Англию. Российская олигархия торжествовала. Англия тоже.
А если бы не убили? Что сулила России ориентация на Францию?.. И почему вообще главным торговым партнером России была очень далекая от нее Англия? Тому было две причины. Первая: торговый флот островной Англии был самым развитым. Причем с конкурентами «благородные» англичане боролись отнюдь не джентльменскими методами: Англия была царицей морей еще и потому, что во всех морях-океанах вовсю кишели пираты, которым британская корона покровительствовала. Они считались как бы на службе британской короны, поэтому грабили все суда, кроме тех, что несли английский флаг.
Вторая причина: случившаяся в Англии социальная революция, подстегнувшая революцию промышленную, дала стране фору. Англия была на тот момент самым развитым государством, поэтому русский лес шел на постройку английских кораблей, русский лен — на английские ткацкие станки, русская пшеница — в английские желудки. (Сама себя промышленно развитая Англия едой уже не обеспечивала. Невыгодно ей было у себя еду производить, дешевле купить.)
Но во Франции тоже приключилась капиталистическая революция! К тому же страну возглавил самый эффективный менеджер всех времен и народов, главной целью которого стало развитие национального бизнеса. Союз с Францией, возможно, был невыгоден сиюминутно, но открывал перед Россией блестящие перспективы в будущем — он открывал для нее всю Европу (которая вскоре практически вся окажется под пятой Наполеона и де-факто превратится в единообразно управляемое пространство с общими мерами длин, весов, объемов, а в перспективе и единой валютой — рай для бизнеса!).
