– Разрешил Велор.

– А…

– Собирайтесь, мы уходим отсюда немедленно, – сказала Мира, проходя в дом. – Здравствуй, дедуля.

– Вы это серьезно? – шепнула Ми Рому.

– Абсолютно, – кивнул он в ответ.

Сборы были быстрыми, особого имущества не скопилась. Мира вывезла коляску с Маритом из дому, следом вышли Ром с Ми, Ром нес большую тряпичную сумку с вещами Ми и дедушки.

Колеса почти целиком утопали в цветах и хлопьях, но двигаться было легко, этот пышный белый «снег» почти ничего не весил. Когда компания вышла на дорогу, над землею понесся гул подступающей ночи.

– Очень кстати, – сказала Мира, – в темноте нам будет легче пробраться незамеченными.

Ром молча вздыхал, он слабо себе представлял, как можно держать в доме Марита и Ми, чтобы никто не обратил внимания на такое существенное прибавление. Но Мира решительно катила коляску к замку и о что-то говорила деду, что именно, Ром не слышал, поднявшийся ветер заглушал ее слова.

К замку подошли, когда по небу уже помчались тяжелые тучи.

– Там в ограде есть калитка, – выступала проводником Мира, – пройдем через палисадник, потом вдоль стены с лапитуньей, а там как раз и балкон. Ром, ты же сможешь поднять дедушку с коляской на балкон?

– Я могу поднять отдельно дедушку, отдельно коляску.

– Это бунт на корабле?

– Да нет, я просто надорвусь!

– А, ну тогда ладно. Посадишь его в кресло, только смотри, аккуратно.

– Слушаюсь и повинуюсь.

Совсем стемнело и ощутимо похолодало. Мира, как следует, закутала дедушку в плед, Ром поднял его и стал потихоньку взлетать. В это время в воздухе поплыли светящиеся пылинки. Запрокинув голову, Мира смотрела, как среди этих невесомых светлячков парит прозрачная фигура флоина с дедушкой, завернутым в теплый плед.

– Жаль, нет фотоаппарата, – прошептала она. – Такие кадры пропадают…

Вскоре Ром вернулся.

– Мира, садись в коляску, я подниму тебя вместе с ней, а потом спущусь за Ми.

Черно-белая женщина заметно волновалась, теребя длинную ручку матерчатой сумки.

– Не нервничайте, – ободряюще улыбнулась ей девочка, усаживаясь в коляску, – все будет хорошо.

– Ага, – вздохнул Ром, с усилием поднимая груз, – или не будет… одно из двух…

В гостиной мягким светом горели настенные бра, в камине весело потрескивали поленья.

– Ой, как здорово, – Мира выбралась из кресла, – как уютно.

– Да, я старалась, – скромно улыбнулась тирамиса.

– А откуда дрова? – хмуро поинтересовался Ром, усаживая деда в кресло.

– Я нашла здесь совершенно лишний стул, – она смотрела на флоина очаровательными глазами-изумрудами, – ну просто совсем никчемный стул, страшненький такой, весь интерьер портил.

– Охо-хо, стало быть, уже приступили к порче хозяйского имущества, – тяжело вздохнул Ром и отправился за Ми.

– Как здесь стало уютно, – Мира расправила плед на коленях дедушки, – вот что значит живой огонь. Вечерами дедуля будет смотреть на камин, как и у себя в домике.

– Хватит ли нам стульев? – забеспокоилась тирамиса.

– В доме их полно, еще и столы имеются. Утром будем вывозить его на прогулки, днем на балкон, пусть воздухом дышит, правильно?

– Правильно, – ответил Ром, он внес в комнату Ми и поставил ее на пол, напуганная таким необычным способом проникновения в дом, женщина прижимала к груди сумку, будто боялась, что отберут. – Все правильно… Нет, но как же это все неправильно!

– Ром, прекрати бухтеть, настроение только всем портишь. Так, если не ошибаюсь, подошло время ужина. Ми, вам что принести?

– Мне достаточно поесть один раз в неделю и то немного, – она, наконец, поставила сумку на пол, – я же флоинка.

– А дедуля что предпочитает?

– Специальный целебный питательный раствор.

– Понятно… значит на довольствии у меня по-прежнему одна Яра. Все, я побежала, не скучайте.

Послав воздушный поцелуй, девочка прошла в свою комнату, затворила дверь и аккуратно прикрепила разрезанную ткань на место.

В столовой уже собрались все, за исключением Нинги, видно, просьба сына забрать деда домой крепко подействовала на нервную систему пожилой дамы. Мира улыбнулась отцу, идиотам кузенам и села за стол. Пия как раз заканчивала выставлять свои кулинарные творения. Закончив, она произнесла, обращаясь к Мире:

– Сегодня я припасла вам отличной крови и свежайшего мяса, так что заходите, жду.

Братья этого не расслышали, занятые какими-то своими важными разговорами, а Велор уставился на кухарку, даже рот приоткрыл. Улучив момент, когда Пия оказалась спиной к публике, Мира, глядя на отца, пожала плечами и покрутила пальцем у виска. Велору этого объяснения оказалось достаточно, и он принялся поднимать крышки с блюд.

На этот раз ужин оказался вполне съедобным, вкусным, Мира с удовольствием съела свою порцию и попросила добавки.

Когда близнецы ушли, и они с отцом остались одни, Мира заговорщицки шепнула:

– Всё, операция «дедушка» завершена, мы его переселили.

Плясать от радости Велор не стал, улыбнулся едва заметной отстраненной улыбкой, он выглядел задумчивым. Мира насторожилась – не сожалеет ли он о сделанном?

– Как бабушкино здоровье?

– Все в порядке, но лучше ей денек провести в постели. Как дедушка?

– Прекрасно, осваивается, обживается, завтра пойдем гулять. Па, можешь еще раз поговоришь…

– Попробую.

Он устало потер лоб.

– Что-то случилось?

– Нет. Все в порядке.

Чтобы не повисло неловкой паузы, Мира пожелала ему доброй ночи и ушла из столовой. Решив сразу зайти за ужином для Яры, Мира увидала впереди идущих близнецов. Плелись они медленно, а обгонять и привлекать к себе лишнее внимание девочке не хотелось, поэтому она тихонько шла следом, невольно подслушивая их разговор.

– Иду сегодня, – вещал Жофрен, – смотрю, впереди карлик в синем балахоне с капюшоном на голове. Я его окликнул, он обернулся, а у него не лицо – морда! Морда тирамисы!

– Слушай, может, тебе к доктору сходить?

– Да я вот уже думаю, может и сходить…

Поравнявшись с дверью в кухню, Мира тихонько шмыгнула туда.

Пия уже встречала ее с гостинцами.

– Вот, – она протянула кружку, – свежатина! А мясо, мясо-то, сама бы съела!

– Ага, – рассеянно кивнула Мира, беря тарелку с кружкой. – Спасибо. До свидания.

Придя к себе, она прошла в сообщающиеся покои и застала идиллическую картину. В камине весело потрескивал второй стул, Ром с Ярой дружно мастерили из обивочной ткани и пористого материала, делающего стулья мягкими, подушечки дедушке под ноги, Ми разбирала, раскладывала вещи, дедушка сидел у камина, на коленях у него, свернувшись клубочком, спал Аксельбант.

– Как у вас тут мило, – Мира поставила тарелку с кружкой на столик.

– А ты чего такая грустная? – Ром на минуту оторвался от рукоделия.

– Да с Велором что-то не то, какой-то он не такой.

Мира присела на низенькую скамеечку у ног дедушки, Бант приоткрыл один голубой глаз, посмотрел на хозяйку, снова закрыл и тихонько замурлыкал.

– А какой не такой? – подняла взгляд Яра.

– Не знаю, задумчивый, грустный.

– Да уж, тут, пожалуй, и не так загрустишь, – Ром обрезал нитку и осмотрел готовую подушечку, она удалась на славу. – Яра, ты вторую набила?

– Да, да, все готово.

– Вы тут сидите, подушки шьете, а я нервничаю!

– Раньше надо было нервничать, сейчас уже поздно, дело сделано.

– Да, и я не о чем не жалею.

Мира устроилась поудобнее, обхватила колени руками и посмотрела на дедушку, на его застывшее, будто на медальоне, лицо, в неподвижные глаза, в которых отражались язычки пламени.

– Дедушка, дедушка, – вздохнула Мира, – как бы мне хотелось, чтобы ты меня услышал, заговорил, рассказал про вас с бабулей, какой была моя мама?

– А вот у нас история есть, – Яра ловко набивала новую подушечку, Ром копался в коробке с рукодельем Ми, выбирая подходящие под цвет нитки.