Кеттельман покачал головой:

– Я не собираюсь портить свое личное дело.

Капитан Макмиллан повернулся к Детрингеру.

– Сэр, вы должны понять, что я не вправе следовать личным симпатиям. Ваше государство вынесло приговор, и с моей стороны было бы неблагоразумно, дерзко и аполитично отменять его.

– Чертовски верно, – сказал Кеттельман.

– Поэтому я подтверждаю осуждение на вечное изгнание. Но я прослежу за его исполнением более строго, чем это было сделано ранее.

Полковник широко ухмыльнулся. Ичор в отчаянии всхлипнул. Робот-посудомойщик пробормотал: «Бедолага!» Детрингер стоял спокойно, твердо глядя на капитана.

– Решением сего суда обвиняемый обязан продолжить ссылку. Более того, суд определяет, что пребывание обвиняемого на этой приятной планете противоречит духу приговора ферлангских властей, смягчает наказание. Следовательно, Детрингер, вы должны немедленно покинуть сие убежище и вернуться в необъятные просторы космоса.

– Так ему и надо, – сказал Кеттельман. – Знаете, капитан, я не думал, что вы окажетесь на это способны.

– Я рад, что вы одобряете мое решение. Поручаю вам проследить за исполнением приговора.

– С удовольствием.

– По моим расчетам, – продолжал Макмиллан, – если использовать всех ваших людей, баки корабля подсудимого можно заполнить приблизительно за два часа. После чего он должен сразу же покинуть планету.

– Он у меня улетит еще до наступления ночи, – пообещал полковник. Но тут ему в голову пришла неожиданная мысль. – Эй! Топливо для баков? Так ведь именно этого Детрингер и хотел с самого начала!

– Суд не интересует, чего хочет или не хочет подсудимый, – констатировал Макмиллан. – Его желания не влияют на решение суда.

– Но, черт подери, неужели вы не видите, что тем самым мы его отпускаем?! – воскликнул Кеттельман.

– Мы его заставляем, – подчеркнул Макмиллан. – Это совершенно другое.

– Посмотрим, что скажут на Земле, – зловеще проговорил Кеттельман.

Детрингер покорно кивнул и, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, покинул земной корабль.

…С наступлением ночи Детрингер взлетел. Его сопровождал преданный Ичор – теперь более верный, чем когда-либо, так как он выполнил правительственные указания. Вскоре они были уже в глубинах космоса.

– Хозяин, куда мы направляемся? – спросил Ичор.

– К какому-нибудь новому чудесному миру, – ответил Детрингер.

– А может, навстречу гибели?

– Возможно, – сказал Детрингер. – Но с полными баками я отказываюсь думать об этом.

Некоторое время оба молчали. Затем Ичор заметил:

– Надеюсь, у капитана Макмиллана не будет из-за нас неприятностей.

– По-моему, он вполне может постоять на себя, – отозвался Детрингер.

…Там, на Земле, решение капитана Макмиллана послужило причиной большого переполоха и долгой полемики. Однако, прежде чем официальные органы пришли к единому мнению, состоялся второй контакт между Ферлангом и Землей. Неизбежно всплывшее дело Детрингера было признано чересчур запутанным и сложным. Вопрос передали на рассмотрение смешанной комиссии экспертов обеих цивилизаций.

Над делом бились пятьсот шесть ферлангских и земных юристов. Еще многие годы они находили все новые и новые доводы «за» и «против», хотя Детрингер к тому времени достиг безопасного убежища и занял уважаемое положение среди народа планеты Ойменк.

Том Рыбак никак не предполагал, что его ждет карьера преступника. Было утро. Большое красное солнце только что поднялось над горизонтом вместе с плетущимся за ним маленьким желтым спутником, который едва поспевал за солнцем. Крохотная, аккуратная деревушка – диковинная белая точка на зеленом пространстве планеты – поблескивала в летних лучах двух солнц.

Том только что проснулся у себя в домике. Он был высокий молодой мужчина с дубленой на солнце кожей; от отца он унаследовал продолговатый разрез глаз, а от матери – простодушное нежелание обременять себя работой. Том не спешил: до осенних дождей не рыбачат, а значит, и настоящей работы для рыбака нет. До осени он намерен был немного поваландаться и починить рыболовную снасть.

– Да говорят же тебе: крыша должна быть красная! – донесся до него с улицы голос Билли Маляра.

– У церквей никогда не бывает красных крыш! – кричал в ответ Эд Ткач.

Том нахмурился. Он совсем было позабыл о переменах, которые произошли в деревне за последние две недели, поскольку лично его они никак не касались. Он надел штаны и неторопливо зашагал на деревенскую площадь. Там ему сразу бросился в глаза большой новый плакат, гласивший:

ЧУЖДЫМ ЭЛЕМЕНТАМ

ДОСТУП В ПРЕДЕЛЫ ГОРОДА

ЗАПРЕЩЕН!

Никаких чуждых элементов на всем пространстве планеты Новый Дилавер не существовало. На ней росли леса и стояла только эта одна-единственная деревушка. Плакат имел чисто риторическое значение, выражая определенную политическую тенденцию.

На площади помещались церковь, тюрьма и почта. Все три здания в результате бешеной деятельности были воздвигнуты за последние две сумасшедшие недели и поставлены аккуратно в ряд, фасадами на площадь. Никто не знал, что с ними делать: деревня уже свыше двух столетий недурно обходилась и без них. Но теперь, само собой разумеется, их необходимо было построить.

Эд Ткач стоял перед только что воздвигнутой церковью и, прищурившись, глядел вверх. Билли Маляр с опасностью для жизни балансировал на крутом скате церковной крыши. Его рыжеватые усы возмущенно топорщились. Внизу собралась небольшая толпа.

– Да пошел ты к черту! – сердился Билли Маляр. – Говорят тебе, я как раз на прошлой неделе все это прочел. Белая крыша – пожалуйста. Красная крыша – ни в коем случае.

– Нет, ты что-то путаешь, – сказал Ткач. – Как ты считаешь, Том?

Том пожал плечами; у него не было своего мнения на этот счет. И тут откуда ни возьмись, весь в поту, появился мэр. Полы незаправленной рубахи свободно колыхались вокруг его большого живота.

– Слезай! – крикнул он Билли. – Я все нашел в книжке. Там сказано: маленькое красное школьное здание, а не церковное здание.

У Билли был очень рассерженный вид. Он вообще был человек раздражительный. Все Маляры народ раздражительный. Но с тех пор как мэр на прошлой неделе назначил Билли Маляра начальником полиции, у Билли окончательно испортился характер.

– Но у нас же ничего такого нет. Нет этого самого – маленького школьного здания, – продолжал упорствовать Билли, уже наполовину спустившись с лестницы.

– А вот мы его сейчас и построим, – сказал мэр. – И придется поторопиться.

Он глянул на небо. Невольно все тоже поглядели вверх. Но там пока еще ничего не было видно.

– А где же эти ребята, где Плотники? – спросил мэр. – Сид, Сэм, Марв – куда вы подевались?

Из толпы высунулась голова Сида Плотника. Он все еще ходил на костылях, с тех пор как в прошлом месяце свалился с дерева, когда доставал яйца из птичьих гнезд. Все Плотники были не мастера лазать по деревьям.

– Остальные ребята сидят у Эда Пиво, – сказал Сид.

– Конечно, где же им еще быть! – прозвучал в толпе возглас Мэри Паромщицы.

– Ладно, позови их, – сказал мэр. – Нужно построить маленькое школьное здание, да побыстрей. Скажи им, чтобы строили рядом с тюрьмой. – Он повернулся к Билли Маляру, который уже спустился на землю. – А ты, Билли, покрасишь школьное здание хорошей, яркой красной краской. И снаружи и изнутри. Это очень важно.

– А когда я получу свою полицейскую бляху? – спросил Билли. – Я читал, что все начальники полиции носят бляхи.

– Сделай ее себе сам, – сказал мэр. Он вытер лицо подолом рубахи. – Ну и жарища! Что бы этому инспектору прибыть зимой… Том! Том Рыбак! У меня есть очень важное поручение для тебя. Пойдем, я тебе сейчас все растолкую.

Мэр обнял Тома за плечи, они пересекли пустынную рыночную площадь и по единственной мощеной улице направились к дому мэра. В былые времена дорожным покрытием служила здесь хорошо слежавшаяся грязь. Но былые времена кончились две недели назад, и теперь улица была вымощена битым камнем. Ходить по ней босиком стало так неудобно, что жители деревни предпочитали лазать друг к другу через забор. Мэр, однако, ходил по улице – для него это было делом чести.