Однако влияние этих немногих было поистине колоссальным, потому что человечество всегда относилось к смерти со страхом, интересом и благоговением, смерть словно околдовывала людей, и холодное бесстрастие трупа, который только что был живым человеком, потрясало не меньше, чем ужасная улыбка скелета. Таинственный, создававшийся веками образ смерти с пальцем, угрожающе указующим в небеса, населенные бесчисленными духами, казался наполненным безграничным смыслом. Таким образом, каждый настоящий призрак превращался в тысячу воображаемых. Зловещий крик летучей мыши делал ее призраком. Болотные огоньки, раздуваемые сквозняком шторы и раскачивающиеся на ветру деревья становились призраками; огни святого Эльма, большеглазые совы, крысы за стенами и лисицы в кустах – все это олицетворяло призрачное царство. Народные предания распространялись все шире, создавая ведьм и колдунов, маленьких несносных домовых, демонов и дьяволов, суккубов и инкубов, вервольфов и вампиров. Каждый подлинный призрак превращался в тысячу воображаемых, а всякое загадочное событие вызывало к жизни миллионы слухов.

Первые ученые-исследователи вошли в этот лабиринт, пытаясь отличить правду от сверхъестественных явлений. Они обнаружили бесчисленное множество надувательств, галлюцинаций и просто ошибок. Одновременно ученые столкнулись с рядом действительно необъяснимых случаев, которые были хоть и интересными, но редкими.

Рухнули все народные предания. Со статистической точки зрения призраков не существовало. Зато постоянно вырисовывалось неуловимое, не поддающееся объяснению нечто, отказывающееся втиснуться в рамки рациональной классификации. На протяжении столетий это «нечто» игнорировалось, а ведь именно оно давало основания для легенд о демонах и оборотнях. Наконец пришло время, когда научная теория догнала народные предания, нашла для них место в царстве неоспоримых явлений и придала им респектабельность.

После обнаружения и научного подтверждения потусторонней жизни призраки, не поддававшиеся ранее объяснению, стали рассматриваться как воплощение безумного сознания, населяющего расплывчатую пограничную область между Землей и поту-сторонним миром. Оказалось, что формы безумия у призраков можно относить к различным категориям, как у живых людей. Среди них были меланхолики; одержимые навязчивой идеей; дурашливые гебефреники, болтающие глупости; идиоты и слабоумные, возвращающиеся под маской малых детей; шизофреники, вообразившие себя животными; подобия вампиров и снежных людей; волки-оборотни; тигры-оборотни; лисы-оборотни; собаки-оборотни. Имелись также духи, обуреваемые страстью к разрушению, бросающие камни и устраивающие пожары, полтергейст и претенциозные параноики, возомнившие себя Люцифером или Вельзевулом, Израилем или Азраилом, духом прошедшего Рождества, фуриями, Высшим Судией или даже самой Смертью.

Преследование людей проистекало из безумной природы призраков. Они плакали у старых сторожевых башен, те немногочисленные призраки, на чьих хрупких плечах покоилось огромное строение народных легенд и сказок, смешивались с туманом вокруг виселиц, бормотали и несли чепуху на спиритических сеансах. Они разговаривали, рыдали, танцевали и пели, к удовольствию доверчивой публики, пока не появились ученые и наблюдатели со своими холодными трезвыми вопросами. Тогда призраки отступили обратно в пограничную область между Землей и потусторонней жизнью под натиском здравого рассудка, испугавшись за свои иллюзии и боясь возможности исцеления.

– Вот так все и было, – закончил Мелхилл. – В остальном ты и сам разберешься. После появления корпорации «Потусторонняя жизнь, инк.» намного больше людей остаются живыми после смерти и, разумеется, куда больше сходят с ума во время переселения в потусторонний мир.

– И, следовательно, появляется гораздо больше призраков, – добавил Блейн.

– Совершенно верно. Один из них преследует тебя. – Голос Мелхилла начал ослабевать. – Так что будь осторожен, Том. А мне пора идти.

– Что это за призрак, Рей? – спросил Блейн. – Чей? И почему тебе пора идти?

– Чтобы оставаться на Земле, требуется много энергии, – послышался шепот Мелхилла. – У меня ее почти не осталось. Мне нужна подзарядка. Ты еще слышишь меня?

– Слышу, продолжай.

– Я не знаю, когда он объявится, Том. И не имею представления, кто это такой. Я спросил его, но он не ответил. Будь осторожен.

– Хорошо, Рей, – ответил Блейн, прижимая ухо к громкоговорителю. – А с тобой я еще смогу поговорить?

– Да, наверное. – Голос Мелхилла был едва слышен. – Том, я знаю, что ты ищешь работу. Обратись к Эду Франчелу, 322, Вест, 19-я улица. Работа опасная, но платят неплохо. И гляди в оба.

– Рей! – крикнул Блейн. – Так что это за призрак?

Ответа не последовало. Громкоговоритель молчал, и Блейн остался один в маленькой комнате.

По адресу, который ему дал Рей Мелхилл, – 322, Вест, 19-я улица – находился маленький ветхий особняк недалеко от доков. Блейн поднялся по лестнице и нажал на кнопку звонка рядом с табличкой «Эдвард Дж. Франчел, предприниматель». Дверь открыл крупный лысеющий мужчина в рубашке без пиджака.

– Мистер Франчел? – спросил Блейн.

– Да, это я, – ответил мужчина, решительно улыбнувшись. – Проходите, сэр.

Он впустил Блейна в квартиру, пропахшую вареной капустой. Первая комната была превращена в офис – стол, заваленный бумагами, пыльный шкаф, уставленный папками, и несколько стульев. В глубине квартиры Блейн увидел темную гостиную. Откуда-то доносился рев солидовизора – шла дневная программа.

– Извините за беспорядок, – произнес Франчел, приглашая Блейна сесть. – Как только выдастся свободное время, переберусь в настоящую контору. Меня прямо-таки завалили заказами… Итак, сэр, чем могу служить?

– Я ищу работу, – сказал Блейн.

– Черт побери, – выругался Франчел, – а я принял вас за клиента.

Он повернулся в сторону гремевшего солидовизора и крикнул:

– Элис, сделай проклятую машину потише, а? – Подождал, пока звук стал чуть потише, и снова взглянул на Блейна. – Понимаешь, приятель, если мои дела не улучшатся, мне снова придется взять в аренду кабину для самоубийств на Кони-Айленд. Значит, ищешь работу?

– Совершенно верно. Рей Мелхилл посоветовал обратиться к вам.

Франчел улыбнулся.

– Как поживает Рей? – спросил он.

– Рей умер.

– Очень жаль, – покачал головой Франчел. – Он был хорошим парнем, хотя иногда с ним не было сладу. Когда пилоты космолетов бастовали, он работал у меня пару раз. Выпьешь что-нибудь?

Блейн кивнул. Франчел встал, подошел к шкафу и достал из-за папок бутылку пшеничного виски с надписью на этикетке «Moonjuice», затем поставил на стол два маленьких стаканчика и ловко наполнил их.

– Выпьем за Рея, – произнес Франчел, поднимая стаканчик с «лунным соком». – Значит, его все-таки «упаковали»?

– И даже «доставили», – кивнул Блейн. – Я только что говорил с ним через Духовный коммутатор.

– Значит, он сумел добраться до Порога! – с восхищением воскликнул Франчел. – Вот если бы нам так же повезло! Итак, тебе нужна работа? Ну что ж, может быть, я сумею помочь. Встань.

Он обошел вокруг Блейна, потрогал его бицепсы и похлопал по могучим плечам, затем остановился перед ним, кивая опущенной головой, – и вдруг нанес удар в лицо. Правая рука Блейна мгновенно взлетела вверх и парировала удар.

– Отличное телосложение, превосходная реакция, – удовлетворенно заметил Франчел. – Пожалуй, ты подойдешь. В оружии разбираешься?

– Не то чтобы очень, – ответил Блейн, еще не понимая, какую работу ему хотят предложить. – Так… старинное оружие. Гаранд, винчестер, кольт.

– Неужели? – заинтересовался Франчел. – Знаешь, мне всегда хотелось заняться коллекционированием старинного огнестрельного оружия. Однако во время охоты запрещено как огнестрельное, так и лучевое оружие. Что еще ты умеешь?

– Могу действовать винтовкой с примкнутым штыком, – сказал Блейн, подумав, как захохотал бы его сержант, услышав такое заявление.