Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Он выучил эти восемнадцать исключений и подумал, что когда он в конце концов вернется домой, то напишет об этом статью.

И на следующий день Джексон, ставший мудрее и осмотрительнее, твердым, размашистым шагом двинулся назад в город.

4

В кабинете Эрума он с легкостью заполнил правительственные анкеты. На тот первый вопрос, «эликировали ли вы когда-нибудь машек силически», он мог честно ответить «нет». Слово машка во множественном числе в своем основном значении соответствовало слову женщина в единственном числе. Это же слово, употребленное подобным образом, но в единственном числе, означало бы бесплотное состояние женственности.

Слово эликация, конечно же, означало завершение половых отношений, если не употреблялось определяющее слово силически. Тогда это безобидное слово приобретало в данном контексте взрывоопасный смысл.

Джексон мог честно написать, что, не будучи наянцем, он никогда подобных побуждений не имел.

Это было так просто. Джексон был недоволен собой – ведь он мог разобраться в этом сам.

На остальные вопросы он ответил легко и вернул Эруму заполненную анкету.

– Право же, это совершенно скоу, – сказал Эрум. – Теперь нам осталось решить всего лишь несколько простых вопросов, первым из них можно заняться прямо сейчас. Потом я организую короткую официальную церемонию подписания акта передачи собственности, вслед за чем мы рассмотрим несколько других небольших дел. Все это займет не более дня или около того, и тогда вы станете полновластным владельцем фабрики.

– Да, да, малыш, это замечательно, – сказал Джексон. Проволочки не волновали его. Напротив, он ожидал, что их будет намного больше. На большинстве планет жители быстро понимали, что к чему. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что Земля хочет получить то, что ей нужно, но желает, чтобы это выглядело законно.

Почему именно законно – догадаться было тоже не слишком сложно. Подавляющее большинство землян были идеалистами, и они горячо верили в принципы правды, справедливости, милосердия и тому подобное. И не только верили, но и позволяли себе руководствоваться этими благородными принципами в жизни. Кроме тех случаев, когда это было неудобно или невыгодно. Тогда они действовали сообразно своим интересам, но продолжали вести высоконравственные речи. Это означало, что они были лицемерами, а такое понятие существовало у народа любой планеты.

Земляне желали получить то, что им было нужно, но они еще и хотели, чтобы все это хорошо выглядело. Этого иногда было трудно ожидать, особенно когда им было нужно не что-нибудь, а чужая планета. Но, так или иначе, они обычно добивались своего.

Люди многих планет понимали, что открытое сопротивление невозможно, и поэтому прибегали к тактике проволочек.

Иногда они отказывались продавать, или им без конца требовались всякие бумажки, или им нужна была санкция какого-нибудь местного чиновника, которого никогда не было на месте. Но посланец парировал каждый их удар.

Они отказываются продавать собственность по расовым мотивам? Земные законы особо воспрещают подобную практику, а Декларация Прав Разумных Существ гласит, что каждое разумное существо вольно жить и трудиться там, где ему нравится. За эту свободу Земля стала бы бороться, если бы ее кто-нибудь вынудил.

Они ставят палки в колеса? Земная Доктрина о временном характере частной собственности не допустит этого.

Нет на месте нужного чиновника? Единый Земной Закон против наложения на имущество косвенного ареста в случае отсутствия недвусмысленно запрещал такие порядки. И так далее, и тому подобное. В этой борьбе умов неизменно побеждала Земля, потому что того, кто сильнее, обычно признают и самым умным.

Но наянцы даже не пытались сопротивляться, а это в глазах Джексона заслуживало самого глубокого презрения.

В обмен на земную платину Джексон получил местную валюту – хрустящие бумажки по 50 врсо. Эрум просиял от удовольствия и сказал:

– Теперь, мистер Джексон, мы можем покончить с делами на сегодняшний день, если вы соблаговолите тромбрамктуланчирить, как это принято.

Джексон повернулся, его глаза сузились, уголки рта опустились, а губы сжались в бескровную полоску.

– Что вы сказали?

– Я всего лишь попросил вас…

– Знаю, что попросили! Но что это значит?

– Ну, это значит… значит… – Эрум слабо засмеялся. – Это означает только то, что я сказал. Другими словами, выражаясь этиболически…

Джексон тихо и угрожающе произнес:

– Дайте мне синоним.

– Синонима нет, – ответил Эрум.

– И все-таки, детка, советую тебе его вспомнить, – сказал Джексон, и его пальцы сомкнулись на горле наянца.

– Стойте! Подождите! На по-о-мощь! – вскричал Эрум. – Мистер Джексон, умоляю вас! Какой может быть синоним, когда понятию соответствует одно, и только одно слово – если мне дозволено будет так выразиться.

– За нос меня водить! – взревел Джексон. – Лучше кончай с этим, потому что у нас есть законы против умышленного сбивания с толку, преднамеренного обструкционизма, скрытого сверхжульничества и прочих ваших штучек. Слышишь, ты?

– Слышу, – пролепетал Эрум.

– Тогда слушай дальше: кончай агглютинировать, ты, лживая скотина. У вас совершенно простой, заурядный язык аналитического типа, который отличает лишь его крайняя изолирующая тенденция. А в таком языке, приятель, просто не бывает столько длинных путаных сложных слов. Ясно?

– Да, да! – закричал Эрум. – Но поверьте мне, я ни в коей мере не собираюсь нумнискатерить! И не нонискаккекаки, и вы действительно должны этому дебрушили.

Джексон замахнулся на Эрума, но вовремя взял себя в руки. Неразумно бить инопланетян, если существует хоть какая-нибудь вероятность того, что они говорят правду. На Земле этого не любят. Ему могут срезать зарплату; если же по несчастливой случайности он убьет Эрума, его можно поздравить с шестью месяцами тюрьмы.

Но все же…

– Я выясню, лжете вы или нет! – завопил Джексон и стремглав выскочил из кабинета.

Он бродил почти час, смешавшись с толпой в трущобах Грас-Эс, тянущихся вдоль мрачного, зловонного Унгпердиса. Никто не обращал на него внимания. По внешности его можно было принять за наянца, так же как и любой наянец мог сойти за землянина.

На углу улиц Ниис и Да Джексон обнаружил веселый кабачок и зашел туда.

Внутри было тихо, одни мужчины. Джексон заказал местное пиво. Когда его подали, он сказал бармену:

– На днях со мной приключилась странная история.

– Да ну? – сказал бармен.

– В самом деле, – ответил Джексон. – Понимаете, собрался заключить очень крупную сделку, и потом в последнюю минуту меня попросили тромбрамктуланчирить, как это принято.

Он внимательно следил за реакцией бармена. На флегматичном лице наянца появилось легкое недоумение.

– Так почему вы этого не сделали? – спросил бармен.

– Вы хотите сказать, что вы бы на моем месте…

– Конечно, согласился бы. Черт побери, это же обычная катанприптиая, ведь так?

– Ну да, – сказал один из бездельников у стойки. – Конечно, если вы не заподозрили, что они пытались нумнискатерить.

– Нет, не думаю, что они пытались сделать что-нибудь подобное, – упавшим, безжизненным голосом проговорил Джексон. Он заплатил за выпивку и направился к выходу.

– Послушайте! – крикнул ему вдогонку бармен. – Вы уверены, что они не нонискаккекаки?

– Как знать, – сказал Джексон и, устало ссутулясь, вышел на улицу.

Джексон доверял своему природному чутью как в отношении языков, так и в отношении людей. А его интуиция говорила ему, что наянцы вели себя честно и не изощрялись перед ним во лжи. Эрум не изобретал новых слов специально, чтобы запутать его. Он и правда говорил на языке хон как умел.

Но если это было так, тогда хон был очень странным языком. В самом деле, это был совершенно эксцентричный язык. И то, что происходило с этим языком, не было просто курьезом, это было катастрофой.

160
{"b":"108105","o":1}