Таюха обиделась, надулась, поправила шапку и не разговаривала со мной до самой зубодральни.

В клинику я почти что ворвалась, едва справляясь с нервной дрожью. А за стойкой регистратурской стояла почему-то совсем другая женщина – крепко сбитая тетенька под сороковник.

– Здравствуйте! – выпалила я. – А где такая молоденькая девушка? Она еще вчера здесь стояла!

– Елена Владимировна, что ли? – тетенька внимательно оглядела мой взволнованный организм.

– Да, наверное, Елена Владимировна, у нее еще такие темные волосы…

– Да, да, Елена Владимировна. А что вы хотели?

Я чуть не ляпнула, что хочу непосредственно Елену Владимировну, но решила, что меня могут не совсем правильно понять.

– А когда она работает, вы не подскажете?

– Вообще-то, она должна была сегодня работать, но видимо что-то у нее дома случилось и она не вышла, – тетенька на мою радость оказалась контактной и сердитой на прогулявшую работу девушку. – И даже ведь не предупредила, бессовестная!

Мы с Тайкой переглянулись.

– Дайте нам, пожалуйста, ее домашний адрес и если можно, телефон, – Тая оперативно полезна в сумку за удостоверением и, упреждая вопросы, протарахтела: – Мы из детективного агентства «Фараон», хотели бы задать Елене пару вопросов.

Женщина так опешила, увидав нашу хоть и липовую, но все равно весьма внушительную «корочку», что без лишних вопросов выдала требуемую информацию, вот только в отличии от Елены Владимировны, она не заливалась нервической бледностью и не тряслась от ужаса, из чего можно было сделать вывод, что частная информация, такая как адрес работников, не является смертельно засекреченной и нет особого повода валиться в обморок. Получив заветный листочек, мы поспешно покинули стоматологическую клинику «Альфадент» искренне надеясь, что теперь уже навсегда.

К сожалению, проживала подозреваемая черт знает где, аж в Алтуфьево. Чтобы не проездить туда просто так, ради удовольствия лишний раз потолкаться в любимом метрополитене, я внесла предложение позвонить Елене на домашний аппарат. Ленивая Тая и мысли не желала допускать о безрезультатном путешествии в такую даль, поэтому мобилу вытащила из сумки безо всякого кряхтения. Трубку сняли после третьего сигнала молодой женский голос произнес:

– Да?

Я быстренько отключилась со связи, махнула крылом подруге дней моих суровых и мы поспешили к орденоносному метрополитену.

– Не могу поверить, что все может оказаться так просто! – заорала мне в ухо Тая, как только поезд тронулся. – Что именно эта медсестричка отравила отравителя! «Отравила отравителя»! Ха-ха-ха! Здорово я сказала, да?

– Да, да, – поморщилась я, стараясь отодвинуться подальше от источника звука, но в переполненном вагоне это плохо удалось. – И почему все должно быть сложно? Они вместе работают, наверняка, их многое связывает, почему бы не возникнуть служебному роману? Елена девушка молодая, по-крайней мере, на внешний вид гораздо моложе Маршавина, впечатлительная, незамутненная такая, а мужчинам нравится, когда им в рот заглядывают…

– Да, уж заглянула, так заглянула! Очень глубоко посмотрела! А что мы ей скажем?

– То, что мы частные детективы она и так уже в курсе, просто расскажем, как есть: нашли тело, уверены, что тело не само отравилось, а кто-то ему помог, спросим, не знает ли она девушку или жену уважаемого Дмитрия Валентиновича. И будем смотреть по ее поведению и обстоятельствам.

– Ты диктофон взяла?

– Разумеется, как же на такое дело, да без диктофона.

Добравшись до станции Алтуфьево, выбрались на поверхность и были неприятно удивлены сильным ветром и могучим, совершенно зимним снегопадом. А, в принципе, чему тут особо удивляться – конец ноября, это уже без пяти минут зима…. Долгая и нудная московская зима. Пришлось основательно помучиться, замерзнуть и даже промочить ноги (чего только не умудрится сделать Таисия Михайловна, чтобы своими жалобами и стенаниями испоганить жизнь ближнему!) прежде чем отыскали дом, где проживала наша подозреваемая. Запутавшись во дворах и бесконечных одинаковых, как спичечные коробки, девятиэтажках, уже практически отчаялись отыскать «где эта улица, где этот дом», как случайно вырулили прямиком к искомому объекту – унылому, серому, одноподъездному зданию. Я собралась, было, дожидаться входящего-выходящего жильца, не желая лишний раз пугать и без того нервную Елену домофонным сигналом, но промерзшая до соплей Тая не желала торчать у подъезда неизвестно сколько. Она бойко набрала на домофоне номер квартиры и когда Елена ответила, заверещала гадким голосом:

– Ой, откройте, пожалуйста! Это ваша соседка, я ключ дома забыла, войти не могу!

И домофон тут же пронзительно запищал разрешающим сигналом. Попав в подъезд, мы немного отдышались, собрались с мыслями и прикинули, на каком примерно этаже должна находиться квартира Елены. По всем подсчетам – на третьем. Таисия направилась к лифту.

– Тай, ну третий всего-навсего этаж! Давай пешком поднимемся, физкультура в малых дозах полезна организму!

– Еще чего не хватало, – подруга усердно тыкала пальцем в кнопку вызова кабины, но никакой реакции со стороны лифта не наблюдалось.

– Тая, ты крокодил!

– Да! Крокодил, крокожу и буду крокодить! Черт побери, не работает тут ничего, что ли? Никаких жизненных условий, никаких!

Лифт так и не подал признаков движения, так что пришлось ленивому и сварливому крокодилу взбираться на третий этаж пешкарусом. Дверь квартиры номер восемь была оббита светло-желтым дерматином, простая старенькая дверь, примерно такая же страшненькая, как и моя собственная, что навевало мысли о скромном достатке хозяев квартиры.

– Ну-с-с, приступим, помолясь, – прошептала подруга.

Как по команде мы сделали ласковые лица, и Таиска позвонила в квартиру. За дверью раздались шаги и тихий голос произнес:

– Кто там?

– Мы из вашей поликлиники, откройте, пожалуйста, – сам собой ляпнул мой язык. Что-то в последнее время моя ротовая полость взяла моду жить своей, отдельной от всего остального организма жизнью. Не порядок, надобно как-то пресечь произвол…

Дверь приоткрылась сантиметров на пять и на нас уставились настороженные глаза Елены Владимировны. Разумеется, она нас сразу же узнала. Елена молча переводила взгляд с меня на Таю и вроде бы особых признаков душевного волнения не выказывала.

– Здравствуйте, вы нас помните? – на всякий случай уточнила я.

Она продолжала молча смотреть на нас, и я не знала, как трактовать этот взгляд, он мог нести в себе что угодно. Если человек раз слетел с катушек и решился на убийство, то что ему стоит избавиться от ненужных свидетелей? Боже, какие бредовые мысли посещают мою плохо причесанную голову…

– Впустите нас, пожалуйста, мы хотели бы обсудить с вами одну проблему.

– Небольшую проблему, – доброжелательно добавила Тая. – Мы не отнимем много времени.

Должно быть то, что мы не трясли перед ее носом удостоверениями, не звенели наручниками и не завывали милицейскими сиренами, а вполне спокойно и вежливо просили впустить для, быть может, вполне мирной беседы, сподвигло девушку согласно кивнуть и приоткрыть дверь еще на пять сантиметров и отступить в темноту и тишину прихожей. Навстречу бесшумно, как упитанный пушистый призрак вышел здоровенный черно-белый кот и уставился на гостей огромными желтыми глазищами.

– Какой у вас красивый зверь, – решила подольститься Тая в целях налаживания дальнейших доверительных взаимоотношений с хозяйкой и протянула к питомцу руку с намереньем погладить.

Котище издал утробный вой и со всей своей первобытной звериной страстью вцепился Тайке в конечность. Подруга издала ответный рев и инстинктивно (я уверена, что инстинктивно, она же очень любит животных!) отфутболила котоморду сапогом. Оставляя на ее руке живописные поправки от зубов и когтей, домашний любимец оторвался от поверхности Земли и исчез в верхних слоях атмосферы, и я почему-то подумала, что налаживание контакта с Еленой у нас пошло немного не верным путем. Даже и не знаю, почему именно я так подумала… Пока Тая орала и плевалась на тему, что ей срочно необходима прививка от столбняка и бешенства, я разулась, разделась и постаралась сгладить малоприятную ситуацию, хотя и не совсем представляла, как именно… Просто как фанатичный любитель животных (особенно одного конкретного животного), я лично растерзала бы на месте всякого, кто посмел бы покуситься на мое четверолапое сокровище. А если бы моему животному еще бы и пинка отвесили, то я могла бы растерять последнюю человеческую адекватность.