Обычай престолонаследия по материнской линии проливает свет на жизнь Клеопатры. Первый раз она вышла замуж за своего младшего брата, который таким образом получил право на трон. Когда он умер, Клеопатра вышла замуж за второго брата, который, в свою очередь, стал царем. От первых двух браков у пее детей не было. Когда Цезарь завоевал Египет, то он вынужден был жениться на Клеопатре, чтобы в глазах египетского народа узаконить свое вступление на престол. Затем Антоний, женившись на Клеопатре, также обеспечил себе право на трон. Цезарю она родила сына, Антонию — сына и дочь. Когда пал Антоний, появился Октавий. Но, как говорит Муррей, «она мудро предпочла смерть».
Родственные отношения пе были препятствием для брака в Древнем Египте. Царицы часто выходили замуж за своих братьев, а цари женились на своих дочерях, например Снофру, Рамсес II и Аменхотеп IV (Эхнатон). Это делалось с целью сохранить чистоту царской крови и обеспечить право на престолонаследие лишь членам царствующего дома. Однако такая практика, вероятно, была менее распространена среди подданных фараона. Тем не менее во времена Римской империи Диодор писал: «В Египте вопреки обычаям всех других народов существует закон, по которому братья и сестры могут сочетаться браком».
Часто думают, что в результате кровосмесительных браков рождаются дети с умствеппыми или физическими недостатками. Однако это не обязательно. Фактически такая практика может даже улучшить род. К физической или умственной неполноценности потомства в кровосмесительном браке приводит какой-либо недостаток одного из родителей. Такое, вероятно, произошло в конце правления XVIII династии. «Фараон-еретик» Эхнатон, хоть и наделенный блестящим умом, был физически уродлив, а его наследник Тутанхамон умер совсем молодым.[35]
Право наследования по женской линии давало египетским женщинам ощутимую власть. Питри пишет:
Предки чаще прослеживались по женской линии, чем по мужской. Отец был только обладателем титула, мать была связующим звеном семьи… То же самое можно сказать о собственности. Ее наследует небет пер, хозяйка дома, а не неб пер, хозяин дома.
Дошедшие до нас брачные контракты свидетельствуют о том, насколько уважались права женщин.
В контракте, датированном 580 г. до н. э., но, вероятно, основанном на более ранних контрактах, будущий муж дает клятву, что если он оставит свою жену, «разлюбив или предпочтя другую (не говоря уже о неверности женщины)», то он отдаст приданое и часть собственности, унаследованной им от отца и матери, в пользу детей, которых она может родить.
Другой брачный контракт, составленный несколько позднее, содержит такие строки: «Я беру тебя в жены. Если я не буду заботиться о тебе или возьму другую жену вместо тебя, то я дам тебе…» (далее указана сумма денег). Тот же человек, подписавший контракт, согласен с тем, чтобы половина имущества его отца, которое дала ему мать, «и остальное, по контракту перешедшее от нее… будет принадлеячать тебе, так же как и права на него».[36]
Если брак оказывался неудачным, то развод предоставлялся беспрепятственно. Мужчина должен был произнести перед официальными свидетелями следующие слова: «Я отказываюсь от тебя как от жены. Я ухожу от тебя. Я не претендую на тебя. Я говорю тебе: „Возьми себе мужа в любом месте, в которое ты уйдешь“». Однако разведенную жену нужно было обеспечить материально. Точно так же жена, желающая развестись с мужем, должна была уплатить компенсацию:
Если она при людях встанет и скажет: «Я развожусь с моим мужем», то стоимость развода будет оплачивать она. Она возвратит Асгору [мужу] пять сикелей и все деньги, которые он ей вручил, она отдаст и уйдет куда хочет.[37]
Не было нерасторжимых браков. С браком не связывали никаких религиозных обрядов. Сугубо светский контракт накладывал на человека серьезные обязательства в случае его нарушения.
Как у большинства народов во все времена, воспитание детей и домашнее хозяйство были уделом египетских женщин. Им были доступны лишь немногие профессии: жрицы, акушерки, танцовщицы и плакальщицы. Молодые женщины, становясь жрицами, обучались священным песням и танцам. Однако это не была культовая профессия в том смысле, как мы ее понимаем сейчас. Жрицы не давали обета безбрачия. Светские танцовщицы принадлежали к более высокой профессиональной прослойке по сравнению с храмовыми танцовщицами. Широким признанием пользовалась еще одна профессия в Египте — профессия плакальщицы. Во время похорон плакальщицы шли с растрепанными волосами за гробом и громко причитали по покойнику. Эти женщины также принадлежали к низкой социальной прослойке.
Нам очень трудно представить себе облик египетских женщин, так как мы можем судить лишь по женам и дочерям$7
Древние египтяне не оставили нам романов. Их повествования полны главным образом скучными хрониками о войне и завоеваниях. Тщетно мы бы пытались найти в них образы египетских женщин, какие нам известны по жизнеописаниям Зенобии, Асиасии или Поппеи. Клеопатра осталась жить на страницах книги Плутарха. Но она прннадлежала к роду Птолемеев, и в ее жилах текла кровь вождей Македонии и дочерей Нила. Женщины Древнего Египта остаются для нас загадкой, так как о них известно очень мало. Но даже в наше время не прекращает удивлять людей прелестная головка Нефертити. Как бы радовались египетские дамы, если бы узнали, что спустя даже пять тысяч лет они могут вызывать восхищение!
Возможно, их обаяние объясняется тем, что в результате многократных изменений мужского идеала женской красоты современному идеалу более близок облик древнеегипетской женщины, чем красавиц классических времен, эпохи средневековья или Возрождения. Стройные дамы XV в. с тонкими талиями и узкими, облегающими юбками близки современной моде, но их лица холодны и отчужденны. В руках они еяеимают католические требники, а их мысли кажутся нам неземными. Пышные рубенсовские яеенщины XVII в. немного более удобоваримы для нашего пресыщенного вкуса. Красавицы Греции и Рима восхищают, но не волнуют нас. Они кажутся такими же холодными, как мрамор, из которого они изваяны. Но если надеть на Нефертити платье «от Диора», и она войдет в нем в фешенебельный ресторан, то будет встречена восторженными взглядами присутствующих. Даже ее косметика не вызовет пересудов.
На степе комнаты, в которой я пишу, висят два рисунка с моими любимицами. Первый представляет собой фриз, на котором изображена процессия молодых девушек, идущих перед фараоном. Его нашел Закария Гонейм в гробнице Херуефа, вельмояш времен XVIII династии. Одна из девушек этого фриза могла быть Нофрет. На другом рисунке изображена богиня, чья статуэтка находится в Каирском музее. Всякий раз, когда я прихожу в музей, я подолгу задерживаюсь у этой прелестной скульптуры. Я не знаю, кто она, и никогда не пытался это выяснить. Но для меня, одного из многих ее поклонников, она воплощает в себе тот тии египетской женщины, о котором давно умерший обожатель писал:
Любимая мужем супруга, влекущая, сладостная любовью,
С чарующими устами и приятной речью.
Все, что исходило из ее губ, было подобно творению
Истины.
Женщина превосходная, восхваляемая в своем городе.
Всякому протягивает она руку помощи,
Говорит хорошее и рассказывает то, что любят слышать,
Творит то, что нравится людям,
Уста ее не породили никакого зла.
Все любят ее…
(Пер. А. Ахматовой)
