Входят другие уважаемые гости, здороваются и проходят в зал, где накрыты столы. Среди них начальник города Фивы, его жена и сын; носитель опахала царя[28] и его жена; главный жрец Амона, его жена и дочь; царский садовник и его толстая, невзрачная супруга; учитель царя и главный писец со своим меланхоличным сыном, военачальником отряда колесниц. Его зовут Сенмут. Он знатного происхождения, но тем не менее застенчив. К тому же он влюблен в Нофрет.

Постепенно все гости перешли из приемного зала в другой, где в определенном порядке расставлены для уважаемых гостей золотые и инкрустированные стулья. Остальные гости усаживаются на соломенные циновки и подушки, разложенные на полу. Женщины грациозными движениями поправляют узкие юбки и приводят в порядок завитые парики. Девушки-рабыни надевают на гостей гирлянды из цветов и вручают каждому кусок благовонного жира, который он или она кладут на свой парик. (В течение вечера жир постепенно таял и стекал на лицо и шею, что, по-видимому, было очень приятно.).

Гости принимаются за еду. По стенам зала расставлено множество небольших столов с жареным мясом, курами, утками, голубями, различными овощами и хлебом самой разнообразной формы. Тут же на металлических подносах стоят кувшины с вином. На каждом кувшине указан возраст вина. Всем известно, что у Рехмира прекрасный винный погреб. Бронзовые кубки быстро опорожняются и наполняются снова. Беседа становится более оживленной. Рабы и рабыни преподносят гостям деликатесы, которые те едят руками, а ножами пользуются только, чтобы разрезать мясо. Маленькая Небет, восьмилетняя дочь Мериет, которая сидит рядом с матерью, решительно принимается за цыпленка, в то время как ее старший брат, десятилетний Пер-гор, ест жареную котлету. Чаши для ополаскивания рук и салфетки передаются по кругу, так что гости могут смыть жир со своих рук. Управляющий энергично руководит прислугой.[29]

Гости разбились на отдельные группы. Рехмира говорит с Аменемхебом о его недавнем походе. Юный Кенамон сидит рядом с отцом и старается не пропустить ни единого слова.

— Я разговаривал с Мерира в Асиуте, — говорит везир. — Их снова беспокоят ливийцы. Третий набег за двенадцать месяцев!

— Я слышал об этом, — отвечает военачальник.

— Они застали гарнизон врасплох. Пятьдесят человек убили прямо в постели. Когда, наконец, протрубили тревогу, враги скрылись, прихватив с собой половину женщин и большую часть имущества.

Аменемхеб хмурится, смотрит на свое кольцо.

— Я знаю, — говорит он. — Мерира прислал мне полный отчет. Кроме того, я получил донесение от начальника гарнизона.

— Певеро? — поднял брови везир. — Какого ты о нем мнения?

— Не слишком высокого.

— Такого же мнения придеряшвается губернатор.

— Я собирался сместить его еще несколько месяцев назад, но человек, которого я наметил на его место, был в то время в Нубии. Во всяком случае, тебе приятно будет услышать, что Певеро отозвап. Новый человек отъезжает завтра.

— Хорошо.

Неподалеку Мериет беседует с женой учителя царя, которая перебирает пальцами ожерелье хозяйки.

— Прелесть, дорогая, — говорит жена учителя, — Оно сирийское?

— Да, мой муж привез его из Гебала, и это, — она вытягивает руку, на которой блестит браслет, в сторону прекрасных ваз на ближайшем столе, — тоже из Гебала. И ткани с удивительной окраской из Тира! Целые тюки!

— Как бы я хотела, чтобы мой муж тоже мог путешествовать! — вздыхает жена учителя.

— Не знаю, — отвечает Мериет, отправляя в рот кусок цыпленка. — Рехмира всегда уезжает надолго. Я скучаю по нему. К тому же мальчики отбиваются от рук, когда отца нет дома.

— Пер-гор всегда был хорошим мальчиком, — замечает подруга, кивая в сторону маленького сына Мериет. Тот показывает Аменемхебу скульптурку воина, которого Рехмира привез ему из путешествия. Его младшая сестренка Небет, не желая отстать от него, везет игрушечную лошадку на колесах. Мериет нежно притягивает к себе ребенка, вытирает маленький ротик девочки и подзывает к себе дородную рабыню.

— Дети разыгрались, — говорит она рабыне. — Отведи Небет в кровать и скажи Пер-гору, чтобы он шел спать.

С большой неохотой дети уходят с няней. Гости машут им вслед.

Мериет протягивает бокал слуге, чтобы он его наполнил, и продолжает прерванную беседу.

— За Пер-гора я не беспокоюсь, — говорит она. — С ним я справлюсь. Я беспокоюсь за Кенамона. Он мечтает только об армии. Я думала, что он будет доволен, если муж устроит его царским телохранителем, но ошиблась. Он хочет участвовать в походах, как Сенмут. Видите? Кенамон забился с ним в угол. Я уверена, что они говорят о сирийском походе.

Кенамон, которому наскучил разговор отца с Аменемхебом, подошел к меланхоличному молодому человеку, Сенмуту, военачальнику отряда колесниц, участвовавшему в сирийской кампании фараона. Сенмут из дальнего конца зала наблюдает за Нофрет и поэтому рассеянно слушает восторженные вопросы Кенамона.

— Какой высоты горы?

— Огромной.

— Они выше Фиванских холмов? Сенмут смеется.

— Если ты двадцать Фиванских холмов поставишь друг на друга, то и тогда они будут ниже сирийских гор. Там холодно, клянусь Гором, там очень холодно. — Сенмут делает вид, что дрожит от холода при одном воспоминании. — Вот почему сирийцы так тепло одеваются.

Он снова смеется.

— Они, наверное, для того носят бороды, чтобы им было теплее.

Кенамон тоже смеется. Однако слова Сенмута произвели на него сильное впечатление. Подобно большинству египтян, он никогда не видел гор и не знал другого климата, кроме теплого климата Нильской долины.

— И там Нил на небе? — спрашивает Кенамон.

— Так говорят жрецы. Вода падает с неба, это верно. Но это не река, а дождь.

— Но и у нас иногда бывает дождь, — возразил Кенамон.

— Ты называешь это дождем, — смеется его собеседник. — Здесь он только моросит, и земля высыхает через час. Там вода льется с неба несколько дней, а то и недель. А снег?

— Снег? Что это такое?

— В нашем языке даже нет такого слова. Он белый, падает с неба, как дождь, и ужасно холодный. От него болят кости, руки становятся бесчувственными. Ты не можешь застегнуть доспехи и не чувствуешь в руках тетиву. Сам Сэт придумал снег.

— Все равно мне хочется пойти туда, — вздыхает Кенамон. Он с любопытством смотрит на Сенмута, который вытащил из-под одежды тонкий свиток папируса.

— Что это? — спрашивает сын везира.

Сенмут, не спуская глаз с Нофрет, которая сидит в окружении молоденьких девушек, отвечает:

— Я потом тебе скажу. О, идут танцоры. Мутардис все еще в вашем доме?

— Да, — отвечает юноша. — Мой отец безумно любит ее. Я думаю, что ей несказанно повезло.

— Тсс! — предупреждает Сенмут. В дальнем конце зала появляется группа певцов и музыкантов.

— Отлично, — говорит Кенамон. — Это только мужчины. Она придет позднее.

Музыканты в одинаковых белых юбках, с украшениями на груди и руках проходят в центр зала. В руках у них инструменты: арфа, лиры, флейты и небольшие квадратные барабаны. Музыканты усаживаются на полу. Заиграли флейты, затем включились арфа и лиры, барабанщики начали отбивать ритм.

Они поют песни в честь бога Амона-Ра. Несомненно, Рехмира заранее договорился с певцами, так как знал, что у него будет верховный жрец Амона.

Мериет прерывает беседу с женой начальника города и замечает:

— Смотри, Нозем опять пьяна.

Действительно, толстая жена главного садовника фараона выпила слишком много вина. Многие гости тоже навеселе, но бедная Нозем напилась сверх всякой меры. Ее покачивает, она громко и часто смеется. Ее парик сбился на сторону, краска под глазами растеклась. Гости, сидящие рядом, смеются над ней, а когда раб наполняет ее кубок, она едва не роняет его на пол. Однако никто, даже Мериет, не шокирован ее поведением. Всегда на пиршестве кто-нибудь напьется. Но Нозем напивается раньше других. Раб стоит рядом с пей с кубком в руке и внимательно наблюдает за ней.