И в то же время горько и обидно думать о том, что утрачено нами навсегда из-за невежества местных грабителей гробниц и алчности спекулянтов, которые заставляли арабов вырубать со стен гробниц росписи и надписи, чтобы затем перепродавать их в европейские музеи. К счастью, многое еще сохранилось на радость не только тем, кто посетит Фивы, но и всем любителям древностей. Для этого достаточно взять превосходно иллюстрированные монографии, написанные теми, кто раскопал, зарисовал и описал эти гробницы во всех подробностях. Ибо именно достоверная публикация отличает научную археологию от охоты за диковинками и обыкновенного грабежа. Еще предстоит немало сделать. Необходимо подробно описать существующие памятники, пока они не погибли, и, разумеется, продолжить поиски неизвестных гробниц.
Иногда такую гробницу находят, потом теряют и вновь находят лишь годы спустя. Отдельные участки Фиванского некрополя сплошь изрыты, словно кроличьими норами. И бывает так, что археолог с трудом добирается до гробницы сквозь лабиринт прорытых грабителями ходов, а потом не может найти к ней дорогу. Так случилось с гробницей Херуефа, впервые найденной супругами Дэвис и Гардинером тридцать лет назад. Долгое время она считалась «потерянной», и только во время второй мировой войны ее вновь отыскал Закария Гонейм. Эта великолепная гробница принадлежала высшему чиновнику времен Аменхотепа III, и мы испытали особое удовольствие от того, что нам показал ее сам Гонейм.
Аменхотеп III, один из величайших фараонов XVIII династии (1555–1350 гг. до н. э.), был отцом «фараона-еретика» Аменхотепа IV, который позднее принял имя Эхнатон. Херуеф был главным управителем жены Аменхотепа III, царицы Тип. Сцены на стенах его гробницы не нарисованы, а высечены тончайшим рельефом. Они отличаются изяществом и точностью линий, характерными для лучших произведений искусства того периода.
Главная сцена, по словам Гонейма, изображает фараона с царицей Тией и богиней Хатор во время ритуального танца по случаю царского празднества сед, описанного нами в III главе. Первыми выступают восемь гибких и прекрасных дочерей фараона: они идут парами, неся сосуды для воды, дабы совершить очистительный обряд на месте празднества. За ними другие девушки исполняют грациозный ритуальный танец, символизирующий возрождение жизни в потустороннем мире. Их согнутые руки и сложенные лодочками ладони, очевидно, изображают посев зерна злаков, которые затем прорастут. Точно таким же образом должна обновиться жизнь фараона. На другом рельефе фараон сидит со своей прекрасной супругой, царицей Тией, и смотрит, как воздвигают «столб-джед», символ бога Осириса: этот обряд символизирует воскрешение бога. Есть здесь также сцена ритуального сражения между мужчинами, вооруженными стеблями папируса: она символизирует завоевание Нижнего Египта народом Верхнего Египта. Эти обряды исполнялись до 1400 г. до н. э., но своими корнями они уходят в глубь предыстории Египта. Изображение самого Херуефа имеется на всех рельефах, кроме одного, сколотого его врагами.
Закария Гонейм нашел его погребение, когда обследовал другие гробницы, вскрытые и изуродованные грабителями. Он около часа ползал по узким подземным ходам, как вдруг очутился под самым потолком обширного помещения, на три четверти заваленного всякими обломками. Ему понадобилось два месяца, чтобы расчистить гробницу, но большего он тогда сделать не мог из-за недостатка средств. Главному инспектору пришлось удовлетвориться тем, что он убрал обломки и тщательно замуровал вход в гробницу, чтобы грабители не вырубили с ее стен рельефы для перепродажи. Он не нашел ни одного предмета: гробницу уже не раз вскрывали во времена Рамессидов и Птолемеев, и, судя по закопченным стенам, она какое-то время использовалась как жилище.
После гробницы Херуефа мы посетили заупокойную часовню и гробницу Сеннуфера, неподалеку от деревни строителей. Как и его современник Рехмира, он жил во времена царствования Тутмоса III. Сеннуфер был «Управителем Южного Города» и «Надзирателем за житницами и полями, садами и стадами Амона». Пологие ступени ведут от поверхности в глубь скалы и слегка поворачивают направо. Закария зажигает свет — и мы оказываемся в винограднике! Потолок комнаты, где мы стоим, был оставлен необработанным, и впоследствии все неровности хитроумно раскрасили под свисающие гроздья, так что возникала иллюзия, будто над нами простерся полог из виноградных лоз. Несомненно, этот эффект подсказала Сеннуферу его должность: «Надзиратель над… полями и садами… Амона». За этим помещением расположено другое, более обширное — квадратный зал, поддерживаемый четырьмя колоннами. Стены его покрыты прекрасной росписью, изображающей самого Сеннуфера с женой Мерит, его сестрой Сент-Нофрет и дочерью Мут-Туи: все эти имена тщательно выписаны над их головами.
Рядом с входом во второй покой сохранилось изображение Сеннуфера и его жены, которые шествуют к двери из гробницы, и подпись: «Они выходят на землю, дабы каждый день зреть лик солнца». Отзвуки этого текста имеются во многих гробницах Древнего царства. Супруги идут, взявшись за руки, и на шее Сеннуфера висит амулет с двумя руками…
— Драгоман расскажет вам, — сказал Гонейм, — что это означает, что они любили друг друга… Приятное предположение, но пока не подтвержденное фактами.
Другая сцена изображает Сеннуфера и Мерит плывущими на лодке в Абидос, что, вероятно, было при их жизни и должно было повториться после смерти. А на рельефе на задней стене Сеннуфер сидит и принимает приношения.
Эти росписи или, вернее, рельефы не были простыми украшениями. Они якобы обладали магическими свойствами. И тот факт, что подобные сцены с незначительными вариациями повторяются почти во всех гробницах, говорит о том, что они соответствовали строгому религиозному канону. По сути дела, они должны были обеспечить усопшим в загробном мире то же самое положение, привилегии и удовольствия, которые они имели при жизни, а главное, неистощимый запас жертвенной пищи для их «Ка». Отсюда на росписях перед покойниками ломящиеся от яств и вин жертвенные столы. Даже если их потомки не смогут регулярно приносить им пищу в заупокойную часовню, умерший будет получать их, пока сохраняются изображения этих жертвоприношений.
Пока сохраняются… Но что если их повредят или разрушат? По убеждению египтян, «Ка» покойного будет страдать от подобного оскорбления, и враги умершего могли мстить ему даже после смерти. Далеко не все раны на росписях и рельефах в гробницах нанесены современными охотниками за древностями. Многие из них, несомненно, дело рук самих древних египтян, которые стремились таким образом испортить своим врагам потустороннее их бытие. Например, в гробнице Менены, «Писца на полях владыки Обеих Земель», Менена не может увидеть жертвенную пищу, ибо какой-то его заклятый враг стер глаза на его изображении. По этой же причине он не может видеть, как пашут его поля, как пронзают острогой рыбу, как целятся метательной палкой в птиц на столь привычных ему сценах. Враг его оказался безжалостным. На последней сцене он прорубил борозду на метательной палке у большого пальца правой руки Менены и то же самое сделал с острогой. Эта неприглядная черта характера древних египтян была в полной мере присуща и их повелителям, которые точно таким же образом иногда уродовали памятники своих предшественников. А монахи-копты вырубали со стен лица девушек.
Гораздо приятнее поразмыслить об искренней любви египтян к жизни и к природе. Некоторые заупокойные часовни изобилуют изображениями повседневной жизни жителей Египта. Лодки из стеблей папируса, окруженные птицами, скользят среди тростниковых зарослей или по обрамленным деревьями прудам. В жаркий летний день на поле пасется стадо, пока пастух спит под деревом. Пахарь ведет свою бычью упряжку по борозде, а позднее мы видим, как темнокожие люди в белых льняных одеждах срезают серпами охапки спелых злаков. Здесь маленькие коричневые человечки топчут гроздья винограда, а другие сливают сок в сосуды, на которых написан год сбора винограда. Там охотники набрасывают сеть на диких уток, а рядом сидит человек, ощипывает их и готовит к столу.
