На фоне современных реклам фигура выглядела скорее комично, нежели зловеще. Когда-то поглазеть, как эти «умельцы» делают свою работенку, собирались несметные толпы.

Я спустился к реке на площадку перед входом в Тауэр, приобрел билет, миновал современные ворота, первые (решетчатые) ворота крепости (с двумя башенками), мост через ров-газон, вторые (подъемные) ворота и оказался в ущелье между двумя стенами (наружной и внутренней), которое называлось «Водный Проход» (Water Lane). За наружной стеной была набережная, где я прогуливался позавчерашним вечером.

В проходе стояла контора проката. За невысокую плату, но под солидный залог, мне дали электронного гида (на русском) – то самое, что обещал «мясоед». Рядом с каждым объектом на схеме был номер, который надо набрать, чтобы выслушать лекцию. Удобная вещь: в любую минуту можно перейти к следующему объекту.

У меня на пути была Колокольная Башня (Bell Tower) – обыкновенная круглая башня с колоколом. В случае опасности, дозорные из «службы оповещения», должны были поднимать тарарам.

Я приближался к знакомым «Воротам Предателей» (теперь изнутри). Когда-то здесь был дворец Эдварда первого – так называемая Башня Святого Томаса (St. Thomas’s Tower). От дворца осталось несколько помещений и лестница, ведущая к решетке ворот. Король мог спуститься к воде, чтобы лично встретить «гостей». Это было, своего рода, приемное отделение.

Здесь выволакивали из лодок таких известных людей, как принцесса Анна Болен, казненная по обвинению в супружеской неверности и выдающийся мыслитель, канцлер Англии, Сэр Томас Мор, отказавшийся присягнуть королю, как главе англиканской церкви. Он был гуманистом, относил себя к «терапевтам» в политике, в отличии от «хирургов» – приверженцев «сильной руки». Гуманисты – милые люди, но, игнорируя человеческую природу, способны лечить исключительно уговорами, что, в конце концов, оборачивается еще большей кровью и негуманностью. Тогда как обстоятельствам следует подчиняться, потихоньку подталкивая их в нужную сторону.

Чтобы скрыть предателей от постороннего глаза над «Водным проходом» соорудили крытый подвесной мост, соединяющий «Ворота Предателей» с Дозорной Башней (Wakefield Tower), что у внутренней стены крепости. Первый этаж этого мрачного здания отводился для стражи, охранявшей ворота и стены. Выше располагались покои короля Генриха третьего Плантагенета, а позже – его сына Эдварда Первого. Потом тут было хранилище государственных документов, затем – хранилище королевских сокровищ. Теперь – лишь пустое сводчатое помещение с нишами.

Закрадывалось сомнение, так ли уж покойно жилось королям у Ворот Предателей, где с людей заживо сдирали кожу. Впрочем, как говорится, о вкусах не спорят.

С круглой башней соседствует прямоугольная, так называемая, «кровавая» башня (Bloody Tower) для знатных «гостей». В нижнем этаже находилась приемная и кабинет, в верхнем – опочивальня.

В этой башне в разные времена прятали двух архиепископов кентербирийских, двух лордов, сэра Уолтера Ралега – знатного заговорщика времен короля Джеймса Первого. Последний лично отравил здесь одного из соперников. Тут застрелился, чтобы избежать пыток, один из графов Елизаветинской поры. Но самой известной остается история о «малолетних» принцах, которые, по легенде, нашли свою смерть в этих стенах.

В Англии ходило в королях восемь Эдвардов. Однако со школьных лет мы помним лишь Эдварда Пятого. В тайне обливались слезами – уж очень было жалко ровесника своего, двенадцатилетнего мальчика, который в 1483 г. после смерти отца должен был стать королем. Его дядя – «чудовище» Герцог Глостер (будущий Ричард Третий), назначенный регентом, «для безопасности» спрятал Эдварда с маленьким братом, в прямоугольную башню и якобы приказал удушить несчастных подушками, чтобы взойти самому на престол.

По другим версиям мальчиков перевели в главный замок – Белую Башню (White Tower). Какое-то время они оставались там, а потом бесследно исчезли. Об этом много написано с тем, чтобы доказать или, наоборот, опровергнуть факт злодеяния Ричарда, но очевидных улик не нашла ни одна из сторон. Даже детские косточки, что, спустя столетия, откопали у подножия главного замка и, как останки принцев, перенесли в Вестминстерское Аббатство, не были идентифицированы.

Сомневаюсь, что многие английские школьники слышали об убиенном царевиче Дмитрии? Да и взрослые, если и знают, то не из хроник и даже не из пушкинской драмы «Борис Годунов», а из одноименной оперы Мусоргского… «И мальчики кровавые в глазах!»

Я был «на месте преступления» – в Угличе. Нищий заброшенный город – разруха и запустение. Всюду мусор и битый кирпич. На этом фоне история Дмитрия – на столько не убедительна, что возникает сомнение: «А не много ли чести? А могла ли в том темном, забытом Богом углу иметь место хоть какая-нибудь история?»

Впрочем, и в биографии самого Ричарда Третьего (1452—1485 гг.) – тоже много сомнительного. Тридцать лет (1455—1485) бушевала война «Алой и Белой Розы» – борьба за престол двух ветвей династии Плантагенетов – Ланкастеров (в гербе алая роза) и Йорков (в гербе белая роза). Оба клана перемололи друг друга в паучьей возне. В битве при Босворте (22 августа 1485 г.) Генрих (будущий Генрих Седьмой) нанес поражение Ричарду Третьему – власть перешла к династии Тюдоров.

Стремясь подтвердить законность своего воцарения, Тюдоры создали, так называемый, «тюдоровский миф», не жалея сажи для очернения Ричарда Третьего, от тирании которого, якобы, спасли государство.

Сочинителем этой версии был архиепископ Кентерберийский и канцлер Англии Джон Мортон. Его ученик, а затем тоже канцлер, «человек на все времена», прославленный «гуманист-утопист» Томас Мор (1478—1535 гг.), о котором только что говорилось, как об узнике Тауэра, унаследовал эту версию и развил.

Полемизируя с флорентийцем Никколо Макиавелли (1469—1527 гг.), утверждавшим, что цель оправдывает средства, Мор на примере Ричарда Третьего доказывал, что злодейство – непрочное основание для успеха. В конце концов, миф выродился в политическую цензуру, не считаться с которой не мог даже человек, известный, под именем «Уильяма Шекспира» (1564—1616 гг.). Что отразилось в его «исторических хрониках».

Многие, кого я видел вчера на полотнах портретной галереи, в жизни «прошли» через Тауэр.

Однажды, будучи курсантом, угодив за самовольную отлучку на гауптвахту, я фантазировал, воображая себя знаменитым романтическим узником – графом Эгмонтом, за борьбу с тиранией брошенным герцогом Альбой в темницу, и воспетым Иоганом Вольфгангом Гёте в одноименной драме и в потрясающей увертюре к ней Людвига вана Бетховена.

Тогда я не подозревал, что в нашем «романтическом» государстве почти в каждой семье есть свой «Эгмонт». В моей – когда-то носивший меня на руках и сгинувший в недрах Гулага дядя Иван. Светлая ему память!

Из Кровавой Башни я вышел на Тауэрскую Лужайку (Tower green) – внутреннюю площадь цитадели. Если считать, что эта Башня находится в центре южной стены, то весь юго-западный угол занимает Дом Королевы (Queen’s House) – уютное трехэтажное «гнездышко» с деревянными украшениями по фасаду – тоже тюрьма для знати.

Каждый узник здесь имел отдельную секцию дома от подвала до крыши. По числу мансард, можно подсчитать количество узников, которые содержались тут одновременно. У меня получилось четырнадцать. В Русской истории такого комфорта удостоилась только сестра Петра Первого – Софья.

В «Доме Королевы» гостили выше упомянутые Анна Болен и Гай Фэйкес (Fawkes), якобы намеревавшийся в 1608 г. «поднять на воздух» Парламент. Из «Дома Королевы» Гая уводили на пытки и сюда же – приносили обратно. Когда, наконец, от него добились «признания», он «благополучно» был обезглавлен.

Одному шотландскому графу, посаженному в «Дом Королевы» за попытку свергнуть Георга Первого, удалось накануне казни бежать, переодевшись в женское платье, которое пронесла супруга.