Лицо немного осунулось, морщинки вокруг рта стали заметнее. Но все те же ореховые глаза, черные волосы, густые пряди которых он так и не научился приручать, и прежняя немного несуразная манера покачиваться с одной ноги на другую. Обаятельный, несомненно, хотя и немного зажатый. В отличие от оригинала в нем не было ничего от bad boy.

К счастью, он даже отдаленно не представлял, о чем она думает.

На мгновение ей показалось, что он представит ее как давнюю любовницу Дэна Баретта, – с него станется.

– Ты знаешь, что случилось, почему не работает связь? – спросила она, пытаясь сменить тему.

Ответ Пьера не открыл ей ничего нового. Беседа – точнее, то, что ее заменяло в таком-то шуме, – вертелась вокруг систем сетевой безопасности и через несколько минут съехала, Эмма не поняла почему, на вопросы сексуальности нормандцев. Техники болтали со своими соседками. Одна из девиц, уже довольно пьяная, висела на плече Пьера, который тыкал в свой Palm Pilot и, казалось, не замечал ее присутствия. Эмме все это порядком надоело, и она собралась уже уходить, как какой-то ладно скроенный усач, сальные шутки которого перекрывали музыку, пригласил одну из девиц на танец. Его сосед слева – лет пятидесяти, выдвинутый подбородок, толстые очки, – предложил Эмме последовать их примеру. Она вообще-то всегда отказывалась от таких приглашений, потому что не любила танцевать. Но сейчас, удивляясь сама себе, безропотно последовала за партнером.

Они продержались три роковые композиции из sixties, выбранных с учетом возраста гостей. Время от времени Эмма бросала взгляд на Пьера – он танцевал с девицей, которая кокетничала и прижималась к нему. Он отталкивал ее, смеясь.

Когда Пьер пригласил на танец Эмму, она подумала, что он просто хочет избавиться от своей слишком навязчивой поклонницы.

И все равно пошла за ним. Она танцевала с Пьером когда-то раньше и сейчас вспомнила их разгульную вечеринку после семинара, который проводила «Супра Дата» в Марракеше, за год до ее отъезда в США.

Когда она возвращалась с той вечеринки, ей приснился странный сон, который Эмма помнила до мельчайших подробностей.

Вообще-то сны ей не снились никогда. То есть считается, что сны снятся всем, но она своих не помнила. Эмма завидовала людям, которые, проснувшись, могли в подробностях рассказывать свои сны.

Но однажды ей приснился сон. Всего один раз. Один-единственный за все тридцать восемь лет! Году в девяносто третьем или девяносто четвертом. Позже Эмма пыталась вспомнить, что вызвало этот сон. Как советовали психологи, она положила на прикроватную тумбочку блокнот и карандаш, чтобы записывать мысли, которые придут ей в голову по пробуждении, между двумя циклами сна. Тщетно. Она ставила будильник на середину ночи – сегодня на два часа, завтра на три, – чтобы было проще ухватить собственное бессознательное. Безрезультатно.

Итак, ей приснился сон только один раз за всю жизнь. Зато какой! Всякий раз, вспоминая его, она краснела, как швед в первый день на пляже. Эмма запомнила этот сон в мельчайших подробностях. Она лежит в спальнике на склоне холма. Вокруг спят десятки людей. Она лежит на спине и смотрит в небо: светает, только-только занимается рассвет. Вдруг она понимает, что в ее спальник проскользнул мужчина. Он на ней. Внутри нее. Живот, грудь, вся плоть воспламеняется до пальцев ног. Он говорит, не шевеля губами, она не понимает ни слова. Над ней его плоское лицо, будто не имеющее отношения к движениям его бедер. Она утыкается в его крепкую шею, вдыхает запах его плеч, тонет в нем. Он берет ее за волосы на затылке и оттягивает голову назад, чтобы поцеловать в губы. Только теперь она понимает, что они не одни: рядом лежит ее жених, здесь же ее знакомые, которые только притворяются, что спят! Кто-нибудь их точно увидит. Эмма протестует для виду, но не может оторваться от удовольствия. Физическое наслаждения было настолько сильным, что проснулась она в поту…

Своим снам не прикажешь, ими не управляешь. И кастинг для них тоже не проведешь. Почему Пьер Шаванн? Почему Пьер появился в этом сне? Она едва его знала. Он старательно держал дистанцию. Они, как сказала бы Валери, не были fit друг для друга. Знай Эмма, что подобное эротическое приключение испытает только раз в жизни, она «заказала» бы подсознанию для этого Хью Гранта, Роберта Редфорда или… Рассела Кроу. Настоящего. А если бы пришлось выбирать из собственного окружения, то парней покрасивее, с которыми она проводила время.

Теперь, когда Эмма встретила Пьера, сразу же вспомнила этот сон, ее окатило волной неловкости, более того, она чувствовала себя подавленной. Она проклинала подсознание за такой подарочек. Через несколько месяцев появилась возможность уехать в США, и поводы ссориться с темной частью подсознания возникали все реже. Надоедливые образы не напоминали о себе, разве что в ходе беседы, чтения романа или когда кто-то вспоминал о собственных снах. Но сейчас, танцуя с Пьером, она вновь вспомнила этот сон.

– Ты хорошо танцуешь, – сказал Пьер, сжимая ее запястье.

– Даже если я сбиваюсь с ритма? – пошутила Эмма.

– Зачем ты это говоришь? По-моему, все отлично.

Началась медленная мелодия. Пьер повернулся к Эмме.

– Выбора нет, – сказал он.

Она промолчала, подумав, что выбор есть – можно просто не танцевать. Зачем портить ему удовольствие? Первые аккорды You're Beautiful, песни, прославившей Джеймса Бланта два года назад, раздались на площадке. Их тела соприкасались, словно узнавая друг друга. «Тела не врут», вспомнила Эмма любимую аксиому своего старого преподавателя психологии.

Пьер не задавал вопросов, он просто двигался в такт музыке. У него была отличная партнерша. На самом деле он мало знал о ней, но это и хорошо. Она создана не для него, нет. Он вспомнил разговор с коллегой в тот день, когда узнал, что Эмма уезжает работать в США и что она выходит замуж, – приятель Жак сообщил ему эту новость.

«Кстати, ты в курсе? Эмма Шеннон уезжает в США. Там у нее жених». – «Да? А кто он?» – «Некий Брэдли Шпитс, банкир». – «Повезло мужику».

На этом все. Потом он забыл об Эмме.

Они протанцевали до половины первого, почти не разговаривая.

– Как, не мечтаешь поработать в НАСА? Смог бы слетать в космос, – пошутила Эмма, чтобы поддержать разговор.

Очевидно, она вспоминала время, когда они работали вместе. Тогда освоение космоса увлекало его почти так же, как первые шаги Интернета.

– Знаю, но для меня дороговато. Двести тысяч долларов разом, ведь так?

– Слушай, ты же нормально зарабатываешь? Такое впечатление, что вся техника здесь твоя! Создал свою фирму?

– Нет, все начал мой брат. Когда он тяжело заболел, я приехал в Марсель поддержать его, да так и остался.

– Занимаешься коммерцией?

– Всем. Знаешь, когда фирма такая маленькая, надо быть везде одновременно.

Когда она сказала, что уже поздно и пора идти, он тут же согласился.

Снаружи тишину нарушал только плеск моря. Эмма и Пьер шли рядом по аллее, усыпанной гравием. Прошли метров тридцать и выяснили, что живут в разных зданиях. Они расстались прямо перед аркой, которая стояла перед входом в южное крыло отеля. Эмма почувствовала, как сжимается сердце.

Позже Пьер рассказал ей, что он представлял, как украдет у нее поцелуй, но отказался от этой мысли. Возможность «схлопотать по морде» представлялась ему слишком вероятной.

– Здесь расходятся наши дороги, – объявила она с деланным весельем.

И они попрощались.

Всегда обожал разгадывать загадки. В три года я сам научился читать. В пять доводил маму до белого каления, когда она открывала свои журналы на столике и видела, что кроссворды разгаданы, а ответы на шарады подписаны. В восемь я сходил с ума по большим загадкам Истории: Железная маска не отпускала меня целое лето, а естественной или насильственной смертью умер Наполеон – до сих пор любимая тема для споров (которых, надо сказать, мне не хватает в наш век любителей тупо противоречить). Еще до начальной школы на меня повесили ярлык «опережает в развитии», а когда я был подростком, мать просто перестала со мной спорить. Я помню фразочку, после которой все началось: