Терпеть не мог Сергей Кириллович, когда кто-нибудь начинал рассуждать при нем о героических буднях врача, о ежедневном подвиге. Злился, отвечал, что каждодневным подвигом много не наработаешь, иссякнет весь героизм вместе с силами, умом тронешься. Работать надо планомерно и стабильно, а героизм – всего лишь показатель плохой организации труда и некомпетентности руководства.

Сейчас все шло уже по накатанной, продвигалось героическими усилиями менеджеров, управляющих, заместителей. Сергей Кириллович позволял себе в основном уделять внимание отделению пластической хирургии, в косметологию наведывался только с «инспекторскими проверками», да в самых спорных случаях, дать разгон. Правда, в последнее время опять начал «резвиться», обдумывал создание чего-нибудь эдакого, особенного для представителей сексуальных меньшинств. Уж кому как не им пользоваться последними достижениями косметологической науки и техники. Но идея пока полностью не выкристаллизовывалась в голове, а Сергей не торопился, считал, что само срастется в свое время. Или не срастется, отпадет.

Вот только с личным… Как в песне, «…да вот только с личным – привет!» Катастрофически не хватало времени. Нет, вранье: если бы все повторилось, как тогда, единожды в жизни, сердце бы замирало, и в голове кавардак, и каждый день весна в душе, и части тела существуют отдельно от организма, тогда и время бы нашлось. Но сердце не замирало или замирало как-то не так. Как каждого нормального мужика, его волновали ножки, грудки, попки, личики. И практически всегда он получал то, чего хотел, а от этого становилось на душе еще тоскливее. Отчего-то выбирал всегда длинноногих, фактурных, смазливых и совершенно безмозглых. С ними, с глупышками, было легче: они не видели, занятые лишь собой, его скучающего лица, снисходительного отношения, его нелюбви. И здесь на первый план выступал трезвый расчет.

После первой встречи Сергей мог практически безошибочно определить, когда прелестное создание преданно заглянет в глаза и капризно, а может просительно проворкует:

– Милый, а ты сделаешь мне губы, как у Анжелины Джоли?…

Или «скулы, как у Джей Ло», или «грудь, как у Памелы Андерсон».

Чтобы понять, кстати, о чем идет речь, приходилось пристально следить за восходом и закатом звезд на голливудском небосклоне. Проблемой необходимо владеть, считал Сергей Кириллович, и не проявлять своей безграмотности идиотским вопросом: «А кто это?…»

После такой просьбы для Сергея роман был завершен, отношения исчерпаны. Потому что больных своих, даже взбалмошных дамочек с претензиями, он любил, но любовью какого-то другого качества. Он улыбался ничего не подозревающей глупышке в ответ и в тон ворковал:

– Конечно, маленькая, если ты хочешь. Давай прямо на следующей неделе…

Только один раз ему не хотелось расставаться так быстро, и он под видимым предлогом отодвинул операцию почти на два месяца. Но и этой сделал «носик, как у Мирей Матье»…

Так легко и просто барышни переходили из разряда любовниц в разряд пациенток, а затем бывших пациенток.

И все. И без сожалений. Когда ангелочки понимали, что произошло, было уже поздно. Сначала они ни сном ни духом, носились со своими синяками, швами, примочками и припарками, а, в конце концов, так и оставались – в полном смысле слова «с носом». Или со скулами. Или с роскошным, полным лучшего силикона бюстом.

Ольга Петровна опустила руки и перестала бороться с безалаберной личной жизнью сына, отчаялась увидеть внуков. Только с печальным укором, еле скрытой иронией интересовалась:

– Серенький, где же ты таких дебилехоньких берешь? Ведь много же приличных женщин вокруг, умниц, а у тебя все одно – Мисс Жопа Крыжополя!.. О чем ты с ними говоришь-то?…

– А зачем с ними говорить? Поговорить, если надо, я с тобой могу, – отвечал единственный горячо любимый сын.

Приличных женщин Серенький остерегался, держался подальше. С ними, с приличными, нужно было быть честным и порядочным, обещать и жениться. А он не хотел. Не был готов. Боялся. Боялся, что это не навсегда, что не выдержит он жизни с приличной и уйдет, оставив ждать у окна маленькое существо со стриженными в скобку светлыми волосами. Своего сына.

Но ведь не расскажешь же маме о том… Как всю жизнь боялся приличных, предпочитая им самовлюбленных и пустеньких дурочек, разбирающихся только в тряпочках, золотинках, мехах и ресторанах. Зато как разбирающихся!.. К почти сорока годам Сергей абсолютно точно знал о женщинах главное – это очень и очень дорогое удовольствие.

Не расскажешь маме и про поиски отца. Как только Сергей смог позволить себе такие расходы, он сразу же втайне от всех начал его искать. Искал сам. Затем подключил частного детектива. Потом вышел частным порядком на спецслужбы. Однако никого не нашел. Вторая жена отца погибла в аварии, а сам отец в конце застоя остался за границей с партийной кассой, там и затерялся. Специалисты вообще говорили о его отце неохотно, говорили, что след потерялся давно где-то в Аргентине, а дальше ничего узнать не удалось.

В тот день, когда получил последний отчет о выполненной работе, он, пластический хирург Сергей Кириллович Потоцкий, начинающий удачливый бизнесмен, взрослый успешный гражданин, сидел за рулем припаркованного к обочине «мерседеса» и молча плакал, ощущая себя сиротой. По-детски горевал, слизывая языком горячие крупные слезы, что больше никогда не увидит отца, не поговорит с ним «за жизнь», не похвастается успехами, своим новеньким, выписанным из Германии «мерсом», наконец.

А, может быть, именно маме, только ей и нужно было все это рассказывать? Распахивать ущербную душу, доставая наружу самое сокровенное. То, что не показывал никогда и никому. Да только оно ей надо…

Ведь тогда придется рассказать ей, как в одночасье его налаженная, ровная, идеальная жизнь превратилась в сплошной мексиканский сериал, в дешевую шпионскую киношку. Богатые тоже плачут.

Все сделанное и пройденное, все достигнутое перевернул неурочный телефонный звонок.

– Здравствуйте. Будьте добры к телефону Сергея Кирилловича Потоцкого.

– Здравствуйте. Я вас слушаю.

Звонили по домашнему телефону, голос был индифферентно незнакомым, а лишь бы кому домашний номер Сергей не давал.

– Сергей Кириллович, – голос был приятным, низким и красиво рокотал, – с вами говорит Тимухин Юрий Филиппович. Дело у меня к вам приватное и конфиденциальное…

Сергей Кириллович слегка напрягся, но быстро отпустило. Давно было всем известно, что никаких приватных и конфиденциальных дел, связанных с бизнесом, он не решал, тем более по домашнему телефону. Подобные дела переадресовывались специально существующим сотрудникам. А личных приватных и конфиденциальных дел с мужчинами у него не было по определению.

В голове смешно всплыла из глубины памяти песенка, которую в детстве он слышал по телевизору в телеспектакле из жизни пионеров. Что-то вроде: «В городе Немухине, Тимухине, Катухине, тимухинцы-катухинцы…» Захотелось просто и без затей послать этого Тимухина и повесить трубку. Но имидж не позволял.

– Я вас слушаю внимательно, – лениво подтвердил на всякий случай Сергей. Он подготовился к тому, что некто Тимухин сейчас будет что-то просить. Как говаривал еще киношный граф Калиостро: «Люди делятся на тех, кому что-то нужно от меня, и тех, от кого что-то нужно мне. Мне от вас ничего не нужно». Вероятней всего, неизвестный Тимухин сейчас будет упрашивать о каком-нибудь содействии, требовавшем или искусных рук, или банально денег. Такие случаи уже бывали.

Но Сергей Кириллович не угадал.

– Сергей Кириллович, у меня есть к вам поручение. Важное в первую очередь для вас. И не беспокойтесь – ничего противозаконного. Кроме того, моя работа заранее оплачена.

– Да говорите вы, не темните!..

Сергей ничего не понимал и начинал сердиться.

– Дело в том, что мне не хотелось бы вас излишне волновать. Тем более, делать это по телефону, – упрямо рокотал собеседник, не переходя к сути.