Это было как раз то, что нужно. Все его чувства и инстинкты жаждали крови. «Убей ее и беги! Лучше погибнуть, сражаясь за свою жизнь, чем сидеть здесь и ждать смертного приговора, пока этот бляденыш Ник, посматривает в твою сторону и посмеивается».

Но, к сожалению, тело Ангуса отказывалось его слушаться.

Дрожащими руками он прекратил прогрев и снова перевел системы «Красотки» в режим охлаждения. После этого он долго сидел, прижав руки к глазам, и в темной пустоте у него в голове, подобно метеорам, мелькали искры ужаса и обрывки мыслей.

Оторвав наконец руки от глаз, все еще дрожа, он стер из компьютера программу, уличающую его в нелегальном использовании шизо-имплантата.

Проверил, не содержит ли банк данных медблока каких-либо преступных сведений.

Сделал несколько небольших поправок в бортовом журнале способом, считающимся как теоретически невозможным, так и криминально наказуемым, но тем не менее осуществимым на его специальным образом настроенной аппаратуре воздействий.

После этого он разбудил Морн Хайланд.

Она тщательно избегала его взгляда. В этом не было ничего странного, на этот раз он знал, с чем это было связано, о да, он знал это. Она быстро повела плечами, для того, чтобы прогнать остатки сна.

Однако она не торопилась подниматься с кровати.

С некоторым усилием ее губы сложились в тусклую улыбку. Возможно, она обратила внимание на его вытянутое и изнуренное переживаниями лицо, но виду не подала. Она протянула в его сторону руки так, как будто она мечтала о нем во сне.

Так, будто она хотела, в самом деле хотела, заниматься с ним любовью, несмотря на всю его власть над ней, несмотря на то, что он сделал с ней.

Он непроизвольно отпрянул от нее. Излучающее улыбку, ее лицо было тщательно вычищено, пусто и прекрасно, все чувства были загнаны внутрь. Она не могла знать о том, что происходит, естественно, она могла только догадываться. Все, на чем были построены ее надежды, состояло из небольшой записки и нескольких фраз, произнесенных Ником перед ней в дверях у Маллориса. И она продолжала бороться за свои надежды.

Она старалась отвлечь его на тот случай, если он не понял еще, что случилось и что она сделала.

И когда он увидел это, нечто внутри него сломалось.

На долю секунды он возненавидел ее. Где-то в своей душе она смогла найти то, чего ему всегда не хватало, способность встретить судьбу лицом к лицу и сделать все от нее зависящее для того, чтобы обуздать злой рок и одержать победу. Ник – вот кто ей был нужен, и для Ника, а не для Ангуса она сделала все это. Сейчас не имело уже никакого значения, ненавидит он ее, боится или любит. Он был более не властен над своими поступками. Все, что он говорил или делал приходило к нему в виде болезненных и неопределенных импульсов, получаемых откуда-то извне.

Если он попытается убежать, он будет убит.

Если он останется, он будет убит.

– Вставай, – устало сказал он без злости не обвиняя. – Мы идем к Маллорису.

Черты ее лица остались без изменения, она смогла обуздать свои чувства. Не выразив ни удивления, ни страха, она повиновалась его приказу и встала с кровати. Глядя на нее, он неожиданно ощутил, насколько она выше его, как будто то, что он сделал с ней, придало ей могущества и величия.

Наверно, уже было слишком поздно. Служба безопасности Станции, вероятно, уже в пути. Пульт шизо-имплантата оттягивал его карман, как граната, готовая вот-вот взорваться и уничтожить его. Несмотря на это, он не спешил.

После того, как Морн причесалась, они в последний раз вышли из «Красотки» и направились к Маллорису.

У Маллориса было многолюдно. Время суток соответствовало станционному вечеру, циники и завсегдатаи всех сортов вылезли из своих нор для того, чтобы выпить обычную порцию или продать секреты, скрасить одиночество или найти забвение. Тем не менее, Ангус Фермопил без труда нашел столик для себя и Морн. Никто не желал сидеть с ним рядом, все уже знали о том, что он напал на поставщика и ограбил его, и это не украшало его и без того дурную репутацию. Могла завязаться перестрелка, и посетители Маллориса не хотели оказаться под перекрестным огнем.

Основная часть публики не требовала ничего сверх торжества справедливости и спокойствия, ну, может быть, еще удовлетворения от подтверждения своих догадок о происходящем. Но в этот вечер тишины и покоя искать не приходилось.

Внешне Ангус и Морн выглядели даже еще более неподходящими друг другу чем обычно, их несовместимость особенно резала глаз. От них исходили волны напряженного ожидания, окатывая холодом всех вокруг, приводя умиротворенных людей в волнение, а взволнованных – в раздражение. Ангус яростно сверкал глазами на каждого, кто встречался с ним взглядом, и кровь из прокушенной губы пачкала его подбородок. Бледная, непроницаемая и неподвижная Морн напоминала сжатую пружину и, казалось, удерживала себя от того, чтобы сделать что-то ужасное, только силой воли и обстановкой присутственного места.

Атмосфера в заведении Маллориса сгущалась.

Через некоторое время появился Ник Саккорсо в окружении некоторых из своих людей.

Он был бодр и весел, смеялся и шутил, но все равно не переубедил никого. Он как будто не замечал Ангуса и Морн, но чернота его шрамов подтверждала всеобщие ожидания.

Что-то должно было случиться.

Часть наиболее осторожных посетителей, по возможности стараясь держаться незаметно, поторопилась покинуть бар. Оставшиеся попытались приготовить себя к любым неожиданностям.

Некоторых удивило внезапное появление в баре сотрудников службы безопасности с оружием. Те же, кто был способен заглянуть чуть глубже и считали себя в курсе событий, удивлены не были.

Столы и стулья с грохотом полетели в стороны, публика весело и оживленно засуетилась, освобождая дорогу: вооруженный отряд продвигался очень энергично, рассчитывая захватить Ангуса врасплох и скрутить его прежде, чем он попытается сделать что-либо или сбежать.

Настолько быстро, что многие даже не заметили ее движения, Морн Хайланд выскочила из-за столика и попыталась броситься в сторону Ника.

Но Ангус с легкостью пресек ее побег. Он имел отличные рефлексы, и страх придал ему быстроту. Наступил тот момент, ради которого он привел Морн сюда и от которого зависела его жизнь. Он был трусом и, подобно всякому трусу, хотел жить несмотря ни на что, несмотря на то, что сердце его было разбито. Он вряд ли даже обратил особое внимание на службу безопасности: творящееся вокруг воспринималось им лишь как фон его собственных действий.

Быстрый, как змея, он поймал Морн за запястье.

Она вырывалась как могла. Но он был слишком силен. Трепеща в его хватке, она повернулась и взглянула на него: страх и ненависть в ее глазах были пронзительнее любого крика. Отчасти ее глаза отражали и непонимание, возможно, она решила, что он задумал некую грубую форму самоубийства. Она страдала, молила, мечтала о побеге каждой частичкой своей души, и вот теперь он поймал ее.

Если он не отпустит ее…

Он хотел что-то сказать, но слов не было. И не было времени. Крах уже дышал Ангусу в затылок. Служба безопасности быстро приближалась к нему от дверей, Ник со своими людьми рвался с другой стороны, расчищая в толпе дорогу для Морн.

Не отпуская запястья Морн, Ангус достал из кармана и незаметно передал ей пульт имплантата.

– Я поняла. Договор в силе. Я прикрою тебя.

– Не забудь, – шепотом прохрипел он, почти умоляюще. – Я мог убить тебя. Я мог убить тебя когда угодно.

После этого он отпустил Морн.

В этот же миг глаза ее вспыхнули и расширились. Она внимательно посмотрела на него. Луч взаимопонимания соединил их. Он привел ее сюда именно для этого. Для того, чтобы отпустить ее. И отдать ей то, что она хотела. И попросить у нее, чтобы она спасла его жизнь.

И остаться один на один с кошмаром неизвестности.

Для принятия решения у нее оставалась только одна-единственная секунда. Затем люди Ника подхватили ее и увлекли прочь.