На борту «Красотки» он не дал себе времени для того, чтобы оправиться от переживаний выхода в космос. Он был целиком захвачен навязчивой идеей. Когда он подключал свою отводную линию к сети компьютера, его руки тряслись от страха и нетерпения. Высокочастотный сигнал в линии Ангуса окружил кабель несущий поток данных с «Каприза» слабым магнитным полем. На дисплее «Красотки» должны были отразиться все возможные колебания этого поля.

Так оно и было. На пределе чувствительности шкалы на экране появились быстрые серии пиков и провалов, настолько молниеносных, что глаз практически их не улавливал.

Его компьютер имел пароли и коды, и теперь у него было эхо реального потока данных. После непродолжительных манипуляций на дисплее появились нормального вида взаимообратные сообщения между «Капризом» и Станцией.

При иных обстоятельствах его интерес к полученной информации был бы непродолжительным и носил бы специфический характер. Скорее всего, он использовал бы то, что узнал, для того, чтобы запустить руку в банковский счет Ника и перевести на себя все, чем Ник владеет. Замести после этого следы компьютерных взаимоотношений было бы совсем просто при помощи собственных кодов и паролей «Красотки». После этого ему оставалось бы только снять отводную линию и смотать ее назад, предоставив всем на «Капризе» теряться в догадках, что же произошло и кто же их обчистил.

Но в настоящее время, однако, у Ангуса были совсем другие планы.

При этом ситуация упрощалась также и тем, что у Ника на счету не было достаточно денег для ремонта «Красотки». Несмотря на ореол успеха, окружающий одиозную фигуру Ника, он был не богаче Ангуса. Не имея денежного соблазна, Ангус с легкостью задушил в себе желания влезать и ворошить все, что ему попадалось под руку среди посланий Ника. Он совсем не хотел растревожить своего врага раньше времени и дать ему понять, что на него положили глаз.

Чтобы освободить свое время, Ангус поручил компьютеру регистрировать и отслеживать все сообщения в диалоге корабль-станция, в которых встречались ключевые слова или имена из введенного предварительно списка. Немного подумав, ведомый своей подозрительностью, он поручил компьютеру делать то же самое, если он сталкивался с сообщениями, составленными в неизвестных кодах.

Закончив работу, Ангус снова отправился в Дельсек и занялся там имитацией «обычной деловой активности».

Вернувшись через некоторое время обратно на «Красотку», он сразу же проверил все, что удалось выявить компьютеру, но не нашел там упоминания ни о себе, ни о Морн, ни о ком бы то ни было, кого он знал. Все, что к тому к тому моменту удалось выяснить, было то, что Ник вел свои операции со Станцией абсолютно законопослушно и аккуратно.

Однако среди зарегистрированных сообщений были два в неопознанных кодах. Расшифровать эти коды к приходу Ангуса компьютер так и не смог, поэтому смысл их для Ангуса остался тайной. Но, располагая паролем, компьютер проследил источники их поступления.

Оба сообщения пришли из службы безопасности.

Когда Ангус осознал это, ему захотелось засмеяться, завопить и сломать что-нибудь одновременно, чтобы отметить это дело. Открытие такого рода было превосходным завершением цепочки удач, начавшихся с прибытия «Красотки» на Станцию.

Факт утечки информации у службы безопасности подтвердился. Там сидел предатель. Другого объяснения поступлению на имя Ника сообщения из такого источника быть не могло. Основанные на пустоте рассуждения Ангуса должны были помочь ему удержать Морн и поразить станционных инспекторов в их доме. Слепая точность этих мыслей придавала им оттенок почти что ясновидения.

Лихая удача Ника Саккорсо была основана на внешней информации. Он имел своего человека в службе безопасности, могущественного дружка.

Характерным было то, что это известие нисколько Ангуса не насторожило. Он не стал ломать себе голову над «почему?». И не задумывался так же над «каким образом?». Он зациклился лишь на факте наличия такой связи.

Ник Саккорсо имел дружка в службе безопасности. Ник не мог действовать сам по себе, он представлял собой крепкую с виду оболочку с пустотой внутри, где не было ничего, кроме чистой бравады. Любой законченный наркоман мог делать то, что делал Ник, до тех пор, пока его подпитывали сведениями извне, кормил с ложечки дружок из службы безопасности. Ник мог позволить себе потешаться над кем угодно, но до тех пор, пока имел силу на своей стороне.

– Ах ты, сволочь, – сквозь зубы прошипел Ангус. – Ублюдок, говноед. Уж я тебе яйца-то пообрываю.

Вопрос сводился к тому, когда и где.

Последующий промежуток времени, примерно неделю, Морн провела либо во сне, либо в парализованном состоянии. Когда Ангус хотел попользоваться ею, он делал это, не выводя Морн из-под воздействия имплантата. Он не желал посвящать ее в свои дела, так как боялся, что девушка сумеет найти ту или иную возможность повредить ему. По этой причине он поднимал Морн с постели только за тем, чтобы дать ей поесть или пройтись с ней к Маллорису.

Каждый раз, когда он обращался к ее телу, решимость разобраться с Ником становилась все сильнее и тверже. Каждый раз, когда он выводил ее в «свет», желание защитить ее пламенело в его душе так же ярко, как и ужас перед тем, что он ее потеряет.

Но начало следующей недели принесло с собой некоторые изменения. Теперь Ангус старался совмещать свои выходы к Маллорису с моментами отсутствия на борту «Каприза» Ника. Для этого Ангус вшил в рукав комбинезона сторожевой нервный сигнализатор с электродом, прикрепленным к коже и легким покалыванием оповещающим своего хозяина о том, что на борт «Каприза» поступило сообщение по каналам связи со Станцией и Нику необходимо срочно вернуться. Демонстрация Морн у Маллориса была теперь частью его плана, частью наживки для Ника. Ангус провоцировал Ника на действия видом Морн. Он хотел растравить его до такой степени, чтобы добиться от него поспешного или опрометчивого шага.

В своем стремлении Ангус дошел до того, что даже хотел было купить Морн новую одежду. Пожелай он этого, она могла бы привести себя в порядок. Ему хотелось этого, и ради себя и ради нее, того, чтобы она была чистой, опрятной, вызывающей всеобщее восхищение и его собственной, подобно «Красотке» со свежей краской на борту.

Но в конце концов он решил оставить ее ходить в старом изношенном комбинезоне не по размеру не из-за денег, но по причине возможных осложнений. Если она станет выглядеть еще лучше, то, вероятно, сможет вызвать проблемы, к которым он не был готов. К тому же, имелась возможность того, и опять здесь всплыла подозрительность Ангуса, что Ник окажется достаточно умен и почует в запахе косметики ловушку.

Ангусу нужны были действия со стороны Ника, потому что практически все, что тот мог предпринять, давало первому извинительную возможность убить второго и представить какое-нибудь оправдание перед лицом последующего возможного смертного приговора в суде.

Ангус мог подготовить себя к любому выпаду со стороны Ника, потому что он знал о делах Ника больше, чем тот предполагал.

Когда Ника не станет, Ангус окажется в идеальной позиции для того, чтобы использовать свои знания о службе безопасности Станции. Дружок Ника станет его дружком. Небольшой нажим или небольшой шантаж позволит Ангусу жить так же припеваючи, как и Ник сегодня.

Поэтому он старался демонстрировать Нику Морн как можно чаще. Тайно и сдержанно, так, чтобы никто не догадался о том, что происходит, он помахивал стройной фигуркой Морн перед носом Ника, считая, что подначивает и подстрекает его.

В то же время в голове Ангуса клубились темные и мрачные тучи, а руки его чесались от желания пустить кому-нибудь кровь, потому что он отлично знал, что за непроницаемым равнодушием израненная и опустошенная душа Морн тянулась к его врагу.

Каждый раз, когда он демонстрировал ее Нику, он клятвенно обещал себе, что когда он вернется обратно на «Красотку», вырвет все женские органы Морн и скормит их утилизатору мусора для того, чтобы ни один мужчина не имел больше причин желать ее.