Как только атакующий его корабль выправил курс и снова изготовил свои пушки к стрельбе, Ангус резко увеличил тягу, но при этом перевернул «Красотку» задом наперед, устремив двигатели против направления движения, увеличивая перегрузку до тех пор, пока мог сохранять сознание, удерживая свой мозг на поверхности тьмы.

Огонь лучевой пушки лизнул борт «Красотки», но серьезных повреждений не причинил. Сразу же после этого Ангус сбросил тягу, удивив атакующих тем, что все еще может управлять своим кораблем и совершать совершенно невообразимые маневры.

Голова Ангуса была по-прежнему вдавлена перегрузкой в спинку кресла, но теперь он, по крайней мере, мог следить за дисплеем и приборами на консоли.

Компьютер автоматически строил прицельную кривую его корабля и чужака, и сейчас только сумасшедший мог не понять всей опасности.

Они снова целились в него. Сохраняя текущую скорость, корабль его противника должен был выйти на прицельную позицию через несколько секунд. Ангус должен был начать маневр уклонения.

Но он знал о том, что «Каприз» очень быстр. Если Ангус пожелает обойти его, то он должен будет выжать из «Красотки» все, что в ней есть, всю мощность ее двигателей. При этом он потеряет сознание. И не узнает о том, жив он или мертв, до тех пор, пока его корабль не сожжет все топливо и не закончит разгон.

Он не стал включать форсаж.

И не стал предпринимать маневров уклонения. Для этого ему пришлось бы тормозить. В противном случае перегрузки могли бы привести к кровоизлиянию в мозг.

Он начал усеивать космос позади себя статическими минами.

Он не чувствовал этого, но рот его и подбородок были залиты кровью. Каждый раз когда он прикусывал верхнюю губу, крови прибавлялось.

Статические мины были очень маленькими. Операторы у скана «Каприза», следящие за предметами другого масштаба, не заметят такую мелочь. Ангус выпускал мины порциями по десять – двадцать штук, и они мгновенно разлетались в стороны, не создавая ощутимого сигнала на экранах атакующего корабля.

Если они выстрелят в него и попадут хотя бы в одну…

Или если их корабль просто врежется в одну из мин…

Они выстрелили. Его дисплеи отразили характерный энергетический всплеск выстрела из лучевой пушки. «Красотку» задело – еще один шрам вдоль ее бортов. Но пока ей везло – удар был не сильнее шлепка.

Залп задел несколько статических мин.

Ангус дал команду на взаимную детонацию. Через секунду космос за кормой «Красотки» заполнился сотнями взрывов, извергающих во все стороны фонтаны огня, шумы на всех имеющихся частотах, настолько засоривших эфир, что скан «Каприза» оказался сбит с толку.

В результате «Красотка», да и сам космос, для них исчезли, «Каприз» временно ослеп и оглох.

В таком состоянии он будет находиться от десяти до пятнадцати секунд, до тех пор, пока его компьютеры не отфильтруют в окружающем хаосе истинные сигналы от наведенных шумов.

Воспользовавшись паузой, Ангус резко переложил «Красотку» на левый борт, уводя ее в сторону от прежнего курса. Одновременно с этим он быстро, импульсом, увеличил тягу двигателей.

После этого он дал команду на останов.

Всего. Даже систем жизнеобеспечения. Двигателей, коммуникаций, освещения, сенсоров, всего, кроме минимальных компьютерных функций и пассивной сканирующей системы, не проявляющей внешних признаков своей работы. Всего, за исключением тихо гудящего ядерного зарядного устройства лучевой пушки.

Он пытался стать невидимкой.

Пытался скомпенсировать то, что его превосходили огневой мощью, количеством членов экипажа и скоростью.

Пот пропитал его комбинезон насквозь, но он даже этого не замечал. Он забыл о ругательствах, он почти не дышал, так как мысленно ему уже казалось, что воздух начал портится. Он весь сосредоточился на слабо мерцающих экранах пассивных сканеров, работающих не на принципе приема отражения собственного сигнала, а на принципе улавливания и обработки того, что приходило к ним из пустоты. Где его противник? Внутреннее чувство пространства говорило ему, что они должны уже быть здесь. Но приборы молчали. Он был так же слеп, как и «Каприз». Единственным отличием, единственной надеждой было то, что «Каприз» все еще искал его, находясь в активном режиме, и…

Единственной надеждой было то, что системы «Каприза» работали.

На экране появился огонек. Вот он.

Они шли теперь осторожно, с оглядкой, но с работающими двигателями, системой жизнеобеспечения и внутренними коммуникациями, наполняя эфир отчетливым потоком корабельных шумов, четко выделяющимся на фоне остаточного треска статических мин.

И так как они не знали, где он находится, то шли прямо под огонь его пушек.

Ну, давайте же, ублюдки.

Он не мог позволить себе даже тихий шепот, так как его преследовал безумный страх, что с «Каприза» его услышат. Ну, давайте же, сукины дети. Мне бы только разок садануть в вас. Только разок.

Затаившись в пространстве, его корабль не выдавал себя ничем, кроме тихого шума заряжающейся пушки. Ник мог, конечно, обнаружить темный силуэт «Красотки», закрывающий звезды. Но они находились слишком далеко друг от друга, и такая возможность сводилась практически к нулю. Настройка компьютеров на подобный тип анализа звездного неба займет у Ника очень много времени.

Время. Все, что Ангусу было нужно, это время. Его неприятель уже вошел в зону поражения пушек «Красотки». Если Ангус выстрелит прямо сейчас, он не промахнется. Но тогда он не покончит с Ником одним ударом. Если он подпустит их еще на немного, то сможет достать управляемыми ракетами. Одной ракеты будет достаточно для того, чтобы разнести «Каприз» на куски. Он был в этом совершенно уверен. Он знал, что могут сделать его ракеты.

Он ждал.

Давайте же, говноеды, бляденыши, мудозвоны.

Ждал.

Слишком поздно, слишком поздно скан засек внезапный всплеск энергии, означающий, что Ник увеличил тягу двигателей и дал форсаж.

Они заметили его. Как раз тогда, когда он собирался уничтожить их, превратить в молекулы, они его заметили. Или догадались о том, что он собирается делать.

Увеличив тягу до предела, они мгновенно ушли со своего места.

Издав крик ярости, он метнул руку к ручке управления пушкой и послал им в след заряд лучевого огня вместе со своей ненавистью, раскаленной и дикой, алчущей разрушения. И он достал их. Но только краем, располосовав металлическую обшивку на одном из бортов «Каприза», выпустив наружу воздух и умертвив внутренние отсеки вакуумом. Но для того, чтобы уничтожить его врага, этого было мало.

Он понял это, когда они, выбираясь из-под огня, с ходу ответили ему залпом.

И попали.

У него не было времени даже для того, чтобы узнать о собственных повреждениях, он должен был запускать двигатели и уносить ноги, прежде чем его противник вернется. Без секунды промедления, он включил двигатели, оживил системы, вернув «Красотку» к жизни.

Он знал свой корабль. «Красотка» была его, и он заботился о ней в течение многих лет. И как только ее двигатели ожили и зарычали, он сразу же понял, что один из них задет залпом Ника. Раненый двигатель трясся и вибрировал, посылая сквозь корпус корабля ужасную и отвратительную дрожь.

Лучевое пламя прожгло дыру в трубе двигателя.

Рвущийся в сторону сквозь зияющее отверстие в трубе огонь почти полностью лишил Ангуса возможности управлять кораблем.

Но он все равно пытался с ним справиться, грубо, отчаянно сражаясь с продолжением самого себя. Не обращая внимания на натужные напряжения во всем своем теле и сердце, тоску о Морн и треск всех возможных частей корпуса и отсеков «Красотки», он боролся за скорость и возможность управления кораблем, стараясь совладать с бьющим в сторону фонтаном огня. Боролся за свою жизнь.

Безуспешно. Он ничего не мог сделать. Максимум, чего ему удалось добиться, это заставить корабль двигаться по прямой, медленно вращаясь. После того, как его противник развернется, прощупает его сканом, разберется в ситуации и начнет подбираться ближе, чтобы прикончить его, он уже будет представлять собой бешено мчащийся сквозь пустоту болид, и эксцентричное вращение сделает его уже совершенно неуправляемым. Все, что ему оставалось, это разгонять «Красотку» до тех пор, пока он не потеряет сознание, для того, чтобы не видеть и не чувствовать ничего тогда, когда придет пора умирать.