– Вот когда у тебя появятся внуки, тогда и поймешь, – перебила ее мать.

– Ох, мама… Ты что, в самом деле думаешь, что сеньор Альварадо не знал, что ты бабушка? – Валентина начала горячиться.

Вероника решила не отвечать и переключила свое внимание на детей.

Маленькая Вероника сидела на диване и играла с куклой, совершенно не интересуясь разговором, который происходил на повышенных тонах. А вот Энрико, видно, переживал и часто бросал на взрослых настороженные взгляды. Альберто сосредоточенно глядел в окно.

Из всех внуков Вероника больше всего времени провела со старшим. Иногда она признавалась себе, что и любит больше всех именно его. Но почему Альберто растет таким равнодушным? «Маленькая Вероника, допустим, еще ничего не смыслит, но чем объяснить бесчувствие Альберто?»

– И я считаю, что во всем виновато твое упрямство, – услышала Вероника голос дочери. – Только в нем я вижу причину… Ну, и, пожалуй, еще в том, что ты любишь всем давать советы, всех поучать. Мне думается, что еще до моего приезда у вас были напряженные отношения, а перед самым приездом вы поцапались хорошенько.

– Ах, доченька… – устало сказала Вероника. – Может, все было бы по-другому, если бы дети не подчеркнули лишний раз мой возраст… Не напомнили, что я уже бабушка.

Маленькая Вероника уронила куклу на пол и заплакала. Бабушка подскочила к ней раньше матери.

– Ты моя маленькая!.. Моя хорошенькая… На тебе твою куклу, только не плачь! – уговаривала Вероника внучку.

– Мама, ты только посмотри, как она похожа на тебя, – сказала Валентина, подойдя ближе. – И глазки твои, и губы, и нос…

Вероника счастливо рассмеялась. Казалось, что досада, вызванная детской оплошностью с «бабушкой», рассеялась без следа. Теперь, когда возле нее не было ни одного мужчины, она действительно стала сама собой – бабушкой!

Она улыбнулась, приподняла Веронику и подбросила.

– Вот мы какие!.. Валентина, поверишь, смотрю на нее и будто зеркало передо мной…

Торжественный ужин не совсем удался. Детям пора было спать.

Первой уложили маленькую Веронику. Альберто и Энрико постелили в бывшей спальне Валентины.

Валентина пожелала детям спокойной ночи, поцеловала их и выключила свет. Теперь можно заняться собой.

Вероника направилась на кухню. Пока не выйдет из ванной дочь, она приберет и вымоет посуду. «А ведь я не очень-то и жалею, что Альварадо нет с нами… – призналась она себе. – Могу полностью ощутить себя бабушкой. Бабушкой, бабушкой! И ведь это настоящее счастье, когда у тебя есть внуки!» Все же Вероника ловила себя на мысли, что ожидает визита или телефонного звонка. Но Альварадо не пришел и не позвонил.

Шум воды в ванной затих. Появилась Валентина в махровом халате Вероники, в том, который и сама Вероника любила и надевала чаще других.

Валентина не стала обматывать голову полотенцем и ее густые влажные после душа волосы были растрепаны.

– Господи… Валентина, ну посмотри, что у тебя на голове… На кого ты похожа!

Дочь отмахнулась.

– Ах, мама… перестань. Я почти целый день была за рулем. К тому же мне не для кого стараться, ведь у меня сейчас нет такого внимательного кавалера, как у тебя.

– Можно подумать, что ты мне завидуешь, – заметила она, почувствовав, что ее укололи слова дочери.

– А почему бы и не позавидовать? – сказала Валентина. – Ты влюбилась в бывшего олимпийского чемпиона, а я связалась с каким-то жалким банковским служащим из провинциального городка. К тому же женатым…

Вероника в запальчивости хотела сказать что-нибудь резкое, но дочь подняла вверх указательный палец.

– Тише, пожалуйста. Дети спят?

Вероника недоумевающе кивнула.

– Надо проверить, – забеспокоилась Валентина.

Женщины пошли по коридору, стараясь ступать бесшумно. Валентина первой приоткрыла дверь спальни.

Из темноты доносилось дружное посапывание детских носиков. Но Валентина посмотрела на мать с тревогой:

– Что-то мне не по себе… – сказала она. – Я не уверена, что наша поездка не скажется на их самочувствии.

Вероника вспомнила, что и она когда-то испытывала по ночам необъяснимое чувство тревоги за здоровье дочери.

– Подойди к ним ближе, проверь, – прошептала Вероника.

Валентина переступила порог. Вероника открыла дверь пошире, чтобы свет из коридора падал в комнату.

– Все в порядке, – Валентина вышла из комнаты. – Пощупала лобики – температуры, кажется, нет, дышат ровно.

Мать и дочь вернулись на кухню.

Вероника как бы невзначай выглянула в окно и изменилась в лице. Слова разочарования и досады чуть не сорвались с ее губ. Особняк Альварадо, окна которого еще недавно ярко светились, был теперь погружен в темноту.

«Неужели этот самоуверенный нахал лег спать?» – подумала Вероника. «А что, если он отправился в какой-нибудь ресторан? Воспользовался тем, что я занята…» У нее защемило сердце.

Вероника испытывала давно забытые чувства. Да, забытые, и потому она приняла их за обычную досаду, гнев. А ведь это была попросту ревность…

– Мама, что с тобой? – от Валентины не ускользнуло состояние матери.

– Что ты сказала?

– Я спросила, что с тобой происходит.

– Да ничего… – небрежно ответила Вероника. Ее рука невольно потянулась к телефону.

– Кому ты собираешься звонить? – воскликнула Валентина.

Не колеблясь больше, Вероника решительно пододвинула к себе аппарат и стала лихорадочно набирать номер Габриэля.

Телефон звонил долго. Наконец в трубке раздался сонный голос Альварадо:

– Какого черта… Алло!

У Вероники отлегло от сердца. Она молча опустила трубку на рычаг.

Валентина посмотрела на мать и отметила, как сияют ее глаза!

– Ну что, мама? Теперь можно спокойно спать? – спросила дочь. – Или будем разговаривать?

– Будем! Разве нам не о чем поговорить?

Прямо посреди кровати стоял поднос, на нем – кофейник и чашки. Вероника налила себе и дочери крепкого кофе.

Валентина сидела рядом и не сводила с нее глаз, откровенно любуясь.

– Какая ты у меня молодая, мамочка. Честное слово!

– Правда? – Вероника просияла.

– Из-за кофе мы не сможем уснуть до утра.

– Ничего, – отозвалась Вероника. – Ты должна мне рассказать, почему приехала сюда да еще с детьми! В середине учебного года!

Валентина некоторое время вертела на ладони чашку.

– Понимаешь, мама… – начала она. – В конце концов мне все надоело, и я подумала, что если не решусь сейчас, то никогда уже не сделаю это…

Мать посмотрела на дочь изучающим взглядом.

– От кого ты убежала? – спросила она. – От Хосе или от твоего Сильвио?

Дочь задумалась.

– Наверное, от них обоих. Но от мужа в первую очередь. Понимаешь, мама… На днях я попросила Хосе посидеть с маленькой Вероникой. Когда вернулась домой, не нашла ни мужа, ни дочери. Представляешь, как я всполошилась?

– Представляю… – Мать вздохнула.

– Я бросилась их искать и случайно встретила соседку, которая мне сказала, что Хосе пошел в университет.

– Он пошел в университет с Вероникой?

– Ну да! Представь себе… Я побежала за ним туда и… – у дочери перехватило дыхание.

Вероника округлила глаза.

– И что же?

– Ну, ничего такого он сделать не успел! – усмехнулась Валентина. – Вокруг полно было людей… Представь себе, стоит посреди университетского двора и любезничает с какой-то своей студенткой! Я сразу поняла, что эта девица давно имеет на него виды: она смотрела на Хосе такими глазами, будто он ее собственность! Да и он был хорош…

Голос дочери задрожал от негодования. Она нервно сцепила пальцы.

– Представляешь, мама? Стоят и строят друг другу глазки! На виду у всех!

– Какой подлец! – возмутилась Вероника. – И что же ты сделала?

– Что, что… Я все время, пока ехала в Мехико, думала – правильно ли поступила… Прости, мне неприятно об этом рассказывать… Понимаешь, я не могла сдержаться, подняла крик… А Хосе набросился на меня, начал выступать: мол, я нарочно прибежала, чтоб опозорить его перед студентами, унизить… ну, тогда я потребовала у него ключи от машины и вот… сама видишь… приехала.