– Привет! – услышала она голос матери еще до того, как успела произнести хоть слово.

– Привет, дочка! Похоже, ты всегда знаешь, кто тебе звонит…

– Разумеется! Я знаю это даже тогда, когда ты не прибегаешь к услугам телефонистки…

– Извини, конечно, если я тебе помешала! – обиделась Вероника. – Я набирала несколько раз, но у тебя было занято. Поэтому я позвонила на телефонную станцию и попросила девушек помочь мне.

– Хорошо, мама! В общем-то, я не сержусь на тебя… – сказала дочь. – Ну, рассказывай, как у тебя там дела? Насколько я помню, ты собиралась сегодня в третий раз отправиться с этим твоим приятелем в ресторан.

Вероника посмотрела на себя в зеркало: на ней был махровый розовый халат, на голове тюрбаном завязано широкое полотенце.

– Валентина, если ты думаешь, что я звоню тебе сразу по возвращении из ресторана, то ты ошибаешься…

– Вот как? – спросила дочь.

– Я только что вышла из ванной. Да, девочка моя… Мне пришлось немедленно принять душ, чтобы прийти в себя после встречи с этим несносным Габриэлем Альварадо.

– И к тому же тебе, наверное, пришлось смывать с себя толстый слой косметики? – пошутила Валентина.

Но Вероника не оценила шутку дочери.

– Ты не представляешь, сколько страху я натерпелась! – пожаловалась она.

– Господи, он что… тебя изнасиловал?

– Как только подобная мысль могла прийти тебе в голову! Просто он устроил такие гонки на своем автомобиле, что меня всю трясло от ужаса…

– Теперь мне все понятно, – сказала Валентина. – Но в общем он тебе понравился?

– Кто, этот неудачник? – протянула Вероника.

– Интересно, почему ты называешь его неудачником? – удивилась дочь. – Насколько я помню, он довольно богат. У него прекрасный дом…

– Как же еще можно назвать человека, который, хоть и участвовал в Олимпийских играх, не стал, однако, олимпийским чемпионом! – возразила Вероника. – Ну да ладно, это неважно… Может, в молодости он и был неплохим парнем, – она сделала паузу, – но теперь он совершенно несносен. Знаешь, сейчас это самовлюбленный эгоист, еще он тщеславен, а вообще у меня создалось впечатление, что человек он незрелый…

– Что ты имеешь в виду?

– Он похож на капризного ребенка, – уточнила мать. – По-моему, он так до сих пор и не повзрослел.

– Почему ты пришла к такому выводу?

– Все его поведение говорит об этом, – ответила Вероника. – Сейчас Альварадо решил заполучить меня, и, похоже, не намерен отказываться от этого своего каприза. Ситуация усугубляется еще и тем, что он хочет самоутвердиться. Он, видите ли, по сей день переживает, что не завоевал главную олимпийскую медаль…

Валентина начала понимать.

– Значит, мама, он свою неудачу на Олимпиаде решил компенсировать победой над тобой?

– Да, дочка, я уверена в этом. Знаешь, он наговорил мне массу приятных слов. Хотя, если честно, я подозреваю, что он повторяет их каждой женщине, которую хочет завоевать. То, что на Олимпиаде его постигла неудача, развило в нем комплекс, от которого он, видимо, не намерен избавляться. Правда, при всем этом, он утверждает, что с тех пор, как мы познакомились, у него не было ни одной женщины.

– Неужели? – удивилась Валентина. – Но ведь между вами, насколько мне известно, ничего не было!

– В том-то все и дело!

– Мама, ты меня извини, но мне кажется, ты злишься на Альварадо. И, должна признаться, меня это совершенно не радует.

– А как мне еще относиться к этому нахалу!

– Я могу дать тебе один совет, – сказала Валентина.

– Какой же?

– Проведи с ним ночь…

Вероника не сдержала возмущенного возгласа.

– Мама, пойми меня правильно! Я вовсе не хочу осчастливить твоего соседа! – воскликнула Валентина. – Я думаю о тебе: ведь у тебя не было мужчины почти пятнадцать лет…

Вероника почувствовала себя уничтоженной. Кровь застучала у нее в висках, задрожали руки…

– Замолчи, – прошептала она.

– Не сердись, – вздохнула Валентина. – Я говорю тебе это совершенно серьезно! Позвони ему сама, послушай меня!

– Я сейчас повешу трубку, – из последних сил выговорила Вероника.

– Как знаешь, – последовал ответ.

Вероника опустила трубку на рычаг.

– Ну и ладно, – громко сказала Валентина, услышав короткие гудки.

Вспоминая разговор с дочерью, Вероника морщилась как от боли. Она обвела взглядом комнату и неожиданно почувствовала глухое раздражение при мысли о том, что в доме, кроме нее, ни живой души. Вдруг из открытой форточки до нее донеслись жизнерадостные вопли соседа. «Опять Габриэль Альварадо поет в своей душевой», – подумала про себя Вероника.

Она решительно поднялась с кресла. Еще не понимая толком, что с ней происходит, Вероника подошла к бельевому шкафу и стала выдвигать тяжелые ящики. В одном из них она хранила давно забытые предметы туалета.

Вероника достала из ящиков кружевную ночную сорочку и снова уселась в кресло. Разложила ее на коленях и, чему-то улыбаясь, несколько секунд изучала кружева. Затем положила рубашку на журнальный столик у кресла и взяла толстую телефонную книгу.

Из-за окна продолжали доноситься звуки, напоминавшие то ли песню, то ли крики какого-то животного…

Придвинув поближе торшер, чтобы он лучше освещал страницы, Вероника перелистывала справочник в поисках телефонного номера сеньора Альварадо. «Интересно, – размышляла она, – услышит ли он телефонный звонок из своей летней душевой?» Вероника переворачивала страницы так быстро, что чуть не порвала бумагу. Она боялась передумать. Ее рука подрагивала, когда она вела пальцем вдоль строчек.

Наконец нужный номер был найден. Волнуясь, Вероника стала крутить телефонный диск. Набрав последнюю цифру, она выключила торшер, подхватила телефон и приблизилась к окну. Локтем отодвинула занавеску и поставила аппарат на подоконник. Телефонные звонки в соседнем особняке были такими громкими, что Вероника слышала их через форточку. Наконец она увидела, как из кабинки, установленной в глубине сада, выскочил, кутаясь в полотенце, Габриэль. Быстро подбежав к дому, он скрылся за дверью. Секундой позже Вероника услышала в трубке голос соседа.

– Алло, Габриэль?

– Да, – отозвался Альварадо.

– Знаешь, – растерянно пролепетала Вероника, – я тут сижу одна…

– Ты сидишь одна? А прочему у тебя нет света? – перебил ее Габриэль, выглядывая в окно.

Вероника поспешно отошла в глубь комнаты. «Как будто он может меня заметить в темноте», – с досадой подумала она. Заметила недовольным тоном:

– Не все ли тебе равно, Габриэль, есть у меня свет или нет! Я сижу в темноте.

– Ну, хорошо. Так что ты хотела мне сказать? – мягко спросил он.

– Понимаешь, Габриэль… – снова начала Вероника.

Вся ее решимость вдруг пропала. Но ей казалось, что повесить трубку без объяснений еще более неудобно, чем пригласить мужчину к себе.

– Я сидела одна, Габриэль… скучала… размышляла о разном… и вдруг подумала, что еще не показывала тебе мою обстановку… – Вероника говорила первое, что приходило ей в голову.

Она скороговоркой закончила фразу, и тут только до нее дошло, что сказанное ею прозвучало не иначе, как приглашение. Желая исправить положение, Вероника стала объяснять:

– Ты, наверное, не знаешь, Габриэль, что в молодости я работала дизайнером. Когда-то, очень давно мы с мужем купили этот дом… Дом был в ужасном состоянии. Мы сами сделали ремонт… Если бы ты знал, сколько сил мы потратили, чтобы благоустроить это жилище!.. А я занималась обстановкой… Теперь я вспомнила об этом и подумала, что должна похвалиться…

И снова Вероника почувствовала себя неловко, потому что собеседник не сразу отозвался на ее слова.

Некоторое время Габриэль молчал.

– Если я правильно понял, – сказал он наконец, – ты приглашаешь меня к себе…

В тоне, которым он произнес эту фразу, Вероника, как ни старалась, не смогла уловить ни малейшей иронии и, успокоившись на этот счет, она подтвердила: