– Ты говоришь, что не делаешь ничего дурного? Нет, делаешь!

Хосе тяжело вздохнул.

– Давай не будем начинать день со ссоры.

Валентина не выпускала его рукав:

– Пожалуйста, не уходи от разговора!

– От какого разговора?

Она посмотрела на мужа долгим взглядом:

– Знаешь что наталкивает меня на мысль, что ты мне изменяешь?

– Нет, – Хосе покачал головой.

– У тебя жутко невинный вид… Ты меня просто не любишь!

Хосе устало пожал плечами.

– Поверь мне на слово, Валентина… У тебя просто нет другого выбора.

Он попытался уйти, но жена крепко держала его.

– Хосе! Что с тобой, Хосе? – Валентина перешла чуть ли не на крик.

Прибежали сыновья, остановились на пороге гостиной и с изумлением стали наблюдать сцену, происходящую между родителями.

– Брысь! – последовал резкий окрик отца, но Альберто и Энрико не обратили на него никакого внимания.

Хосе буквально тащил вцепившуюся в его пиджак Валентину по гостиной. Кончилось тем, что они вместе с женой повалились на диван. Хосе выставил руки ладонями вперед, защищая лицо.

– Ну ладно, ладно, успокойся! – воскликнул он. – Валентина, ты же изобьешь меня… Только помни, что я не могу появиться в университете в синяках!

У Валентины выступили слезы. Последние слова мужа отрезвили ее. Она вздрогнула и пришла в себя, с трудом уняв дрожь в руках, пробормотала:

– Извини…

Они все еще лежали на диване. Валентине стало стыдно оттого, что их ссору наблюдают сыновья. Валентина отодвинулась от мужа и села на край дивана.

Несколько минут молчали. Хосе пригладил волосы.

– Извини, – снова пробормотала жена.

Она почувствовала отчаяние. Конечно же, у нее в запасе не было ни одной улики, только предчувствие. Но не обманывает ли оно ее? Валентина нервно усмехнулась и стала говорить, не глядя на мужа:

– Послушай, Хосе, если тебя раздражает, что я беременна, то ты должен признаться мне в этом сейчас…

– Вот-вот, еще и беременность… – поддакнул муж. – Я давно замечаю, как ты забеременеешь, так первые два-три месяца просто с ума сходишь!

Валентина продолжала:

– Если все-таки ты сделал что-то не то… Что-то такое, в чем стыдно признаться… Изменил мне, в конце концов, назовем вещи своими именами!.. Ты должен исправить это сейчас же, немедленно! Ты должен вернуть порядочное имя!..

Валентина в упор смотрела на мужа.

– Ты знаешь, ведь ты можешь оправдать себя в моих глазах… Ты можешь стать таким, каким был раньше… И я прощу тебя, я забуду все, что было, если ты скажешь обо всем честно, если ты признаешься…

Валентина замолчала, переводя дух. Она ожидала, что Хосе поспешит объяснить ей, что все образуется, но муж молчал.

– Что ты делал прошлой ночью, где ты был? Если ты не скажешь этого честно, все, – ты пропащий человек, – заключила Валентина.

«Как она красива, даже сейчас, в гневе…» – неожиданно подумал Хосе.

– Ты потерянный человек, ты пустая оболочка, ну скажи, скажи, пожалуйста, прошу тебя, ну почему ты молчишь? – Валентина коснулась пальцами его застывших губ. – Господи, как мне заставить тебя заговорить?!

Хосе молчал. Неожиданно он вздохнул и открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент зазвонил телефон.

«Проклятие, – мысленно выругалась Валентина, – неужели это опять моя мама?»

Хосе обрадовался телефонному звонку в первый раз в жизни. Он протянул руку и, хотя Валентина пыталась помешать мужу, взял трубку.

– Алло! – довольным голосом произнес он. – А, это вы, сеньора Монтейро?

Валентина горько усмехнулась: «А я было подумала, что это кто-то, но не мать…»

– Ну и что? Как вы там живете? – продолжал спрашивать Хосе.

Валентина скорчила презрительную мину и встала. Увидев, что мальчики по-прежнему стоят растерянные происходящим, она обняла их и прошептала:

– Ну ладно, мальчики, идите, гуляйте.

Избавившись таким образом от сыновей, Валентина не вернулась к дивану, на котором сидел муж, а опустилась в кресло напротив. Взгляд ее упал на округлившийся живот. «Какое счастье быть матерью, – пришла в голову фраза из какой-то книги. – А быть многодетной матерью – особенное счастье…»

– Вы не представляете, сеньора Монтейро, – ворковал тем временем Хосе, – как мне приятно слышать ваш голос!

Валентина пыталась встретиться взглядом с мужем, но он упорно смотрел в окно.

* * * – Ну что ты мне все время о деньгах да о деньгах! Ну, где я могу их взять? Зарплата преподавателя все-таки отличается от зарплаты директора банка!.. – Голос Хосе разносился по дому, вылетал в открытые форточки, достигал соседних участков и, естественно, ушей прохожих на улице.

Денежный перевод матери не решил проблем, а лишь отодвинул их на некоторое время. Второй раз обратиться к матери с просьбой о деньгах у Валентины просто не хватало духу.

Альберто и Энрико сидели на скамейке во дворе. Мальчики щурились от яркого солнца и слушали ругань родителей. Голос Хосе замолкал, и его сменял голос Валентины:

– Ты говоришь, что у тебя нет денег, ты говоришь, что ты простой преподаватель университета?! Да меня это все мало волнует!.. Ведь вместе с тем ты глава нашей семьи, ты просто обязан заботиться о деньгах! Чем я буду расплачиваться в магазинах? Чем я буду платить за этот хваленый дом, который твой дурацкий университет выделил нам, заплатив лишь малую часть его стоимости?

И снова звучал возмущенный голос Хосе:

– Ты хочешь сказать, что университет подложил нам свинью? Что он купил в рассрочку дом, тем самым навязав нам эту покупку?

Валентина за словом в карман не лезла:

– Да, мой милый, именно это я и хочу сказать! У нас трое детей! О чем ты только думаешь?..

Хосе отвечал:

– Что ты ко мне пристала?! Я и так все деньги отдаю тебе, до последнего гроша! Я больше не могу их достать ниоткуда, сколько есть, столько и приношу!

Терпение Альберто лопнуло. Мальчик поднялся со скамейки и пошел напрямик через двор, по газонам, по клумбам… Энрико крикнул ему вслед:

– Постой! – И засеменил за братом.

Альберто не поднимал глаз от земли. Мальчик ловил себя на мысли, что больше всего в жизни ему в этот момент хочется заткнуть уши. Вслед детям несся истеричный голос матери:

– У нас трое детей!! Я ночи не сплю, ничего не могу делать из-за этого! Если бы у нас не было детей, я бы пошла на работу… Настрогал детей – будь добр заботиться о том, чтобы я могла их прокормить!

Альберто не оборачивался. Энрико запыхался и крикнул из последних сил в спину брату:

– Альберто, не убегай! Давай здесь посидим!

Старший брат остановился, обернулся и увидел, что младший показывает на скамейку в саду.

– Сиди, если хочешь… У меня же нет никакого желания!

Альберто, как взрослый, пожал плечами и пошел дальше. Энрико побежал его догонять. Они вышли на улицу и стали удаляться от дома. «Господи, какие здесь аккуратные, какие чистые дома! И везде тихо и спокойно. И только наш дом сотрясается каждый день от ругани…» – думал Альберто.

Через квартал от их дома была церковь. Мальчики опустились на траву прямо перед ней. Старший брат молча глядел вдаль, младший жевал травинку.

Вскоре послышались торопливые шаги – к братьям подошла мать.

– Господи, да что же это такое! – воскликнула Валентина. – Я же попросила вас подождать на улице!

На эти слова матери Альберто грустно подумал: «Раньше она просила меня выйти и погулять, когда ей нужно было целоваться с отцом, а теперь она выставляет нас за дверь, когда им нужно поругаться… Я тогда обижался, но теперь получается, что это были мелочи по сравнению с тем, что происходит сейчас…»

Энрико с радостью бросился к матери:

– Мама, мама!

«Безмозглая малявка», – подумал с раздражением Альберто о брате.

– Ты-то чего здесь сидишь? – обратилась к старшему сыну Валентина. – Встань сейчас же, здесь холодно, ты можешь простудиться!..

– Я не хотел, чтобы люди думали, что мы живем в этом доме, – неожиданно проговорил Альберто.