Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Однако и среди тех, и среди других имелись люди, занимавшие зеленую или синюю позицию не из шкурных интересов, а принципиально.

Из чего исходили зеленые, в том числе Ольмек, сопротивляясь возвращению? Ольмек уже говорил об этом в споре с Мьянти, но нелишне повторить: зеленые опасались, что вернувшиеся не удержатся и всем расскажут о райской стране. И тут же со всех сторон света люди в великом множестве поплывут и полетят туда, чтобы оказаться в блаженной Бермудии, где ничего не надо делать, а только желать – и желаемое тут же тебе явится. Мечта! Но мечта опасная: тут будут наслаждаться жизнью на всем готовом, а брошенная остальная земля придет в запустение. Никто не будет производить вещи, а в результате они рано или поздно перестанут появляться здесь. Неважно, заимствуются они или копируются – заимствовать будет нечего и копировать не с чего. Успокоительные слова Мьянти, что люди не так легко снимаются с насиженных мест и повальное паломничество в Бермудию вовсе не обязательно, Ольмека не убедили: он считал, что когда появляется возможность плохое сменить на хорошее, а хорошее на лучшее, люди всегда эту возможность используют – учитывая их склонность считать, что самое лучшее не там, где они живут, а где-то в другом месте.

Короче, каких бы теорий ни придерживались зеленые, стало не до них: надо сопротивляться.

Зеленые в ЦРУ потребовали созвать общее собрание. На нем Ольмек и его сотрудники предъявили Мьянти и его сотрудникам обвинение в развязывании войны.

Последние ответили, что они войну не развязывали, она развязалась сама собой.

Ольмек напомнил, что инициаторы боевых действий – синие.

Мьянти ответил, что Мануэль из новеньких, и если уж новенький так быстро стал синим и даже возглавил отряды, значит, синяя идея правильнее. И не лучше ли зеленым вместо бесполезных дебатов просто примкнуть к синим и закончить все полюбовно?

– Полюбовно прекратить историю Бермудии? Это вы имеете в виду? – спросил Ольмек.

– Она должна закончиться, люди должны вернуться! – ответил Мьянти.

– Но тысячи, сотни тысяч других устремятся сюда!

– Не обязательно. Мы расскажем людям, какие здесь возникают проблемы, и они крепко подумают, прежде чем захотят сюда.

– Люди сначала хотят, а потом думают! – возразил Ольмек.

Спорили три часа и в результате договорились сохранять мир хотя бы на территории ЦРУ и Белого города. Проголосовали единогласно, только где-то в углу смущенно клацнул затвор автомата. Все замерли. Подозреваемый встал и развел руки: дескать, хоть обыщите, ничего нет.

Само собой, долго ли умеючи воображелать автомат и тут же заставить его исчезнуть?

Атмосфера в ЦРУ стала нехорошей, тревожной, подозрительной.

Вдобавок ко всем неприятностям предвыборная кампания оказалась под угрозой срыва: Настя заняла категорическую позицию и была против того, чтобы ее сыновья стали соперниками на политической основе. Через Пятницу она потребовала аудиенции у короля или хотя бы Председателей.

Ольмек и Мьянти приняли ее.

– Я не все знаю о ваших порядках, – волнуясь, начала Настя, – но объясните, господа Председатели, с какой стати детей выдвигают кандидатами на такой высокий пост?

– У них замечательные способности, – объяснил Ольмек.

– Но они все-таки дети! Какие бы ни были способности, они не могут выполнять взрослую работу!

– Эта работа – представительская. Все решают Председатели и ЦРУ.

– Тогда тем более! Пусть кто-нибудь еще представительствует! А главное – они же братья! Зачем братьям становиться соперниками?

– Почему бы и нет? В спорте это часто бывает. Братья Шумахеры. Братья Кличко. Братья Знаменские. Поймите, в Бермудии сложилась очень непростая обстановка. Необходимо примирение. И то, что кандидаты не враги, а именно братья, это очень хорошо! Нам нужны миролюбивые выборы.

– Знаю я это миролюбие! Политика и миролюбие! Рассказывайте сказки! В общем, я против!

– В таком случае мы вас устраним! – не выдержал Ольмек, слишком взвинченный событиями последнего времени.

– Коллега хочет сказать, что нам придется каким-то образом нейтрализовать вас, – пояснил Мьянти.

– Да любым образом! – бушевал Ольмек. – Вы даже не представляете, какие у нас возможности! Бермудия – бездонное пространство! И у нас хватит силы держать вас в одном месте, а ваших детей – в другом! И вы их никогда не увидите! Поняли меня? Никогда!

Настя возмутилась:

– Что?! Вы мне угрожаете? Мои дети всегда будут со мной!

И тут же Вик и Ник оказались в зале.

Обоим было некогда – Ник, как всегда, играл, а Вик, как всегда, мысленно искал выход из Бермудии, оба в этот момент, увы, не думали о маме, но желание Насти увидеть их оказалось настолько сильным, что зашкалило за все возможные уровни воображелания, и Ольмек с Мьянти не сумели противодействовать.

– Так! – сказала Настя. – Вик, Ник! Прекращайте эту ерунду! Кандидатами вы не будете! И ни на шаг от меня, ясно? Только попробуйте исчезнуть: запру дома – и никаких игр, никакого компьютера, никакого телевизора – вообще ничего!

Братья очень удивились: они никогда не видели такой свою маму.

Им хотелось улизнуть, но они не сумели. Не получилось!

– Невероятный, неизвестный мне уровень воображелания! – изумленно прошептал Мьянти.

– Материнская любовь, – с отвращением объяснил Ольмек. – Ничего, уважаемый враг, Бермудия нам поможет.

И зазвучала музыка.

Это была фонограмма одной из лучших песен Насти.

Но пел эту песню другой голос.

Пел очень плохо, просто отвратительно.

– Сбиваете меня с толку? – спросила Настя. – Выключите немедленно!

Ольмек и Мьянти развели руками, но желание Насти частично исполнилось – исчез голос.

И Настя запела сама.

Растерянно оглядываясь, держа детей за руки, чтобы не пропали, она пела, все больше увлекаясь. Исчез кабинет вместе с Председателями, появился большой зал с публикой, которая слушала Настю и плакала благодарными слезами. Поэтому Настя запела вторую песню – ей и самой хотелось этого, и она не могла обмануть ожидания людей.

– Неужели тяга к искусству сильней материнской любви? – спросил Мьянти Ольмека (они сидели в зале).

– Не всегда. Просто когда дети рядом, хочется еще чего-то.

А дети были уже не рядом – Вик и Ник исчезли.

Настя этого не заметила, она продолжала петь.

Ольмек и Мьянти поняли, что им вплоть до выборов придется поддерживать в Насте то, с чем она сюда попала: желание петь и быть знаменитой.

Они дали задание Пятнице: пусть тот убедит Настю, что она обязалась дать ряд концертов. Звезды при всей их безалаберности народ удивительно обязательный, когда дело касается их творчества, концертов и выступлений.

Пятница обещал сделать все возможное.

– Но у нас с Олегами опять проблемы, – сказал он, сокрушенно вздыхая и при этом улыбаясь так, будто эти проблемы доставляли ему большое удовольствие.

– В чем дело?

– Они опять воюют!

47. Сговор Председателей с Олегами

Олег после матча опять раздесятерился. Началось с пустяка: разгоряченный схваткой, он захотел выпить пива. Выпил бутылку, взял еще одну. Но тут же начал урезонивать себя:

– Хватит, не время!

– Будешь ты мне указывать! – тут же возмутился находящийся в нем Олег-Выпивоха. И вышел из него, и направился в бар.

К нему тут же присоединились Гуляка и Бездельник. В баре их уже ждали сразу три Ольги.

Грубиян этого стерпеть не мог и тоже выделился. За компанию пошел с ним и Олег-Финансист-Нехороший.

– Но мы-то уж не будем делиться! – сказал один из внутренних голосов Олега, а именно Олег-Финансист-Хороший.

Но было уже поздно: Олег-Ребенок, незаметно отсоединившийся, прильнул к игральному автомату (они тут были на каждом углу).

– Кстати, надо бы узнать, как там Вик и Ник, – сказал Олег-Отец, удаляясь.

После этого Олегам – Мужу, Спортсмену и Финансисту – было уже как-то обидно находиться в одном теле, тогда как остальные гуляют сами по себе.

57
{"b":"105494","o":1}