Возникает вопрос: неужели взрослые не могли прекратить это в приказном порядке? Уничтожить компьютеры силой воображелания, насильно уложить спать и т. п.?

Это было слишком опасно. В мальчике, который играет, сила увлечения растет по мере углубленности в игру, она увеличивает силу воображелания. А все, что может помешать игре, вызывает приступ агрессии, который может привести к непредсказуемым последствиям. Все бермудяне помнят, как Задира Майк, мальчик и без того неуравновешенный, просто стер с лица земли координатора ЦРУ, который был обеспокоен тем, что Майк, вторую неделю проходя какой-то суперсложный уровень, отказался пить и есть – отвлекало. «Стер с лица земли» – это выражение, все было проще: координатор осторожно подошел и нежно прошептал: «Майк, старина…», – а Майк только глянул на него и рявкнул: «Исчезни!»

И координатор исчез, хотя у него был восьмой уровень воображелания и соответственно сопротивляемости, а у Майка всего лишь пятый.

Координатора нашли через месяц в каком-то бункере, где он сидел с запасом продуктов, словно прячась от ядерной войны. С трудом его уговорили выйти на поверхность. Но с тех пор он никуда не выходит без помощника, которого выделило ему ЦРУ, тот предварительно осматривает окрестности в радиусе мили, возвращается и докладывает: «Майка нет!» Тогда бедняга соглашается прогуляться, но, сделав десяток шагов, останавливается как вкопанный и опять просит помощника убедиться, что Майка на горизонте не видно.

Забегая чуть вперед, скажу, что на этот раз эпидемия длилась не очень долго – двое суток. К исходу этого срока все уже изнемогли, особенно неопытный Ник. Это у себя он был король игры и хвастался тем, что может просидеть двадцать часов, не отрываясь. Тут некоторым и по двести часов приходилось играть. Ник в какой-то момент вдруг понял, что ему надоело, но он не может перестать.

– Не хочу! Сейчас брошу! – грозил Ник игре. И – не бросал.

Потом все-таки попробовал – усилием воли оторвался, отпрыгнул от компьютера и даже пошел прочь, но тут же стремглав помчался обратно и заиграл с удвоенной энергией. Однако приступы усталости одолевали его все чаще. А потом он четко понял, что игра ему отвратительна. Но ведь пройдено только пятнадцать уровней! Он умрет, но пройдет остальные! И тут Ник понял, что умереть, пожалуй, легче, чем пройти – по крайней мере, за один присест. И он закричал: «Не хочу! Надоело!»

Его крик подхватили и другие.

Опытные координаторы поняли, что произошло, и стали потихоньку-помаленьку отклеивать игроков от столов, с которыми они, казалось, срослись. Крича, что не хотят, не могут, что надоело, они тем не менее продолжали цепляться руками и ногами.

Наконец всех оторвали, уложили на носилки, оттащили в спальни и уложили на кровати.

Игроки впали в мертвецкий сон.

Размышления – самый интересный вид деятельности человека, который он, однако, мало ценит. Может, потому, что слишком доступный? Золота мало, поэтому оно ценится, оно недоступно. А воды много (пока), поэтому она гораздо дешевле золота. Но разве же можно сравнить настоящую ценность воды и золота? Без золота легко проживет любой, а без воды не проживет никто.

Вик был с утра до вечера занят размышлениями. Не потому, что он такой умный, хотя умный, конечно, этого у него не отнять. Просто он обречен был искать выход, а так как найти его физически не представлялось возможным, приходилось работать головой.

Целыми часами Вик неподвижно сидел и пытался понять, как и что устроено в Бермудии.

Все тут построено на желаниях, думал он.

Но не все исполняются.

Это понятно: например, если я хочу вообразить настоящую космическую ракету, то ничего не выйдет. Я не знаю, как она устроена. Я не знаю точно, как она выглядит. А главное – она мне не нужна. А раз не нужна, то и желание мое – слабенькое.

Тут Вик увидел вдалеке что-то высокое и заостренное.

Неужели ракета?

Он пошел туда.

Под ногами был гладкий асфальт. По такому хорошо бы на роликах.

И на ногах Вика появились ролики. Он покатил на них и добрался до ракеты через пять минут.

Она была очень высокой. К ней вели платформы, лестницы, трубы, провода, кабели…

Ничего не понимаю, подумал Вик.

И нарочно отошел от ракеты, не стал ею интересоваться.

Зачем же появляется тут то, что не нужно? – задал себе вопрос Вик.

И не нашел ответа.

Хорошо, подумал он, хочу мороженого.

И мороженое появилось. Но, пока оно появлялось, Вик успел подумать, что Бермудия может свредничать и вместо мороженого наложить ему в стаканчик какой-нибудь белой ерунды вроде крошек из пенопласта.

Так и вышло: появился стаканчик, наполненный крошками из пенопласта.

Хорошо, подумал Вик, хочу еще такой же стаканчик с такой же ерундой.

Но вместо этого появился стаканчик с мороженым.

Ладно, подумал Вик, пусть это исчезнет, а появится…

Появилась жердочка с цветистым и ярким попугаем.

– Попугай… – растерянно сказал Вик.

– Именно, – подтвердил попугай специфическим попугайским голосом, то есть скрипучим и противным.

– Говорящий?

– Еще как!

– А почему ты появился? Я думал про мороженое, а сначала про ракету. Про тебя я совсем не думал. Я не люблю попугаев.

– Значит, ты думал о том, что не любишь попугаев. Вот я и появился.

– Да не думал я об этом, с какой стати мне об этом думать? Я в жизни вообще никогда не думал о попугаях!

– Да? А откуда ты знаешь, что я попугай?

– Видел. По телевизору, на фотографиях, в зоопарке.

– Ну вот! А чего же ты тогда врешь, что никогда не думал про попугаев?

– Не вру! Не думал! Ну, видел, и что?

– Постой. Ты смотрел на попугая в зоопарке и что думал? Зебра? Медведь? Курица? – попугай захихикал – сравнение себя с курицей показалось ему забавным.

– Допустим, да, я подумал: вот попугай. И все.

– Как это все? Ты подумал – и это осталось в тебе навсегда! Мысль о попугае теперь может выскочить в твоей голове в любой момент!

– Зачем? Зачем мне ни с того ни с сего думать о попугае?

– А чем я тебе, собственно, не нравлюсь? – нахохлилась философствующая птица.

Вик смутился. Он не любил обижать ни людей, ни животных.

– Да нет, ты мне нравишься. Но я о тебе не думаю.

– Вот люди! – саркастически сказал попугай. – Нравится – но не думаю! Не нравится – но думаю! Разобраться вы в себе не можете, вот что. Я вот хочу – клюю корм, не хочу – не клюю! – и в подтверждение своей мысли попугай клюнул зернышко и проглотил его, потому что хотел это сделать.

– Но ты меня тоже пойми! – сказал Вик. – В мире много всего. Очень много. Почему я вдруг подумал именно о тебе? Кошек я видел гораздо больше, чем попугаев, почему появилась не кошка, а ты?

– Какой ты подлый! – просипел попугай. – Решил отделаться от меня таким способом?

И Вик увидел, как к клетке подкрадывается огромный черный кот. А клетка при этом – исчезла. Попугай пытался взлететь, но он оказался привязан за лапу веревочкой. Он беспомощно трепыхался, а кот приближался, глаза его были неподвижны и ужасны, как у крокодила или змеи.

– Отпусти меня! – молил попугай. – Он же меня сожрет!

Вик бросился, чтобы отвязать веревку, но кот оказался проворней. Одним прыжком он достиг попугая, схватил его и уже готов был откусить ему голову. Но тут Вик отцепил попугая, дернул и закричал:

– Отдай!

Кот мяукнул басом и цапнул Вика когтями. Но попугай был освобожден. Он суматошно захлопал крыльями, взлетел и с высоты капнул Вику на голову.

Вик вытер голову ладонью, посмотрел на ладонь и возмутился:

– Я тебя освободил, а ты?! – закричал он вверх.

– Скажи спасибо, что у меня ракет под крыльями нет! – закричал попугай и взмыл на недосягаемую высоту.

– Этот гадит, этот царапается… – хмуро сказал Вик.

– А не надо было мешать, – сказал кот, облизывая лапу, будто его царапнули, а не он. – Ты же хотел, чтобы я его разорвал и слопал.