Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Юноша осмотрел ее ногу и сказал:

– В самом деле… Болит?

– При чем тут болит – не болит? Такая кожа испорчена! Ты понимаешь?

– Да, – задумчиво сказал юноша. – Ваша кожа будет приятна вам самой!

– Замолчи, урод! Сделай что-нибудь!

– Бальзам «Бюран» от всяких ран! – сказал юноша.

– Так достань мне его!

– Я не знаю, как он выглядит!

Вик приблизился, увидел царапинку – совсем небольшую, даже кровь не выступила.

– Вот тоже, – сказал он. – Зеленкой смазать, да и все.

Говоря это, он вспомнил, как выглядит зеленка, как пахнет и как жжется. И тут же в его руке оказались пузырек и ватка.

– Спасены!

Юноша схватил пузырек, отвинтил крышечку, смочил ватку и, не успела девушка отреагировать, провел по царапине.

Девушка застыла. Потом медленно опустила глаза.

И так закричала, что ее вопли до этого показались мышиным писком по сравнению с сиреной пожарной машины.

– Зеленая! У меня вся нога зеленая! Я умру! В больницу меня!

Прямо уж вся нога, подумал Вик. Небольшое пятнышко. Нет, они точно психи.

Юноша меж тем подхватил девушку на руки, крикнул:

– Доставка в любую точку земного шара в течение суток!

И умчался.

Если тут все такие, то не соскучишься. То есть наоборот, слишком скучно, подумал Вик. Вот Ник бы что-нибудь такое им придумал…

Мысль о брате испортила ему настроение. Она была, как зубная быль. Можешь забыть о ней на время, но от этого она не исчезает.

Как бы узнать – где он? И… И – есть ли он вообще?

– Скажите, где тут что-нибудь вроде справочного бюро? – обратился он к одному из прохожих.

Тот не обратил на него внимания.

Ник пошел по улице, надеясь найти что-то вроде милиции. Или полиции.

И увидел: милиционер в российской форме дружески беседовал с американским полисменом, рядом с ними стоял и полицейский-японец, улыбаясь и похлопывая дубинкой по руке.

Ник подошел к ним.

– Скажите, пожалуйста…

– И тут она ему говорит: а кто это у тебя в шкафу? – продолжил российский милиционер, не слыша Вика. Тот расстроенно отошел. Видимо, милиция и полиция во всем мире только и делает, что травит байки и анекдоты про мужчин и женщин. Вик вообще удивлялся: он уже достаточно взрослый, чтобы понять: отношения мужчины и женщины – дело серьезное! Но ни о чем почему-то люди не рассказывают столько глупостей, которые они считают смешными…

В очередной раз Вик вспомнил Ричарда Ричарда. И вдруг ему показалось, что его шлем мелькнул на той стороны улицы. Он ринулся туда, забыв про правила перехода. Вернее, он думал, что все машины были ненастоящие, но оказалось, что это не так. Завизжали тормоза, кто-то крикнул:

– Авария!

Вик упал и ждал, что сейчас на него наедут колеса.

12. Про зеленых и синих. История Бермудии

А теперь, после этой путаницы, от которой вы, наверно, уже устали, мы попадаем в очень простое, приятно простое место.

Белые дома в два ряда, похожие друг на друга, как близнецы, – слева с первого по двенадцатый и справа с первого по двенадцатый, только слева цифры написаны синей краской, а с правой – зеленой.

Около домов одинаковые газоны с одинаковыми неяркими цветами. Между домами – ровная дорога.

В конце улицы – здание побольше, но тоже белое и без украшений. Два флага перед входом – один сине-зеленый, другой зелено-синий. То есть у одного синяя полоса вверху, а у другого внизу, вот и вся разница.

В центральной большой комнате большого здания сидят два человека, один в зеленом мундире, другой – в синем. Это – Председатели Бермудии. Есть и верховный властитель страны – король, которого зовут Печальный Принц, но кто он такой, почему Принц и отчего печален, узнаем чуть позже.

Бессменные председатели – самые давние жители Бермудии: зеленый здесь уже около трех с половиной тысяч лет. Он был представителем древнего народа ольмеков, поэтому предпочитает, чтобы и звали его – Ольмек, синий председатель живет здесь немного меньше – около двух тысяч лет, он из Африки, звали его Мьянти.

Лодчонку Ольмека занесло в эти места ураганом, он был близок к гибели, ему было страшно, и Ольмек взмолился своим богам, чтобы они забрали его куда угодно, лишь бы не оставаться в этих бушующих волнах. И оказался на голом острове среди тихого моря, где чуть было не проклял судьбу: зачем боги оставили его в живых, если тут нет ни еды, ни воды? Он лежал, умирающий от жары, жажды и голода, и вдруг увидел перед самым своим носом большую рыбину и кокос. Ольмек с досадой двинул слабой рукой, чтобы прогнать дразнящие видения. И наткнулся на рыбину. Вскочил, не веря своим глазам, ощупал рыбину и кокос. И набросился на них. Через пару минут остались лишь кости и скорлупа. Очень быстро Ольмек догадался, что стоит только вообразить еду – и она появится. Таким же образом появилась у него и хижина. Заскучав в одиночестве, он пытался вообразить и людей, но они упорно не желали получаться. Зато вышел попугай – одноглазый, бесхвостый и однолапый, который его и утешил. Ольмек был человек неунывающий, бодрый, поэтому безмятежно коротал здесь время совершенно один на протяжении трех или четырех сотен лет. Заметив, что не стареет, решил, что попал в рай. Правда, несколько раз болел и научился заботиться о своем здоровье.

Однажды в этом дивном месте очутились трое рыбаков из неизвестного Ольмеку племени. Ольмек обрадовался им – все-таки в компании веселее. Пытался научить их воображать рыбу, кокосы, бананы, но они только таращили глаза, у них ничего не получалось. Однако тем, что на их глазах творил Ольмек, охотно пользовались, кланяясь ему и ползая перед ним на коленях. Как-то раз они попросили знаками сделать побольше всяких запасов. Добрый Ольмек постарался. А ночью они попытались его убить. Ольмек, чутко спавший, услышал крадущиеся шаги, вскочил и ринулся на врагов. Он был храбр, быстр и не утратил силы за века, проведенные на острове, потому что не довольствовался легкими плодами фантазии, научился воображать лагуну с рыбой, высокие пальмы с кокосами, чтобы добывать пропитание по-настоящему, трудясь, как положено мужчине. К тому же Ольмек знал: то, что достается трудом, выше ценится. (Это доказывает его необыкновенную мудрость.) Поэтому Ольмек быстро победил нападавших и, вообразив огонь, изжарил их и съел. Он до сих пор стыдится этого поступка, но такова правда – он был сыном своего времени и народа, а тогда каннибализм считался обычным делом. Как назло, еще несколько людей, группами и поодиночке попадавших в Бермудию, оказывались неразумны и начисто лишены фантазии, все они сначала восхищались Ольмеком, потом просили его нафантазировать как можно больше припасов, а потом нападали, чтобы убить благодетеля. Ольмеку, естественно, приходилось защищаться. Так он съел на протяжении тысячи с чем-то лет два или три десятка гостей.

Но стали наконец попадать сюда и люди с воображением, они понимали, как и что тут устроено, быстро учились представлять еду, питье, в том числе и хмельное, и впадали в вечное блаженство: ели, пили, курили душистую дурманящую траву… И в результате многие из них, заболев от обжорства, пьянства и употребления дурмана, умерли.

Оставались самые разумные, лучшие, которые поняли, что нужно смирять свои желания.

Время шло. Цивилизация Бермудии, состоявшая уже из нескольких сотен человек, процветала. Каждый новенький, попавший из меняющегося мира, знавший то, чего не знали туземцы, охотно делился своими знаниями.

С группой соплеменников попал сюда и Мьянти, охотник, рыболов, мореплаватель. Каким-то чудом их большую папирусную лодку пригнало сюда от берегов Африки. Проведя долгое время в открытом море, они все разом пожелали себе исчезновения – и тут же очнулись в Бермудии. Двое были в очень тяжелом состоянии, при смерти. Но не умерли, а прожили в таком печальном виде около ста лет. Соплеменники не съели их (хотя они, как ольмеки, не чурались каннибализма), так как по их обычаям съесть можно было только здорового человека. Но и вылечить не могли. И убить не могли, хотя бедные больные умоляли об этом. Наконец один не выдержал и, вообразив из последних сил высокую скалу, упал с нее и разбился. Второй тут же последовал его примеру.

15
{"b":"105494","o":1}