Начиная с 1230 г. зависимые люди (они в это время составляли большинство) насильно включены в систему военных обязательств. В этот год проводится разделение низших сословий на две группы: владельцы движимого имущества стоимостью в 40 шиллингов должны были иметь железный шишак и камзол; владельцы движимого имущества стоимостью в 20 шиллингов обязаны были приобрести секиру и копье.

Новый этап начался в 1242 г., когда в коротком королевском указе тех, кто должен был нести охранную службу, объявили «присягнувшими оружию» (jurati ad arma). Среди них в первый раз появились лучники из землевладельцев с доходом в 40 шиллингов.

В 1264 г. набор проводится открыто: каждая деревня (vill, villata) должна была выбрать 4, 6 или 8 пехотинцев, прослывших особенно храбрыми, вооруженных копьями, стрелами, луками, арбалетами и мечами; эти люди, поделенные на десятки и сотни, передавались под командование знаменосцев (standardarii) и конных констеблей.

Эдуард I еще более усовершенствовал систему набора, учредив военные комиссии, которые контролировали и иногда сами руководили отбором лучших бойцов. Вследствие полного упадка обязательной вассальной службы, король вознамерился потребовать конной службы от всех своих подданных, получавших доход в размере от 20 до 40 фунтов стерлингов; но, кроме того, он воззвал к преданности и верности магнатов для того, чтобы они прибыли по его зову с наибольшим количеством воинов; эта попытка расширить базу набора совпадала с аналогичными мерами его современника Филиппа Красивого.

Однако если в течение XIII в. на всем Западе воинские повинности, связанные с вассально-сеньориальными отношениями, постепенно смягчались и вскоре стали играть второстепенную роль, то из этого не следует делать вывод, что власти перестали требовать помощи от феодального рыцарства – эту поддержку они все чаще получали за денежное вознаграждение (значение которого будет рассмотрено ниже). Остальная часть населения, потомки «безоружных» XI в., не знала системы воинской повинности, которую государства Нового времени разработают в конце XVIII в., благодаря своим потрясающим возможностям в сфере принуждения и обеспечения кадрами, национализму и массовому повышению производительности труда. Однако на эту категорию населения зачастую возлагались довольно обременительные повинности по обороне, что, таким образом, заставляло и ее в полной мере участвовать в войнах своей эпохи. В основном это были горожане, но сельское население также не оставалось в стороне.

Деньги – почти обязательный посредник между властью и воинами. По свидетельству самих современников, их роль возрастает с середины XII в. В источниках постоянно упоминаются состоявшие на жалованье (solidarii), наемники (stipendiarii), призывы служить за деньги (summonitiones ad denarios), жалованье (vadia), дары (donativa). Около 1150 г. Петр Достопочтенный, аббат монастыря Клюни, обвинив своего предшественника Понса де Мельгей в растрате монастырской казны на жалованье солдатам, заявил: «Я понял, что все соседи, рыцари, шателены, графы и сам герцог Бургундский подстрекают меня взяться за оружие, словно привлеченные запахом денег»[176]. Ричард Фитц-Нигел в «Диалоге о необходимом почтении к палате Шахматной доски» (De necessariis observantiis Scaccarii dialogus), написанном между 1176 и 1178 г., отметил: «Деньги необходимы не только во время войны, но и во время мира... Во время войны их расходуют на укрепление замков, жалованье солдатам и по другим поводам, в зависимости от природы людей, получающих плату за защиту королевства»[177]. В начале XIII в. в «Книге об Абаке» (Liber Abaci) знаменитый пизанский математик Леонардо Фибоначчи дал несколько примеров подсчета платы наемникам. С 1140 г. на Запад из мусульманского мира проникает и начинает распространяться приписываемый Аристотелю труд «Секрет секретов» (Secretum secretorum), которому суждено было пользоваться огромной популярностью в правящих кругах: в нем находится рисунок в форме круга, который ясно показывает связь между королем, армией и деньгами. Согласно «Большим французским хроникам», Филипп Август хранил казну в разных местах и жил скромно, считая, что некогда короли Франции потеряли много земель, потому что ничего не могли дать своим рыцарям и сержантам в случае необходимости.

Очевидно, распространение денег напрямую было связано с тем, что назвали «коммерческой революцией»[178]. В военной области она проявилась в развитии денежной экономики (Geldwirtschaft) в ущерб натуральному хозяйству (Naturwirtschaft). Отныне на Западе стало гораздо больше драгоценных металлов, монетное обращение оживилось и захватило почти все слои общества. Однако не следует слишком преувеличивать их значение: даже в предшествующие столетия рыцари пользовались деньгами (а не обменом), чтобы купить боевого коня и вооружение; ведь не все вознаграждали кузнеца, отковавшего им оружие, взяв его на службу, дав ему землю или несколько мешков зерна; и в больших походах воины обеспечивали себя не только грабежом, реквизицией или потреблением продуктов из своих личных сельскохозяйственных запасов. Кроме того, вместе с ростом количества денег короли и князья смогли столь же быстро, если не быстрее, увеличить свои денежные средства тремя основными способами: благодаря постоянно растущим домениальным ресурсам; государственной налоговой системе, ставшей сильной и разнообразной; наконец, благодаря замене воинской службы денежными платежами.

В качестве примеров этой замены можно привести упомянутый выше щитовой налог или случай, когда в 1202-1203 гг. все города, обязанные службой в войске Филиппа Августа, прислали не сержантов, а деньги. В 1227 г. Фридрих II, готовясь к крестовому походу, приказал, чтобы в Сицилийском королевстве «каждый вассал дал за каждый фьеф восемь унций золота и чтобы от восьми фьефов выставили одного рыцаря»: иначе говоря, от каждых восьми фьефов император-король хотел получить одного рыцаря и 64 унции золота, что по ценам того времени составляло примерно годовое жалованье[179]. Начиная с 1255 г. некоторые коммуны Папского государства предпочитали платить, а не служить.

Таким образом, собранные и имеющиеся в распоряжении деньги, – если бы не боязнь допустить анахронизм, их можно было бы назвать общественными деньгами, в первую очередь использовались для оплаты различного рода воинских служб, одновременно позволяя консолидировать эти службы, а временные и пространственные ограничения их выполнения – устранить.

В XIII в. в Перудже, как и во Флоренции, коммунальному ополчению платили с первого дня похода: 5 сольди пехотинцу, 10 сольди всаднику с лошадью, 15 сольди всаднику с двумя лошадьми (в Перудже); 3 сольди арбалетчикам, 2 сольди 8 денаро лучникам, 2 сольди 6 денаро павезьерам, 2 сольди простым пехотинцам (во Флоренции). В Англии с 1193 г. 500 пеших сержантов из Виндзора получили жалованье за 40-дневную службу; со времен Генриха III установилось правило требовать службу от народного ополчения за пределами родного графства только за плату. Во Франции (даже если многие города по-прежнему должны были бесплатно служить королю) отряды, которые посылали города, оплачивались за их счет.

Тот же феномен проявился в службе ленников: многие из них получали жалованье не только за службу сверх срока, но с некоторых пор с самого начала службы. Например, в 1240 г. Фридрих II приказал судьям Сицилийского королевства выбрать в своих округах отважных рыцарей (milites strenui), которым надлежало прибыть в определенное место; один судья должен был выставить 15, другой – 60, третий – 40 рыцарей. Отобранным таким образом рыцарям было назначено жалованье до 10 унций золота за два месяца. В одном из списков времен Людовика Святого (несомненно, 1242 г.) после перечисления некоторых епископов, крупных сеньоров и рыцарей, вероятно, призванных для выполнения бесплатной военной службы, упоминаются «два призыва на службу за деньги в Альбижуа рыцарей с несколькими всадниками и коммун, чтобы те прислали некоторое количество пехотинцев»[180]. Развитие конной службы при Эдуарде I и Филиппе Красивом стало возможным только при условии выплаты жалованья. Несомненно, это была юридическая уступка со стороны монархов, что не преминул подчеркнуть Пьер Дюбуа в «Возвращении Святой земли» (De recuperatione Terre Sancte), написанном в 1305-1307 гг.: «Сеньор король Филипп Красивый должен также принуждать каждого из своих вассалов, герцогов, графов, баронов, шателенов, рыцарей и всех тех, кто обязан ему определенными службами, появляться и выполнять их без обмана или послабления; он не должен уступать или отказываться от своих требований, поскольку это в ущерб всем тем, кто должен быть созван только по арьербану. Однако рассказывают, что сеньор король, не приняв в расчет то, что было раньше, и, доверив свою персону и власть советникам, взял за привычку иногда призывать на войну за жалованье графов, баронов, рыцарей и оруженосцев, которые, будучи обязаны воинской службой, должны сражаться за свой счет и расплачиваться этим за свои фьефы»[181]. Вероятно, в действительности советники Филиппа Красивого отлично сознавали, что делают, когда отказывались от прав, которые теоретически у них были: они полагали невозможным в психологическом и материальном отношении держать вместе небольшой отряд вассалов, весьма неохотно выполнявших 40-дневную службу, и толпу рыцарей и оруженосцев, имевших одинаковый социальный статус и происходящих из одной местности, получавших ежедневное жалованье от казначеев и служащих короля.