Не одни византийцы считали арбалет дьявольским изобретением. Папство придерживалось той же точки зрения, и поэтому II Латеранский вселенский собор (1139 г.) пригрозил анафемой всем, кто будет использовать арбалет (а также лук) в войнах между христианами. Уже в 1097-1099 гг. Урбан II осудил действия арбалетчиков и лучников против христиан»[136]. Естественно, этот запрет соблюдался не всегда, в зависимости от обстоятельств, места и времени. Например, в 1138 г. Людовик VII содержал небольшой отряд лучников и арбалетчиков[137]. Неизвестно, распустил ли он их после постановления собора. Во всяком случае, долгое время арбалет использовался мало, по крайней мере во Франции, и Гийом Бретонский свидетельствует, что его практически не знали до тех пор, пока в 1185 г. Ричард Львиное Сердце вновь познакомил с ним французов[138].

С конца XII в. арбалет получил широкое распространение в сухопутных войсках и на флоте, как у всадников, так и у пехотинцев, чаще при осадах, чем в полевых сражениях, причем на юге Франции он встречается чаще, чем на севере. Вот некоторые примеры его повсеместного применения: в 1199 г. Ричард Львиное Сердце был смертельно ранен арбалетной стрелой при осаде замка Шалю в Лимузене. В начале XIII в. в описи запасов оружия, хранившегося в 32 крепостях домена Капетингов, перечисляются, помимо 265 960 арбалетных стрел, 278 арбалетов, рассортированных в зависимости от использованного материала (из рога или дерева) или способа натяжения тетивы (при помощи стремени, блока или двумя ногами). К 1250 г. было решено, что в гарнизон Сафета в Святой земле войдут, помимо прочих, 300 арбалетчиков. В договоре о восстановлении Ломбардской лиги зафиксировано обязательство собрать, кроме 3000 всадников и 10 000 пикинеров, 1500 пеших арбалетчиков. В письмах, предоставляющих вольности городу Сен-Флорантен в 1231 г., Тибо, граф Шампани приказал, чтобы «каждый из моей коммуны Сен-Флорантен, кто достигнет 21 года, имел в своем доме арбалет и 5 стрел»[139]. По соглашению между Гийомом Пьером де Ла Маром и Филиппом Красивым по поводу боевого оснащения галер в Провансе предусматривалось, что каждое судно будет укомплектовано 60 арбалетами и 6000 стрел. В 1314 г. в арсенале Венеции находился 1131 арбалет[140]. Даже военачальники не брезговали стрелять из них: во время осады Гайона предводитель наемников Кадок ранил арбалетной стрелой Ричарда Львиное Сердце; в 1218 г. при осаде Тулузы граф Комменжа тяжело ранил из арбалета Ги де Монфора[141].

При всей своей важности арбалетчики были не единственным родом пехотных войск. Были также лучники, известные в Италии и Англии, где их роль существенно возросла с середины XIII в., а с распространением большого лука (long bow) во времена уэльских войн это традиционное оружие получило настоящую вторую жизнь. К концу правления Эдуарда I английская пехота почти полностью состояла из лучников. Длительный временной промежуток между двумя выстрелами, затрачиваемый на перезарядку арбалета, привел к созданию нового отряда – павезьеров, которые при необходимости прикрывали арбалетчиков большими щитами, или павезами. Во время похода на Монтаперти в 1260 г. Флоренция наняла 300 павезьеров для защиты 1000 своих арбалетчиков. Кроме того, чтобы прокладывать дорогу армиям, насчитывавшим от 15 000 до 20 000 человек, возводить или разрушать укрепления, подрывать экономическую мощь противника, требовались довольно многочисленные подразделения техников, минеров, саперов, «опустошителей» (guastatores). Большинство пехотинцев были вооружены либо длинными копьями, чтобы остановить напор кавалерии, либо оружием ближнего боя: гви-зармами, боевыми косами и вилами, годендагами, мечами и т. д.

Среди пехотинцев многие были защищены по меньшей мере широко распространенными железным шишаком, или черепником, нашейником, щитом, а также малой кольчугой, вместо которой они часто надевали грубо выделанный и более дешевый поддоспешник. Неимущие пехотинцы сражались вообще без доспехов. «Плохо вооруженные и почти нагие» – так часто представляли городские ополчения[142]. Чтобы иметь возможность легко передвигаться, доспехами сознательно пренебрегали профессиональные пехотинцы, такие как английские и валлийские копейщики и лучники, и альмогавары в королевстве Арагон. Это слово произошло от арабского mugawir, обозначающего пешего гонца, который в латинских текстах называется «поджигателем» (incensor). Отряды альмогаваров родом с арагонских и каталонских гор, имели легкое снаряжение, сделанное из кожи, что напоминает об их пастушеских корнях: туника («gonella», «cassot», «camisa»), кожаные гетры, сандалии на кожаной подошве, кожаная шапка, иногда защищенная стальной сеткой, кожаный заплечный мешок для провизии. Каталонский хронист Бернат Деклот описывает их следующим образом: «Людей, которых называют альмогаварами, кормит только их оружие, и проживают они не в городах и деревнях, а в лесах и горах. Они ведут постоянную войну против сарацин: они проникают в сарацинскую землю на один или два дневных перехода, грабя, захватывая добычу, и приводят с собой много пленников и много другого добра. Они живут за счет этой добычи <...>. Это очень сильные, стремительные и подвижные люди, легкие на подъем и скорые на преследование»[143].

Однако рассказ о воинах этой эпохи будет неполным, если представить их только в двух классических типах – рыцаря и пехотинца коммуны. По крайней мере в некоторых регионах: на Иберийском полуострове, в Ирландии, Шотландии, Швейцарии – жили крестьяне или пастухи, которые в силу определенной обстановки и сложившейся исторической ситуации могли стать, несмотря на плохое вооружение, опасными противниками, которые успешно использовали знание территории, соседскую, клановую, племенную солидарность, общие образ жизни и язык против лучше экипированных «регулярных» армий.

Военно-религиозные ордены, состоявшие, в принципе, из добровольцев, вступавших в них на всю жизнь, и в большинстве своем возникшие в начале XII – начале XIII в., по способу вербовки, организации, использованию бойцов представляют собой совершенно особый тип воинских сил.

Первый орден был рожден крестовыми походами и проникнут их духом, это – орден тамплиеров, по образцу которого, правда, не без изменений, были впоследствии созданы другие ордены.

Тамплиеры, братья воинства Храма (fratres militiae Templi), появились в Святой земле около 1118 г. Это была кучка благочестивых и набожных рыцарей, собравшихся под руководством бургундца Гуго де Пейена и фламандца Жоффруа де Сент-Омера. Их основная цель заключалась в обеспечении безопасности дорог в новых латинских государствах, по которым паломники направлялись к Святому городу. Это небольшое братство вскоре упрочило свою организацию и свою миссию, дав тройной обет целомудрия, бедности и послушания и обещав по мере возможности присутствовать на канонической службе в церкви Иерусалимского Храма, возле которого их поселил король Балдуин II. Таким образом они стали монахами, стремившимися к совершенствованию[144]. Желая увеличить набор в орден, остававшийся еще довольно скромным, Гуго де Пейен отправился в Западную Европу для того, чтобы набрать добровольцев. На соборе 1128 г. орден получил свой устав, созданный под влиянием св. Бернара, который произнес по этому случаю «Хвалу новому рыцарству» (De laude novae militiae). Там были сформулированы «теологические принципы нового образа жизни, в котором должны быть слиты воедино обязанности монашеского и военного состояния» (Ж.-М. Канивэ).