Джон закрыл дверь.

– Джон, мы с тобой сидим в самой середине огромной молотилки, которая пожирает Истину, а потом расфасовывает и продает ее – и очень озабочена качеством и ходкостью своей продукции. – Он немного успокоился, и его гнев сменился унылым сожалением. – Мы говорим... Новости... Шестой канал... Бизнес, объективность, система, на которую все мы работаем, вместе с боссами, банковскими чеками, нашей политикой, и... – Бен выбросил руки вверх. – Да зачем я все это говорю тебе? Ты с Брюверами уже однажды прошел через это уверен, ты не забыл.

– Именно поэтому, осмелюсь сказать, я считаю, что вы в долгу передо мной, Бен. И не только передо мной. Вы в долгу перед Брюверами. Эти люди однажды поверили нам, а мы их здорово подвели. Мы в долгу перед ними. И должны расплатиться Истиной.

Бен уставился в стену – просто чтобы не смотреть Джону в глаза, пока он оценивает ситуацию. Это не заняло много времени. Он повернулся, еще раз взглянул на бумаги и видеокассеты на столе и спокойно сказал:

– Я посмотрю, что тут можно сделать.

Джон кивнул. Он понимал границы возможностей Бена.

– Меня это вполне устраивает, Бен. Бен поднял палец.

– При одном условии...

– Каком?

Бен вздохнул, вынужденно отступая к старой аксиоме, принятой в средствах массовой информации:

– Мы по-прежнему должны оставаться на стороне губернатора.

Джон ожидал услышать нечто подобное, но слова Бена не особо понравились ему.

– Как будто мы не выслушали сторону губернатора.

– М-м-м... Ему придется ответить на некоторые особые выпады, например, на предположение, что он косвенно виноват в смерти молодой девушки – возможно, в смерти нескольких девушек; что политика для него важнее собственной дочери; что, может быть, он заботится о женщинах не так сильно, как утверждают его гладкие рекламные ролики; что он умный, но наглый лжец. Джон, из твоего сюжета будут сделаны самые разные неприятные умозаключения. Губернатор должен получить возможность ответить на каждое из них и на все вместе... если он собирается вести честную игру.

Джон неохотно согласился:

– Если мы собираемся вести честную игру, по правилам, то, полагаю, вы правы.

– Но я позвоню ему. Проклинай меня, если хочешь, но я намерен хоть в какой-то мере контролировать ситуацию. Я хочу сам выслушать губернатора, прежде чем лезть на рожон и уж определенно прежде чем позволить тебе навлечь на нас гнев начальства.

Джон несколько мгновений обдумывал слова Бена, потом согласно кивнул и закончил разговор:

– Тогда я возвращаюсь к работе над пятичасовым выпуском. Спасибо, что уделили мне время и внимание, Бен.

– Не стоит благодарности. Просто постарайся не злоупотреблять этим.

В этот момент Лесли Олбрайт и детектив Боб Хендерсон сидели в просмотровом зале студии – небольшом конференц-зале, где заказчики рекламы могли просмотреть свои рекламные ролики, одобрить или не одобрить их, поторговаться и заключить сделку. Лесли сумела найти время, когда просмотровый зал был свободен, и предпочла использовать его вместо стеклянных кабинок в редакторском отделе, где сотрудники – да и любой желающий – могли увидеть, что именно они просматривают.

Они сидели в удобных мягких креслах, устремив глаза на монитор огромного размера в корпусе темного красного дерева. Пока Лесли управлялась с пленкой, прокручивала вперед, давала стоп кадр, перематывала назад в поисках нужного места видеозаписи митинга губернатора, Хендерсон напряженно вглядывался в толпу на экране, выискивая знакомое лицо.

– Это было что-то ужасное, признаюсь вам! – сказала Лесли, когда они увидели на экране Лесли, которая – страшно взвинченная, с растрепанными волосами – стояла перед камерой и пыталась вести прямой репортаж, отчаянно удерживая свои позиции, в то время как вокруг нее бурлило и кипело разъяренное людское море, над которым возвышался одинокий человек, выкрикивая слова, неразличимые в реве толпы.

Потом Лесли на экране заговорила:

– Джон, именно здесь все начинается для губернатора Хирама Слэйтера. Хотя результаты предварительного опроса свидетельствуют о том, что у Боба Уилсона есть сторонники, губернатор доказал, что у него тоже есть сторонники, как можно судить по огромной толпе за моей спиной.

Хендерсон рассмеялся:

– Сторонники! Да они сейчас устроят погром! Лесли немного перемотала пленку вперед.

– Кажется, драка началась сразу после того, как я передала слово Джону. Посмотрим-ка... где-то здесь...

Лесли на экране буквально прокричала свою последнюю фразу, пытаясь перекричать гул толпы.

– Итак, Джон и Эли, эта избирательная кампания обещает вылиться в захватывающую гонку для обоих кандидатов, и все начнется... – Кто-то истошно завизжал. – ... Все начнется буквально через несколько минут!

– Вот! – воскликнула Лесли. – Вот! Видите их? Хендерсон вскочил с кресла и приблизился к экрану: в кадре появились два новых человека, они принялись размахивать кулаками и завязали драку в толпе.

– Да. Вот Кэпан. – Хендерсон показал на Тэда Кэнана, которого легко было узнать по сальным волосам и покрытым татуировкой рукам. – Так... а кто второй? Прокрутите-ка немного вперед.

Лесли начала прокручивать пленку вперед, и два хулигана на экране задергались в ускоренном движении. Зрелище напоминало прямую трансляцию с места массового побоища.

Потом два хулигана на мгновение скрылись за Лесли, занимающей пол экрана.

– О нет, дальше... – сказал Хендерсон.

Лесли прокрутила пленку вперед немного быстрее.

– Думаю, они сейчас появятся с другой стороны. В конце концов они появились – не без помощи темнокожего великана.

– Ага! – сказал Хендерсон. – Макс в действии! Еще немного ускоренного движения. Тэд Кэнан схватил за волосы какую-то женщину и отшвырнул в сторону. Следующий за ним по пятам сообщник резко дернулся назад: рука Макса Брювера схватила его за плечо и развернула для сокрушительного удара в челюсть.

– Стоп! – сказал Хендерсон.

Лесли нажала кнопку «пауза». Сейчас громила номер два, схваченный и приподнятый рукой Макса, стал виден совершенно отчетливо.

Хендерсон прищелкнул пальцами.

– Хм! Отлично... Я знаю этого парня. Хови Метцгер. Я как чуял, что это окажется он. Тэд и Хови – словно солонка и перечница, всегда вместе. Где один, там, скорее всего, и другой. Я объявлю его в розыск прямо сейчас.

Лесли прокрутила пленку еще немного вперед, и лицо Хови оставалось в кадре еще долю секунды, прежде чем Макс приложился к нему кулаком.

Хендерсон расхохотался.

– Я скажу, чтобы искали парня со сломанной челюстью! Лесли выключила видеомагнитофон.

– А что вы вообще собираетесь искать? Хендерсон слегка пожал плечами.

– Ну, еще какую-нибудь информацию о Кенане, дружке Хови – и кто знает? Возможно, я найду убийцу Джона Баррета.

Бен Оливер плотно закрыл дверь своего кабинета, прежде чем позвонить губернатору. Само собой, его не соединили со Слэйтером сразу. Сначала Бену пришлось побеседовать с телефонисткой, потом с секретаршей в приемной администрации, которая пыталась заговорить ему зубы, пока он не сообщил о сути своего дела. Тогда она соединила его с мисс Роудс, личной секретаршей губернатора.

– Это Бен Оливер, директор программы новостей Шестого канала. Мы готовим сюжет о губернаторе, и мне нужно ознакомить мистера Слэйтера с материалом, чтобы выслушать его комментарии.

Мисс Роудс была вежлива, но Бен знал, что она останется непреклонной.

– С любыми вопросами представители прессы должны обращаться либо к председателю избирательного комитета губернатора Вилме Бентхофф, либо к главе администрации Мартину Дэвину. Думаю, мистер Дэвин сейчас на месте. Вас соединить с его офисом?

– Конечно, соедините. Другая секретарша ответила:

– Офис мистера Дэвина.

– Здравствуйте, говорит Бен Оливер, директор программы новостей Шестого канала. Мы готовим сюжет о губернаторе, и мне нужно ознакомить мистера Слэйтера с материалом, чтобы выслушать его комментарии.