Появление Гарден в ресторане было именно таким выходом. Она была в роскошном платье и роскошных украшениях, с маленькой горностаевой накидкой на плечах, но большинство пассажирок первого класса были одеты не менее богато. Она была необыкновенно красива, но кое-кто из других женщин также блистал красотой. Поворачиваться в сторону Гарден заставляла ее гордая походка, то, как она легко, не глядя, скользнула вниз по лестнице и села за стол, способный вместить шестерых и накрытый на одного.

Этот стол уже вызвал немало догадок и оживленных разговоров. Единственным возможным объяснением было присутствие особы королевской крови. Появление Гарден изумило всех.

Она вовсе не собиралась привлекать всеобщее внимание. Просто хотела побыть одна во время путешествия. Теперь, когда она вернулась из Чарлстона, ничто уже не отвлекало ее от неразрешимой проблемы. Как вернуть мужа? Она чувствовала себя ужасно несчастной и хотела все спокойно обдумать, составить какой-то план. В течение шести дней поддерживать разговор с незнакомыми людьми – сама эта мысль казалась ей нестерпимой. Не хотелось и сидеть в тесноте за маленьким столиком. Французская пароходная линия славилась своей кухней, а Гарден любила поесть, особенно когда бывала расстроена. Она собиралась есть как следует, и нужно было место на столе для хлеба, приправ, закусок, соусов и масла. Именно поэтому она заказала большой стол.

Теперь, получив его и став предметом всеобщего интереса, она решила довести начатое до конца. Ей даже нравилось такое внимание, хотя она и виду не подала. Пусть их глазеют. И обсуждают. И пусть об этом услышит Скай Харрис. Его жена может заставить всех смотреть на себя без дешевых трюков вроде младенцев леопарда.

Океан был довольно спокойным для северной Атлантики зимой, но достаточно бурным, чтобы многие пассажиры страдали от качки. Гарден же ее просто не замечала. Низкие облака давали ей возможность бывать на палубе сколько угодно, не боясь солнечного ожога. Она закутывалась в теплое пальто с капюшоном и по двадцать минут гуляла на палубе. Потом вытягивалась в шезлонге, закрыв ноги одеялом, и двадцать минут работала над своим главным проектом. Она училась курить. Все женщины в их компании курили. Алекса курила непрерывно. Двадцать минут Гарден глотала дым и кашляла, потом опять двадцать минут гуляла, чтобы прочистить легкие.

– Я наблюдал за вами. – Мужчина казался высоким и угрожающим. Он был в широком твидовом пальто с пелериной. Ветер хлопал ею у самого лица Гарден. Ее ноги были завернуты в одеяло. Она не могла встать и уйти. Поискала взглядом стюарда, но его нигде не было видно.

– Уходите, – сказала она.

Мужчина согнул колени и склонился над ее креслом.

– Дитя мое, я вовсе не собираюсь совершить над вами насилие, – сказал он. – Просто хотел дать полезный совет относительно курения. Я наблюдаю за вами каждый день, но особых успехов не заметил.

У него было приятное лицо, глубокие морщинки вокруг глаз и обветренная кожа. И, насколько она могла заметить, он не смеялся над ней.

– Вы врач?

– Честно говоря, да. Френсис Фабер, доктор медицины. Хотите, покажу свою визитную карточку?

– Нет, спасибо. Вы специалист по легким?

– Увы, нет. Я врач для ума, психиатр. У вас болят легкие?

– Я все время кашляю. Уже начала беспокоиться, что у меня что-то с легкими.

– Сильно сомневаюсь. Вы не затягиваетесь достаточно глубоко.

Доктор Фабер взял одну из сигарет Гарден и продемонстрировал. Потом они вместе прошлись по палубе. Зашли в бар и покурили там. С бутылкой шампанского. Он был очень широкоплечий и одет в толстый свитер.

– Я думала, все психиатры с бородами, – сказала Гарден. Она курила теперь довольно хорошо.

– Нам не обязательно подражать внешности Фрейда, только его разуму, – сказал доктор Фабер.

Они поговорили о Фрейде.

Стюард спросил, не хотят ли они еще шампанского. Доктор отказался.

– Пора идти переодеваться к обеду. Вы позволите проводить вас в вашу каюту?

– Я знаю, где она находится.

– Прошу меня извинить. Боюсь, я слишком старомоден.

Гарден вздохнула.

– Нет, это я слишком груба. Даже не знаю, почему я так резко ответила. Извините. – Она вдруг хихикнула: – Может быть, вы знаете, почему я была так груба? Вы же психиатр.

– Вы совсем не были грубы, миссис Харрис. Может, слегка защищались, но это я могу понять. Незнакомый мужчина заговаривает с вами, даже не представившись… Дамы к такому не привыкли.

– Что значит «защищалась»?

На следующий день, когда Гарден вышла погулять, Френсис Фабер уже был на прогулочной палубе. Он приподнял шляпу:

– Доброе утро, ученица. Гарден пошла с ним рядом.

– Я, должно быть, надоела вам вчера своими вопросами. Извините.

Фабер засмеялся:

– Вы даже не представляете, какая это роскошь – так много говорить. В моей профессии все время приходится слушать других. Задавайте любые вопросы, умоляю вас.

У Гарден был один-единственный вопрос: как заставить мужа снова полюбить меня? Но задать его она не могла. И к тому же подозревала, что Фабер не сможет на него ответить.

– Как вы стали психиатром? – спросила она вместо этого.

История, рассказанная Фабером, оказалась длинной. Они успели погулять, покурить, еще погулять и поесть в опустевшем баре, с шампанским и сигаретами. Это была история бедности, тяжелой работы, учения и посвящения себя целиком страждущим.

– Так долго, – сказала Гарден, когда история была закончена. – Так много времени прошло, пока вы стали врачом. – Она была поражена, что кто-то мог работать так много и так долго, но не сдаться, не опустить руки.

– Да, на это ушло немало времени. Мне было уже за сорок, когда я получил первую ученую степень. Теперь мне пятьдесят, и я еду в Вену, чтобы начать учиться заново.

Пятьдесят! Он мог бы быть ее отцом.

– Что вы будете делать в Вене? – вежливо спросила она, едва не добавив «сэр».

В этот день Фабер предложил поужинать вместе.

– Я ем в одиночестве на балконе, – сказал он, – и сверху вижу, как вы тоже одна сидите за своим столом. Это так обидно, мы же можем прекрасно поужинать вместе. Я могу сам зажигать ваши сигареты вместо четырех официантов, которые сталкиваются, стараясь опередить друг друга.

Гарден подумала. Это было бы неплохо, но…

– Нет, – ответила она. – Нас могут неправильно понять. Вы же знаете, что говорят о происходящем на пароходах.

– Ну что ж, очень благоразумно. Меня это огорчает, но согласен. Однако не вижу причины, почему бы нам не встретиться после ужина в ночном клубе. Выпьем бренди и потанцуем. Здесь очень неплохой оркестр.

Так они и решили. Гарден слышала музыку, когда возвращалась после ужина к себе.

– С удовольствием, – ответила она.

– Как вы хорошо танцуете, доктор Фабер.

– Как вы хорошо льстите, миссис Харрис. Я знаю всего-навсего одно па. И просто безнадежен в чем-нибудь более современном, чем фокстрот.

Гарден подумала о мисс Эллис и своих уроках танцев.

– Почему вы улыбаетесь такой очаровательной задумчивой улыбкой? – тихо спросил Фабер.

Гарден рассказала о мисс Эллис и о том, какой бездарной ученицей оказалась она сама.

– Не могу поверить. – Они идеально танцевали вместе, их тела с безупречной координацией двигались в такт «Кто теперь?».

– Это правда. А потом было еще хуже. Знаете, я один раз попала под машину и, когда увидела, что она на меня едет, подумала только: «Слава Богу, теперь мне не надо идти на ту вечеринку…»

– Бедняжка. – Он крепче прижал ее к себе, чтобы лучше выполнить вращение. И потом уже не отпускал.

Гарден этого даже не заметила. Она была целиком занята новой мыслью.

– Если правда, что ничего случайного не бывает, я имею в виду – с точки зрения психологии, как вы думаете, может, я нарочно шагнула тогда на тротуар?