Именно Вики позаботилась о том, чтобы Гарден сходила к гинекологу и ей надели новый противозачаточный колпачок; и именно Вики первая сказала Гарден, что мужчинам не нравится, когда их жены плохо одеты.

– Милочка, послушай меня, отдай все, что на тебе есть, в Армию Спасения. Все, начиная с мелочей. Мне жаль тебя огорчать своими замечаниями, но меня-то огорчает, что ты выглядишь провинциалкой, южанкой с головы до пят. Скай не должен тебя стесняться. Имей в виду, что десятки девушек будут просто счастливы его у тебя отбить.

И Гарден следовала советам свекрови, а Лори ей в этом помогала. Буквально каждый день Гарден садилась в «даймлер», заезжала за Лори, а потом отправлялась делать покупки, и Лори не переставала удивляться ее целеустремленности. Гарден посещала показы мод, изучала «Вог» и «Венити Фейр», ходила, как на работу, в универсальные магазины и маленькие дорогие магазинчики, к портным, шляпникам и модельерам обуви. Она перестала носить корсет и привыкла, невзирая на боль, прибинтовывать грудь, чтобы добиться модного силуэта. В ее стенных шкафах появились платья нового покроя: с укороченной до середины икры юбкой и заниженной, почти на бедрах, талией. Вечерние платья были без рукавов, экстравагантно расшитые бусинами и стеклярусом. Бальные туфельки Гарден были детищем фантазии того самого гения, о котором упомянула Лори в их первой беседе. Он называл их туфельками для чарльстона и не соглашался шить никому, кроме Гарден. И каждый вечер в компаниях, на танцах, в ночных клубах Гарден отплясывала чарльстон. Их друзья каждый раз ее об этом просили. Гарден дюжинами заказывала себе у «гения» изящные, невесомые, расшитые бисером шелковые туфли: одной пары ей хватало ровно на вечер.

Прислуга продавала эти порванные туфельки любителям сувениров и получала за них больше, чем Гарден отдавала за новые. Еще слуги продавали ее старые шелковые чулки, а также едва початые духи и тюбики с помадой, которая, по мнению Гарден, ей чем-то не подходила.

Гарден оставалась любимицей репортеров. В моде было легкомыслие, причуды, экстравагантные выходки. История Золушки, превратившейся в ресторанную знаменитость, в яркую звезду на небосклоне нью-йоркской богемы и прожигателей жизни, по-прежнему занимала воображение девушек-работниц и домохозяек, а они-то и были основными читательницами сентиментальных газетенок, продаваемых в супермаркетах. Эти женщины верили в сказку со счастливым концом и в то, что счастье ее героев никогда не кончится.

И Гарден в это тоже верила. Ее жизнь казалась волшебной грезой не только миллионам читательниц, но и ей самой.

Все, с чем соприкасалось ее тело, было ласкающим и роскошным: ее шелковые простыни каждый день меняли, чтобы ни одна морщинка на ткани не раздражала ей кожу; ее шаги всегда поглощал глубокий, густой ворс ковров; вода у нее в ванне была ароматизированная, с питательными косметическими добавками; после купания Гарден всегда ждали нагретые пушистые полотенца; ее тело нежил и тонкий атлас белья, и легчайшая ткань пеньюара.

Где бы в доме она ни находилась, если ей хотелось пить или есть, достаточно было протянуть руку и нажать на кнопку звонка. В комнатах, всегда безупречно убранных и уставленных цветами, ее неизменно ждали вазы с фруктами и конфетами, коробки и коробочки с орехами и печеньем.

Она могла купить все, что ей вздумается, и ей не нужно было ни самой нести покупки к машине, ни распаковывать купленное, ни убирать на место.

Гарден окружали люди, которые твердили ей, что она прелестна, восхищались всеми ее достоинствами, достижениями и поступками и находили, что певучий акцент делает каждое ее высказывание необычайно милым. Она была любимицей своего кружка и кумиром широкой публики.

И ей было всего семнадцать лет.

Семнадцатого июня Скай и Гарден собрали у себя гостей, чтобы отпраздновать юбилей – четыре месяца семейной жизни. Лори помогла Гарден все спланировать, а остальное взяли на себя мисс Трейджер и Дженнингс.

Главной темой праздника была цифра «четыре». Бальная зала была оформлена как ночной клуб, со столами, накрытыми на четыре человека, с оркестром из четырех музыкантов. Предполагалось четыре перемены блюд из четырех видов продуктов каждая, четыре сорта вина, по четыре крошечные вазочки и четыре свечи на столе и у каждого прибора – по четыре запакованных сувенира, которые нужно разворачивать после каждой перемены.

В приглашении специально оговаривалось, что мужчина должен быть в галстуке, завязанном узлом, который называется «четверка», а дама должна иметь по четыре кольца и четыре браслета на каждой руке.

Кульминационный момент праздника наступил в четыре утра, когда Дженнингс распахнул дверь перед четырьмя трубачами, фанфарами объявившими о появлении лакеев с длинным столом, который они поставили в центре комнаты. На столе возвышался торт длиной в четыре фута, сделанный в форме самолета. Он был покрыт зеленой глазурью, на крыльях цифры четыре, выложенные из желтых леденцов. Гарден обняла Ская.

– С юбилеем, дорогой! – воскликнула она и поцеловала его четыре раза. Она была очень возбуждена. Наконец-то она удивила его, сама сделала ему подарок. Торт был точной копией самолета, который она купила для него. Деньги она заработала, приняв участие в рекламе нового крема. К осени эта реклама появится во всех газетах.

– Вот! – Она радостно протянула ему ключи. Их было четыре, а брелок – четырехлистный клевер. – Ты сказал, что этим летом хочешь научиться летать. Самолет стоит в ангаре на Лонг-Айленде.

Скай схватил ее на руки и закружил вокруг себя.

– Мы полетим на Луну! – крикнул он. Он радовался, как ребенок, получивший первую большую игрушку. Подарок Гарден – это совсем не то, что купить самолет самому. Он поставил ее на ноги и тоже поцеловал четыре раза. – Боюсь, мой ангел, у меня похуже с воображением, – сказал он, доставая из кармана четыре коробочки и ставя их на стол. Гарден открыла их под восхищенные возгласы присутствующих дам. В коробочках лежали четыре браслета – из бриллиантов, сапфиров, рубинов и изумрудов, каждый в виде ленты одинаковых камней по четыре карата, квадратной огранки.

– Интересно, что они будут дарить друг другу на годовщину свадьбы? – шепнул один из гостей жене.

– Разумеется, триста шестьдесят пять жемчужин, – ответила та. – Ну и повезло же этой малышке!

Вечеринка была юбилейной и одновременно прощальной. Скоро все разъедутся из города – в Европу, Ньюпорт, Кейп Код, Адирондакские горы или на Лонг-Айленд. Соберутся они только к октябрю, когда, как уверяли Гарден, жизнь в Нью-Йорке особенно оживленная.

Вики уже перебралась в свой дом в Саутхемптоне. Скай и Гарден должны были присоединиться к ней через два дня.

А до этого они провели еще один вечер в городе. На следующий день Марк устроил ужин для небольшой компании – всего двенадцать человек – и пригласил всех на премьеру нового спектакля Гершвина – «Скандалы Джорджа Уайта». Гарден читала о премьерах, но никогда на них не была. Скай любил знать заранее, что спектакль имеет успех.

Премьера превзошла все ожидания Гарден. Конная полиция сдерживала напор толпы, пока к подъезду подъезжали лимузины и из них выходили мужчины в цилиндрах и изысканно одетые женщины, которые скрывались в подъезде театра «Глобус». Гарден увидела Лона Чейни и Лилиан Гиш, и ей показалось, что неподалеку промелькнул Рудольфо Валентино. Везде крутились фотографы – на улице, у подъезда, даже в холле. Не понимая, что делает, Гарден без устали улыбалась и даже приоткрыла накидку, демонстрируя свое платье.

После спектакля всей компанией отправились ужинать в ресторан «Пивоварня». Эта «Пивоварня» ценилась в основном не как ресторан, а как место, где можно раздобыть выпивку, но было очень модно после театра есть здесь немецкие колбаски с жареным картофелем. В заведении царила атмосфера добрососедства, его постоянно посещали ютящиеся в крошечных квартирках художники из домов напротив. Загадочно поблескивали темные воды Ист-Ривер, узкие переулки между домами выглядели заманчиво зловещими. Это была экзотика, так восхищавшая беспокойную, вечно ищущую нового молодежь Нью-Йорка. Простая пища тоже казалась им экзотикой.